Часть первая

«Можно мы вернемся в «Неверленд»?

-1-

19 июня 2005 года Майкл Джексон поднялся на борт частного самолета со своими тремя детьми и исчез. Через десять дней, после краткой остановки в Европе, он приземлился в королевстве Бахрейн на берегу Персидского залива, где и прожил весь следующий год. Всеми признанный Король поп-музыки отправился в изгнание.

Майкл Джозеф Джексон родился 29 августа 1958 года в промышленном городке Гэри, штат Индиана. Он был седьмым из девяти детей Джо и Кэтрин Джексон. С ранних лет продемонстрировав яркий музыкальный талант, Джексон вскоре присоединился к своим старшим братьям Джеки, Тито, Джермейну и Марлону как член музыкальной группы, менеджером которой выступал их отец. Они назвали себя The Jackson 5. С шести лет Майкл почти каждую неделю путешествовал с братьями, выступая на региональных шоу талантов, в ночных клубах и на фестивалях. К двенадцати годам он был одним из самых популярных артистов страны. К двадцати пяти – благодаря успеху ныне легендарного альбома Thriller, он стал самым знаменитым человеком на планете.

Захватывающая карьера Джексона начала рушиться в августе 1993, когда его публично обвинили в растлении детей. Отстаивая свою невиновность, но, желая избежать длительного судебного разбирательства и дальнейшего вторжения в свою личную жизнь, он согласился урегулировать дело вне суда. Это решение и его последствия преследовали его всю оставшуюся жизнь, бросая тень подозрения на любые его действия. В последующие годы жизнь Джексона все ухудшалась, пока не взорвалась вторым скандалом и похожими обвинениями в растлении в 2003 году. В этот раз окружной прокурор Санта-Барбары Том Снеддон, обуреваемый желанием во что бы то ни стало осудить певца еще с первых обвинений десять лет назад, провел полное уголовное расследование.

В апреле 2004 года Снеддон созвал Большое жюри присяжных, которое проголосовало за то, чтобы выдвинуть певцу обвинения в неподобающих действиях в отношении несовершеннолетнего. Джексон, в этот раз принявший твердое решение доказать свою невиновность, согласился на судебное разбирательство. В январе 2005 дело «Народ Калифорнии против Майкла Джозефа Джексона» привлекло внимание всего мира. Однако даже после двухлетнего расследования и шестимесячного суда чрезмерное усердие прокурора так ни к чему и не привело – не нашлось ни единого доказательства преступления со стороны Джексона. Присяжные единогласно оправдали его по всем статьям, и 13 июня 2005 года Майкл Джексон вышел из зала заседаний полностью реабилитированным человеком.

Реабилитированным, но раздавленным. Измотанный процессом и оказавшийся на пороге юридических и финансовых проблем, накопившихся за последние годы, Джексон покинул Америку и поселился в Бахрейне. Там он стал гостем шейха Абдуллы бин Хамад бин Иса Аль-Халифы, дружившего с Джермейном Джексоном, который и познакомил их. Шейх Абдулла, второй сын короля Бахрейна и правитель южной провинции королевства, мечтал стать музыкальным магнатом и усмотрел в Джексоне идеальный инструмент для создания новой корпорации. Они сформировали компанию звукозаписи и объявили о грандиозных планах, но их отношения быстро разладились, и летом 2006 года певец уехал из Бахрейна и провел следующие полгода в Ирландии. Джексон буквально влюбился в тихие отдаленные уголки Изумрудного Острова, но его финансовые проблемы не могли разрешиться сами собой, пока он прятался за границей. Ему нужно было возвращаться к работе, поэтому было принято решение приехать в Лас Вегас с целью организовать серию выступлений в одном из крупных отелей.

Джексон, однажды гастролировавший по миру с двумя грузовыми самолетами, забитыми оборудованием и персоналом, вернулся из своего 18-месячного путешествия заграницу лишь в сопровождении нескольких человек: своих детей, их няни Грейс Руарамбы и личного ассистента Джона Фельдмана. С того момента, как он стал ребенком-звездой, основной частью свиты Майкла Джексона всегда были личные телохранители, повсюду следовавшие за ним во время выходов в свет. Во время и после суда 2005 года защитой певца занималась организация «Нация ислама». Присутствие этой организации в жизни Джексона подняло очередной скандал в прессе, поэтому, когда Джексон вернулся в США, его менеджеры решили больше не прибегать к услугам «Нации ислама». Консультант по безопасности Джефф Адамс, имевший связи с командой Джексона, кинул клич, что для охраны певца требуются новые люди. Среди множества полученных резюме один кандидат сразу заинтересовал Джексона.

Билл Витфилд, родившийся в 1965 году, вырос в нью-йоркском пригороде Нью-Рошель и сделал карьеру в правоохранительных органах. К началу девяностых у него родилась дочь, а сам он занялся работой в сфере частной охраны. В то время в Нью-Йорке вовсю развивался хип-хоп, постепенно просочившийся с улиц Бронкса в мультимиллиардную индустрию развлечений. Двоюродный брат Билла, Максвелл Дикстон (также известный как Grand Puba, ди-джей, выступавший в команде Brand Nubian), представил Билла различным игрокам в этом бизнесе, и тот стал работать в охране рэперов, музыкантов и профессиональных спортсменов. В 1995 году он полностью оставил работу в правоохранительных органах и возглавил личную охрану Андре Харрелла, основателя Uptown Records, назначенного исполнительным директором Motown Records. Проработав на Харрелла следующие четыре года, Билл приобрел необходимые связи и знакомства, которые вскоре приведут к нему целую вереницу известных клиентов, включая протеже Харрелла, Шона Комбса (P.Diddy).

В 2001 году Билла позвали работать в Лас Вегас, и ему понравился город. Здесь хватало работы для телохранителя, поскольку город был центром игрового и развлекательного бизнеса, где постоянно пребывала масса богатых и знаменитых людей. Он полностью перебрал на себя опеку над своей единственной дочерью, переехал на запад и стал известным независимым консультантом по личной безопасности, обслуживая лучших спортсменов NBA, музыкантов, директоров корпораций и даже кандидатов в президенты.

К тому моменту, как ему позвонил Джефф Адамс и предложил сопровождать загадочного клиента из VIP-терминала международного аэропорта Маккарран в закрытый особняк в городе, Билл Витфилд уже более десяти лет значился среди лучших специалистов своей профессии. Однако ни один из ранее полученных заказов не мог подготовить его к тому, что происходило после того, как над пустым гаражом в Лас Вегасе взошло солнце, и юная Пэрис Джексон принесла ему чашку горячего шоколада с зефиром.

Билл:
Все утро я в основном сидел в гараже, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий. Я пробыл там до шести вечера. Затем приехал Джефф и отпустил меня домой на несколько часов, чтобы я мог повидаться с дочкой. Я должен был рассказать ей, что случилось. Она знала, что я работал с множеством знаменитостей, но Майкл Джексон? Когда я сказал ей, она взглянула на меня и ответила:
– Папа, ты врешь.

Я ничем не мог доказать свои слова. Я же не буду фотографироваться с Майклом Джексоном и его детьми. Но мне надо было как-то убедить ее. Впереди были праздники, а заодно и ее день рождения. Я должен был объяснить ей, что я буду на работе и в Рождество, и на новый год, и на ее день рождения. Я растил ее в одиночестве. Естественно, для нее это было чересчур: она расплакалась, как только я сказал ей.

Вот тогда я и задумался над тем, стоит ли мне браться за эту работу. С одной стороны, у меня семья. С другой… Это сложно объяснить. Я чувствовал, что это моя обязанность – помочь этим людям. Этот человек и его семья оказались в странной ситуации, и никто не спешил им на помощь. Я должен был убедиться, что у них все в порядке. Я обсудил все это с дочкой, быстро принял душ, перекусил и отправился назад.

Мистер Джексон дружил с семьей Касио, итальянцами из Нью-Джерси. Он познакомился с ними еще во времена Thriller. Один из их сыновей, Энджел, приехал в Вегас на праздники и пришел к Джексону с визитом за день до рождества. Как только он прибыл, мистер Джексон решил поехать в магазин игрушек FAO Schwarz. Ему нужно было прикупить кое-какие подарки перед праздником.

Это было первой нашей попыткой вывезти его из дома. Мы приняли все меры предосторожности, и все равно это был полный хаос. Джефф и я провели все утро, разъезжая по маршруту от дома до торгового центра, наблюдали за стоянками, искали наиболее безопасные пути к магазину и обратно. Мы связались с охраной торгового центра и обсудили с ними все вопросы. Естественно, мы не сказали им, что это Майкл Джексон. Мы никогда не называем имена, мы лишь говорим, что это «высокопоставленная особа», поэтому они знают, к чему готовиться, но не смогут уведомить прессу.

Мы арендовали три внедорожника у той же компании, которую использовали в аэропорту. Мистер Джексон, Фельдман, Энджел и дети сели в машины, и мы отвезли их в торговый центр через закрытую парковку, а затем провели их через заднюю дверь Galerie Lassen, бутика, торгующего дорогими картинами. Там мы встретились с охраной торгового центра и решили разделить детей и их отца. Джефф и Энджел забрали с собой Пэрис, Принса и Бланкета, чтобы те совершили покупки самостоятельно. Фельдман и я остались с мистером Джексоном. Мы дали им пять минут форы, затем вышли в торговую зону.

Не прошло и минуты, как кто-то узнал его и завизжал «Майкл Джексон! Это Майкл Джексон!» Люди стали останавливаться и глазеть. Мистер Джексон здоровался с ними, пожимал им руки. Они начали вопить: «Майкл, мы любим тебя!», и мистер Джексон все время отвечал «Я люблю вас больше. Спасибо. Да благословит вас Бог». Он был едва ли не в слезах, искренне тронутый любовью, которую ему выказывали.

Поначалу было трудно, но терпимо. А затем пошло по нарастающей. Ведь пока никто не знал, что он вернулся в страну, поэтому шок от его присутствия был гораздо сильнее. Люди начали сбиваться в толпу вокруг него, пытаясь прикоснуться к нему. Они орали, их лица были искажены эмоциями. Через несколько секунд все это превратилось в полное сумасшествие.

Я и раньше бывал в подобных ситуациях с другими звездами, но такого со мной не случалось никогда. Находиться в самом центре этой мясорубки, когда люди бегут на тебя со всех сторон, просто ужасающе. Ты ничего не можешь сделать, чтобы взять ситуацию под контроль; единственный рациональный выход – бежать оттуда как можно скорее. Едва все это началось, мистер Джексон повернулся ко мне и сказал:
– Мы должны уйти, иначе кто-нибудь может пострадать.

Мы связались с другой группой по рации, чтобы они вывели детей другим путем и встретили нас на парковке. Охрана торгового центра и полиция Вегаса помогли нам пробиться обратно к машинам. И мы отвезли всех домой.

Едва мы добрались до дома, как сразу позвонили в FAO Schwarz и договорились с ними о визите мистера Джексона после закрытия, когда нет ни клиентов, ни туристов. В ту ночь мы отправились за покупками. Он спустил на игрушки около десяти тысяч долларов. Выбирал множество всего: игрушечную железную дорогу, фигурки супергероев, гору всяких девичьих вещичек для Пэрис. А потом велел, чтобы все это завернули в подарочную бумагу. Мы записывали на карточках имена, какой подарок кому предназначен, и следили, чтобы персонал магазина ничего не напутал. Затем мы отвезли мистера Джексона домой, а я вернулся в магазин, забрал подарки, привез их в дом и разложил под елкой.

Елка уже стояла в доме, когда они приехали в Лас Вегас. Весь дом был украшен изнутри. Риелторы, занимавшиеся домом, уже знали, что он едет, и я больше чем уверен, что именно мистер Джексон дал им такие инструкции – украсить дом к Рождеству. Он вырос среди Свидетелей Иеговы, а они не отмечают рождество, но он отмечал его из-за детей. Он не хотел, чтобы они лишились этого праздника. Он хотел, чтобы утром для них был сюрприз, когда они проснутся. Включая щенка. Он запланировал для Принса особый подарок: двухмесячного лабрадора шоколадного окраса. Однако люди, у которых Фельдман приобрел щенка, привезли его слишком рано, в день перед Рождеством. Мистер Джексон не хотел, чтобы Принс увидел собаку раньше времени, и поскольку вокруг больше никого не было, я предложил взять щенка на ночь к себе.

Я отвез его домой. Милый пес. Но он не затыкался. Скулил и пищал всю ночь напролет. Мне едва удалось поспать пару часов, когда телефон начал разрываться. Было шесть утра, но Принс уже как-то проведал о сюрпризе и хотел увидеть щенка. Я вытащил свою задницу из кровати, сунул собаку в машину и повез. Он пищал всю дорогу. Однако едва я внес его в дом, он мгновенно замолчал. Сразу стал такой милый и любвеобильный, словно понял, что здесь его дом. Принс сошел с ума от восторга. Он обожал этого пса. Назвал его Кения.

В первые несколько дней семья ничем не занималась и никуда не ездила. В основном ездил я, с различными поручениями. Забери то, привези это. Фельдман заказывал им готовую еду на вынос из Whole Foods (сеть супермаркетов, специализирующихся на органической пище – прим. пер.) – всегда только Whole Foods. И потом либо он сам, либо я ехал за заказом и доставлял домой. Иногда, когда я патрулировал территорию, то видел всю семью за кухонным столом. Однако я почти с ними не общался. Они оставались в доме. Все, что нужно было сообщить по работе, передавалось через Фельдмана.

Перед новым годом приехала в гости мать Джексона. Больше никого, только она и ее личный водитель. Она прошла в дом с подарками для детей. Когда она подъехала к крыльцу, мистер Джексон и малыши встречали ее у парадной двери. Все были очень взволнованы. Дети кричали «Привет, бабуля! Привет, бабуля!» Было очевидно, что они давно не виделись.

Я наблюдал за всем этим из гаража, где обустроил себе «командный пункт». Каждые два часа я патрулировал периметр. В округе стояла тишина. Зима. Улицы пустые. Пока еще никто не знал, что мистер Джексон жил именно здесь, так что под воротами не было ни фанатов, ни папарацци. Обстановка напоминала затишье перед бурей. Вскоре люди непременно узнают, что это дом Майкла Джексона. А когда узнают, то кто знает, что может вломиться сквозь эти ворота. И мы не были к этому готовы.

«Что мы будем делать с охраной?» – так звучал основной вопрос, который я каждый день задавал Фельдману, Джеффу и самому себе. Нам нужны были люди, которым можно было доверять. Приближался новый год, и мистер Джексон сообщил нам, что хотел бы отвезти детей на шоу Дэвида Копперфильда в отеле MGM Grand. Мы не могли просто взять и отвезти их туда в канун нового года, не имея вокруг нужных людей. Джефф сказал, что свяжется со своим двоюродным братом Джавоном, который живет здесь же, в Вегасе. Я раньше не встречался с ним, но если Джефф рекомендовал его, то я был готов с ним работать.

Если честно, в тот момент мне только и оставалось, что положиться на Джеффа. Ситуация была донельзя странной. Что-то было не так, и организация была невнятной. Я ничего не мог понять, у меня было множество вопросов, но я не задавал их. В этой работе ты не задаешь вопросов. Если я кого-то нанимаю для личной охраны, и он задает слишком много вопросов, для меня это значит, что он не сосредоточен на работе. Он слишком волнуется о том, кто, что и почему – а это совершенно не его дело. Это знак того, что человеку доверять нельзя.

Кроме того, если ты действительно хочешь что-то разузнать, ты все равно это узнаешь в процессе. Ты начнешь слышать разговоры. Будешь получать электронные письма и принимать звонки. Ты увидишь, кто приезжает с визитом, и т.д. Но все эти мысли надо держать при себе. Просто наблюдать и слушать, и тогда получишь ответы на все свои вопросы, даже не задавая их.

-2-

Подрастая, Майкл Джексон восхищался Джеймсом Брауном, Крестным отцом соул-музыки, самым трудолюбивым человеком в шоу-бизнесе. Наблюдая за Брауном по телевизору и из-за кулис театра «Аполло» в Гарлеме, юный исполнитель изучал и запоминал каждое движение мастера. И хотя в ходе своего становления он обучался у таких великих звезд Motown, как Марвин Гэй, Дайана Росс и Смоки Робинсон, Майкл Джексон настаивал, что именно Джеймс Браун оказал на него наибольшее влияние.

В канун Рождества, когда Джексон и его семья готовились к празднику, кумир его детства попал в больницу в Атланте, штат Джорджия, с жалобами на переутомление и сильный кашель. Через несколько часов, ранним утром Рождества, 73-летний артист умер от обширного инфаркта, усугубленного осложнениями после пневмонии. 30 декабря, оставив детей на попечение няни, Джексон полетел в Августу, штат Джорджия, на похороны Брауна. Это было его первое появление на публике в США после отъезда в Бахрейн.

Ожидая возвращения Джексона, Билл Витфилд и Джефф Адамс занялись организацией группы телохранителей. Адамс, которого уже нанял другой клиент, не мог помочь им, поэтому прислал своего двоюродного брата Джавона Бирда. 26-летний отец троих детей, Джавон Бирд вырос в самом сердце Лос Анджелеса. Его отец работал в почтовой службе, мать – офисный работник в FedEx. У Бирда есть старшая сестра, брат-близнец, две младшие сестры-близняшки и младший брат.

Семья Бирдов жила с бабушкой на углу 46-й улицы и Вестерн – района, известного активностью наркодельцов и уличных банд. Джавону удалось избежать улиц благодаря игре в баскетбол за команду школы Inglewood High School, одну из лучших баскетбольных команд в стране. Он надеялся, что его талант откроет ему дорогу в колледж. Однажды ночью, пока он был на заправочной станции в нескольких кварталах от дома, ему прострелили руку во время попытки угона машины. Мечтам о спортивной карьере пришел конец, он закончил школу и стал работать охранником на водоочистном сооружении Hyperion Treatment Plant, где его вскоре сделали начальником охраны.

Через несколько лет Джавон решил переехать в более безопасное место. Побывав в гостях у родственников в Лас Вегасе в 2004 году, он прошел собеседование в курортном отеле Summer Bay, получил работу и переехал уже через неделю. Его повысили с должности простого охранника до менеджера системы охраны, и в подчинении у него оказалось 200 человек.

В отличие от Билла Витфилда, Джавон Бирд никогда не занимался защитой знаменитостей, но у него была важная черта, имеющая значение: он был членом семьи, а потому ему можно было верить. Поэтому в канун нового года, за несколько часов до выезда семьи Джексона в город, Джефф позвонил своему двоюродному брату и предложил ему уникальную возможность.

Джавон:
В моем телефоне стоял рингтон Smooth Criminal, и именно его я услышал, когда мне позвонил Джефф. Был примерно час дня. Поначалу я решил, что он хочет обсудить празднование, поскольку вся наша семья собиралась на новогоднюю вечеринку, я арендовал номер в Bellagio, планировал это несколько месяцев. Но едва я ответил на звонок, то сразу услышал, что у него какой-то странный голос. Он говорил очень кратко.
– Что делаешь?
– Готовлюсь на сегодня.

У меня было крайне мало времени. Власти перекроют Лас-Вегас-Стрип (часть главной улицы) в новый год, чтобы люди могли выйти на проезжую часть и посмотреть фейерверк. И я сказал Джеффу:
– Мне нужно на Стрип, потому что в пять его перекроют, а сейчас уже почти два часа.
– Ты дома?
– Да, я дома.
– Я еду к тебе.
– Зачем?
– Надо поговорить, но не по телефону. Буду через 15 минут, никуда не уходи.

А затем он повесил трубку. Даже не попрощался.

Когда он приехал, я ждал его у крыльца, загружая машину. Со мной был друг, помогавший мне собрать вещи. Джефф посмотрел на этого парня и сказал, что хочет поговорить с глазу на глаз. Мы зашли в дом, он велел мне сесть и сказал:
– Я знаю, что ты не захочешь этим заниматься. Я знаю, что у тебя планы, но я должен попросить о серьезном одолжении, и мне нужен кто-то, кому я могу доверять. Ты можешь поработать сегодня?
– Ни за что, – ответил я.

Во-первых, сегодня новый год. Во-вторых, я уже снял номер в Bellagio. Семьсот долларов за ночь плюс минимальный суточный залог, и деньги с меня уже взяли. 1400 долларов, и это уже со скидкой. Мне пришлось заказывать номер за несколько месяцев, чтобы получить его.

Да и работа мне была не так уж нужна. Я зарабатывал 65 тысяч долларов в год, и меня повысили. У меня был полный порядок, и теперь я хотел расслабиться и отпраздновать.
– Чувак, у меня уже есть все, что мне нужно. Я не собираюсь ломать свои планы на праздник ради одной ночи работы.

Он настаивал. Наконец, я не выдержал:
– Да кто этот клиент?
– Я не могу тебе сказать. Я только могу сказать, что это высокопоставленная особа.

Я рассмеялся:
– Джефф, знаешь, ты мой двоюродный брат, но я не собираюсь это выслушивать. Я не буду отменять свои планы, если ты ничего мне не скажешь.

Он подумал с минуту и ответил:
– Ладно, я сейчас нарушаю договор о конфиденциальности, но поскольку ты член семьи, я тебе скажу, – он наклонился ближе и добавил. – Это Майкл Джексон.
– Да ладно?!
– Я серьезно. Это Майкл Джексон.

По его лицу было видно, что он не шутит. Он обрисовал мне ситуацию.
– Скорей всего, это станет постоянной работой, если ты захочешь. Просто поработай сегодня ночью, и можешь получить куда больше.
– Ну уж нет, Джефф. Я знаю, что такое личная охрана, глядя на тебя. Это временный заработок, а у меня стабильная работа.

Он сказал, что практически уверен в том, что это будет надолго, но единственное, за что он не мог поручиться, это то, что я понравлюсь мистеру Джексону.
– Этот парень переборчив. Он очень тщательно выбирает, кто будет на него работать. Ладно, слушай, я знаю, что ты ему понравишься, я хочу, чтобы все получилось. Я объясню семье, что ты не сможешь быть на вечеринке, и возмещу тебе расходы за номер.
– Ты что, дашь мне 1400 долларов?

Он сунул руку в карман и вытащил тысячу наличкой:
– Это все, что у меня есть с собой, но если пойдешь со мной к банкомату, я отдам тебе и остальное.

Как только он это сделал, я понял, что все в порядке. Я сказал ему, что готов работать. Он спросил:
– У тебя есть черный костюм?

Костюм у меня был, но он был в чистке, и они уже закрылись. Костюмы, оставшиеся дома, были слишком яркими – те, кто меня знает, знают и то, что я люблю яркую одежду. Но в охране разрешается только черный или темно-синий. Ничего другого носить нельзя. Поэтому Джефф добавил:
– Ладно, поедем и купим тебе новый костюм.

Канун нового года, два часа дня, а поскольку у меня рост под два метра, надо было поторопиться и найти костюм, который не пришлось бы подгонять, потому что портные в новый год тоже не работают. Мы отправились в торговый центр Boulevard Mall, потом в Meadows Mall, и, наконец, нашли костюм в Burlington Coat Factory. Мы купили его, я ринулся домой, отгладил его и поехал к дому мистера Джексона.

Мы прибыли примерно к пяти часам. Я нервничал. Вышел Билл и открыл нам ворота. Это была моя первая встреча с Биллом. Он посмотрел на меня и спросил:
– Готов поучаствовать в этом?
– Надеюсь, – ответил я. Но я все еще сильно нервничал. Я понятия не имел, смогу ли справиться с такой работой.
– Ну, ты высокий, – отметил Билл. – Может, и выгорит что.

Мы подъехали к входной двери. Джефф пошел в дом, оставив меня в машине, где я просидел с полчаса. Я все время смотрел на часы, осматривал костюм, проверил, хорошо ли завязан галстук. Наконец, Джефф вышел и сказал:
– Пошли внутрь. Я хорошо о тебе отзывался, а он уважает мое мнение, так что, думаю, тебя возьмут.

Он отвел меня в дом. Мистер Джексон спустился по лестнице. На лице у него была хирургическая маска, одет он был в белую футболку с V-образным вырезом и пижамные штаны. Ну, и белые носки. Первое, что я отметил – он был очень худой. Когда я пожимал ему руку, то старался сделать это очень осторожно, чтобы едва коснуться его. Боялся, что сейчас сломаю ему что-нибудь, настолько хрупким он выглядел.

Он начал что-то говорить, но я не мог понять ни слова, поскольку его голос заглушала маска. Я изо всех сил пытался вести себя уважительно, но он продолжал говорить, а я вынужден был переспрашивать, потому что ничего не мог разобрать. Наконец, он поднял маску и сказал:
– Привет, Джавон. Я много о тебе слышал. Готов стать частью моей охраны?
– Конечно, сэр. Я очень взволнован этим предложением. Надеюсь, это надолго.
– Почему бы и нет, – ответил он. – Я могу тебе доверять?
– Да, сэр. Можете, безусловно.
– Отлично, тогда добро пожаловать.

Он позвал детей. Принс и Пэрис пожали мне руку. Мистеру Джексону пришлось подтолкнуть ко мне Бланкета, чтобы он поздоровался. Затем они убежали обратно к своим занятиям. Мистер Джексон отметил:
– Не обращай на них внимания. Для них это обычное дело. Они привыкли знакомиться с очень большим количеством людей. Это не в обиду тебе.

Мы поговорили еще немного, а затем он ушел на второй этаж. Я, Билл и Джефф провели следующие несколько часов, планируя нашу работу. Они провели меня по территории, показали, что где находится. Примерно в десять вечера мистер Джексон и дети спустились вниз, разодетые для выхода, и мы поехали в MGM Grand. Менеджер отеля проводил нас через заднюю дверь, ведшую к сцене.

Шоу уже началось. Мы тихонько проскользнули в зал. Мистер Джексон и дети заняли места в первом ряду. Я сидел сразу за ними. Билл дежурил у выхода, слева от сцены. Мы посмотрели шоу, затем так же тихо выскользнули из зала до того, как зажегся свет. Мистер Джексон повел детей повидаться с Копперфильдом в гримерной. Они пробыли там несколько минут, а затем вернулись в машину, и я отвез их домой.

На следующее утро я позвонил в офис, уведомил их о своих планах. И отправился работать на Майкла Джексона.

-4-

В мае 1970 года Jackson 5 прилетели в Филадельфию в рамках своего первого национального тура как официальные звезды Motown. Они подписали контракт со знаменитой детройтской звукозаписывающей компанией за два года до этого, и их первый сингл, I Want You Back, вышедший прошлой осенью, сразу стал номером один в хит-параде Billboard. Следующие три сингла достигли той же отметки, и Jackson 5 стали первой музыкальной группой, четыре первых сингла которой заняли первое место в хит-парадах. Группа наращивала свою популярность, продавая альбомы и раскручивая песни на радио. Когда их самолет приземлился в Международном аэропорту Филадельфии, в терминале собралось более трех тысяч поклонников. На следующий день во время концерта потребовалась сотня полицейских, чтобы сдержать толпу и не дать ей броситься на сцену.

Майклу Джексону было тогда всего одиннадцать, но сценарий его жизни уже был написан. В следующие сорок лет огромные толпы людей следовали за ним повсюду, осаждая отели, в которых он останавливался, и разбивая лагерь возле ворот его дома. Когда вышел Thriller в 1982 году, беспрецедентный уровень славы полностью затмил восторженное поклонение слушателей, знакомое ему по временам Jackson 5. Thriller оставался в лучшей десятке альбомов 80 недель. 37 недель он был номером один. Семь из девяти песен стали синглами, вошедшими в десятку лучших. Альбом получил 8 наград Грэмми из рекордных двенадцати номинаций. За первый год Thriller продал 22 млн. копий. По словам одного из критиков, Thriller превзошел статус обычного музыкального альбома и стал чем-то вроде бытового прибора – вещью, которая просто была абсолютно у всех.

Естественно, поп-звезды существовали и до Майкла Джексона. Фрэнк Синатра, Элвис и «Битлз» были на вершине музыкальной арены в соответствующие времена. Но Майкл Джексон появился в весьма выгодный период в развитии музыки и технологий. Только-только начало развиваться спутниковое телевидение, а интернета не было и подавно. Это время стало небольшим «окном», когда мир уже был подготовлен к появлению глобального коммерческого феномена, и этим феноменом стал Майкл Джексон, коронованный Король поп-музыки.

Когда в 1987 году вышел его следующий альбом, Bad, он стал номером один не только в Америке, но и в других 25 странах. Пять песен стали хитами №1, альбом продал 17 млн. копий за первый год, причем, две трети этого объема разошлись за пределами США. В этот период Джексон также поехал в свой первый сольный тур. 123 концерта в 15 странах на четырех континентах. Аудитория составила 4,5 млн. человек. Тур принес 125 млн. долларов прибыли, что сделало Bad самым посещаемым и прибыльным туром всех времен. В каждом городе, где был концерт Джексона, он передвигался по улицам в сопровождении целой колонны автомобилей с вооруженными охранниками, не хуже чем у президента страны.

Однако к наступлению нового тысячелетия популярность Джексона слегка угасла. Когда в 2001 году вышел его последний студийный альбом Invincible, многие сочли его коммерческим провалом по сравнению с предыдущими работами. Тем не менее, он все равно продал 11 млн. копий по всему миру – больше, чем многие артисты могли бы мечтать. И даже если случайные слушатели перешли на что-то другое, у Джексона все равно оставалась обширная фан-база. Особенно это было заметно за пределами США, где предъявленные ему обвинения не так широко освещались в прессе.

Действительно, чем больше на Джексона нападали таблоиды, тем больше приверженности ему выказывали поклонники. Их преданность певцу на пороге несчастья стала своеобразным знаком чести. Миллионы слушателей в десятках стран создавали целую сеть клубов и групп, публиковали новостные рассылки, обменивались сувенирами. Самые стойкие поклонники следовали за Джексоном из страны в страну, куда бы он ни поехал. А во время суда 2005 года сотни людей стояли на страже у здания суда, приветствуя каждое появление артиста радостными криками и усердно молясь об оправдательном вердикте.

Но самой уникальной чертой в фан-базе Джексона была не верность поклонников ему, а его реакция на них. Как бы певец ни отторгал и ненавидел тюрьму, в которую был заперт благодаря своей известности, он никогда не утрачивал любовь к людям, сделавшим его таким популярным. Джексон считал, что не директоры звукозаписывающих компаний и не промоутеры, а именно поклонники были ответственны за его успех. Он чувствовал, что лично обязан всем и каждому из них. Певец редко ощущал в своей личной жизни такую привязанность и верность, какую ему демонстрировали фанаты. И поскольку они никогда не теряли веру в него, Майкл Джексон никогда не забывал о них.

Билл:
Первые несколько недель все было тихо. А затем начали появляться машины. Люди проезжали мимо дома. Некоторые приостанавливались, смотрели на дом, затем ехали дальше. Напротив дома стал парковаться красный автомобиль. Он останавливался по ту сторону дороги и стоял часами. Я наблюдал за ним через камеры. Он приезжал как минимум пару раз в неделю, а иногда и каждый день.

Наконец, мне удалось увидеть водителя. Это была миниатюрная женщина со светло-каштановыми волосами. Она выходила из машины и бродила туда-сюда. Я слышал о таком типе поклонниц, которых тянуло к Майклу Джексону. Они были влюблены в него. С точки зрения безопасности я поначалу счел их угрозой. Когда у ворот паркуется машина, ты не можешь знать, поклонник ли это или кто похуже, может, преследователь, может, какой-то псих. Я никогда раньше не видел эту женщину, поэтому однажды я отправился к машине и пообщался с ней. Она была из Калифорнии, жила неподалеку от «Неверленда». Она сказала, что знакома с Майклом и что была его приятельницей.
– Так вы что, будете просто сидеть здесь? – спросил я ее.
– Все нормально, – ответила она. – Он знает меня.

Если мы куда-нибудь ехали, девушка выходила из машины и стояла на видном месте, надеясь, что он заметит ее. Если в машине были только мы с Джавоном, мы не останавливались. Но когда мы везли мистера Джексона, она снова вышла из машины, и я сказал:
– Вот снова та девчонка.

Мистер Джексон поднял голову и спросил:
– Кто?
– Девушка, вон там стоит.
– А-а, я знаю ее, – отреагировал он. – Притормозите.

Мы остановились, он опустил стекло и стал беседовать с ней, словно они были старыми друзьями. «Как дети?» «Тебе нравится Вегас?» «Ты пробудешь здесь долго?» Слушая их разговор, я понимал, что она не сталкер. Просто обычная преданная поклонница. Их беседа была очень невинной, дружеской, даже доверительной. Если честно, то они слегка флиртовали. Просто общались. В какой-то момент мне пришлось напомнить ему:
– Сэр, нам пора ехать.

Он сообщил ей, в котором часу он приедет домой, и добавил, что надеется увидеть ее снова. Ну, как будто говоришь «увидимся» старому приятелю. Когда мы отъехали, он пояснил нам:
– Она всюду ездит за мной.

В конце января мистер Джексон дал интервью Associated Press, подтвердив, что вернулся в страну. После этого фанаты стали приходить толпами. Они стояли у ворот весь день, пятью-шестью машинами, иногда и больше. Они приезжали к дому по утрам, парковались перед домом, сидели на раскладных стульях, затем уезжали к ночи. Когда мы ехали куда-нибудь, мистер Джексон опускал стекло и говорил им:
– Привет! Мы вернемся через двадцать минут.

Мы уезжали, а они сидели и ждали его. Когда мы возвращались, он махал им рукой, заходил в дом, а они опять сидели и ждали. Они хотели ощутить его присутствие, его ауру. Просто хотели быть рядом.

Джавон:
Соседи возненавидели эту ситуацию. Фанаты обычно вели себя пристойно, но это был квартал богатых домов. Рядом жил исполнительный директор компании Sprint. Гари Пэйтон, известный баскетболист, обитал через два дома от нас. Дома в округе стоили многие миллионы, а тут – люди, сидящие прямо на улице. Соседи считали, что фанаты причиняют им неудобства. Они постоянно вызывали полицию. Копы приезжали и разгоняли их. На следующее утро они возвращались.

Билл:
Однажды приехали сразу три полицейских машины, и мистер Джексон увидел их из окна. Он спустился к нашему трейлеру:
– Я не хочу, чтобы они гоняли моих поклонников. Скажи полиции, что я не возражаю против их присутствия, если они не выходят за пределы моей территории.

Я отправился к полицейским и передал им его слова. Один из них спросил, проживаю ли я в этом доме.
– Нет, но я состою в личной охране владельца дома.
– Ну и кто это? – полюбопытствовал он.

Я не ответил, лишь пожал плечами. Один из фанатов, стоявших рядом, сказал:
– Здесь живет Майкл Джексон.

Я не подтверждал и не отрицал, просто добавил:
– Хозяин дома не против того, что эти люди стоят здесь.

Ребята вокруг захлопали в ладоши:
– Видите? Видите?

Полицейский предупредил их, что если они будут шуметь, им придется приехать сюда и арестовать их. Мне показалось, что этим дело не кончится. Так и было. Соседи продолжали жаловаться, и полиция приезжала снова и снова. Наконец, мистер Джексон позвонил своему адвокату. Понятия не имею, с кем он говорил и кто какими связями воспользовался, но после этого полиция перестала приезжать, и фанаты остались.

Джавон:
Они торчали там всю зиму. И все лето. На улице стояла адская жара, а они сидели на тротуаре и ждали. Когда было слишком уж жарко, мистер Джексон отправлял нас к ним с напитками и закусками. Тем, кто успел примелькаться, он посылал через нас складные стулья. Мы даже вынесли им садовую мебель, стоявшую возле нашего бассейна.

Среди них была девушка, которая постоянно настаивала на встрече с мистером Джексоном. Она приходила каждый день. Каждый. Божий. День. Она выбила себе постоянное место на тротуаре прямо рядом с въездом и все время пыталась передать мистеру Джексону какие-то вещи через окно машины. Однажды она подбежала к машине и сунула ему пачку фотографий, на которых она была обнаженной. Каким-то образом он всегда находил минутку, чтобы остановиться и поболтать с ней.

Билл:
Каждый раз, как мы покидали дом, поклонники бежали к машине, чтобы увидеть его хоть одним глазком. Если в машине были дети, мы не опускали стекла и не останавливались. Мистер Джексон не хотел, чтобы кто-либо приближался к его детям. Но если в машине был только он один, то всегда настаивал, чтобы мы остановились, здоровался с ними и давал им столько автографов, сколько мог. Мы всегда нервничали, когда он так делал, но он не принимал возражений. Большинство фанатов вели себя уважительно и вежливо, но порой ситуация выходила из-под контроля, и мне приходилось выскакивать из машины и отгонять их назад. Каждый раз, когда я это делал, мистер Джексон всегда увещевал меня:
– Билл, будь вежлив с моими поклонниками. Они не сделают мне ничего плохого. Они безобидны.

Поначалу мы попросту не понимали, что за отношения у него были с фанатами. Мы с удивлением узнали, что он постоянно общался с некоторыми из них, даже переписывался с ними. Они звонили его менеджеру и оставляли сообщения для него. Когда он говорил с ними, они постоянно обменивались фразами «люблю тебя» и «я люблю тебя больше». Они приносили ему подарки, какие-то личные вещи. И говорили: «Вот, я сделала это для тебя». «Вот тебе плюшевый мишка». «Вот тебе фигурка Питера Пэна».

Его отношения с поклонниками… Я никогда не видел ничего подобного у других знаменитостей. Никогда. Какими бы известными они ни были. Вокруг звезд обычно вертятся группи, но это были не группи. Мистер Джексон знал многих из них лично. Он помнил, на каких концертах и где повстречал их впервые, сколько лет они уже знакомы. Он показывал нам людей, которых видел в других странах.
– Вон тот парень, я помню его, он из Германии.

Это были очень интересные отношения – он и фанаты. Он любил их так же, как они его. Из окна своей спальни наверху он смотрел на улицу, туда, где они стояли. Иногда мы поднимали головы и видели, как он смотрит из-за занавески, наблюдает за ними. Они сидели внизу и ждали. А он сидел наверху и наблюдал.

Джавон:
Единственной настоящей проблемой с поклонниками было то, что они привлекли папарацци. Поначалу было 3-4 человека, ничего особенного. Но когда их стало несколько десятков, у нас возникла проблема. Это уже хорошие кадры для папарацци.

Фотографам никогда не удавалось увидеть его. Мы всегда сажали его в машину еще в гараже. А заодно использовали другие тачки для отвлечения внимания. Я ехал в главной машине мистера Джексона первым и сворачивал в одну сторону, а Билл в другой машине с мистером Джексоном выезжал следом и ехал куда нужно, пока папарацци гнались за мной.

Для совсем отчаянных неподалеку росло дерево, и они все лезли на него, чтобы попытаться сделать несколько снимков. Однажды я поймал там парня и велел ему слезать. Когда он слез, я потребовал его камеру, чтобы посмотреть, что он наснимал. Но он не хотел отдавать ее мне и сказал, что его действия совершенно законны, он не вторгался на чужую территорию.
– Я все равно сделаю эти фотки, так что не лезь ко мне, – повторял он. Я не особенно мог ему помешать, поэтому просто отпустил его.

Фотография мистера Джексона и его детей стоила бы десятки, если не сотни тысяч долларов. Однажды мы возили мистера Джексона и детей на ужин в отель Wynn. Я был на посту у двери банкетного зала, и тут ко мне подошел парень и сказал:
– Хочешь без напряга заработать пятьдесят штук?
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Я знаю, на кого ты работаешь. Дашь мне знать, где Майкл Джексон и его дети будут в конкретное время на следующей неделе – и бабки твои. Позвони мне завтра, если хочешь знать детали.

Он всунул мне в руку визитку и ушел. Я ничего не сказал мистеру Джексону. Вместо этого я отдал визитку Биллу, он проверил этого парня и обнаружил, что это был папарацци. Мы решили, что если не будем ничего делать и проигнорируем это предложение, то проблем не будет. Так и поступили. Затем, примерно через неделю, когда мы ехали в машине и очень громко слушали классику, мистер Джексон вдруг сказал мне:
– Джавон, ты можешь выключить приемник на минутку? Я хочу задать тебе вопрос.

Я выключил музыку:
– Слушаю, мистер Джексон.
– Ты случайно не получал необычное предложение от кого-нибудь на прошлой неделе?

Я замер. "Вот дерьмо". Я тут же понял, что произошло: это он сам прислал фотографа, чтобы проверить меня.

– Да, сэр, – ответил я. Повернулся, чтобы посмотреть ему в глаза, и объяснил, как все было.

– Я горжусь тобой, Джавон, – сказал он мне. Похоже, он был очень рад, что я прошел испытание, и что он нашел кого-то, кому можно доверять. – Если бы ты позвонил тому парню, я бы тебя уволил. Но ты поступил правильно. Единственная твоя ошибка – ты должен был сразу рассказать мне об этом.
– Да, сэр, я знаю, мне очень жаль, но я не хотел вас беспокоить.

Вмешался Билл:
– Это моя вина, сэр. Джавон рассказал все мне, и едва я понял, что речь идет о фотографии, а не о реальной угрозе жизни, именно я принял решение не беспокоить вас с этим вопросом.
– Спасибо, – ответил мистер Джексон, – но вы всегда должны рассказывать мне абсолютно все.
– Да, сэр.

До этого он держался со мной несколько отстраненно. Вся информация передавалась через Фельдмана и Билла, и я с ним не особо общался. Но теперь, когда я прошел проверку, он, похоже, решил, что может доверять мне гораздо больше.

Билл:
Эта проверка, которую он устроил Джавону, дала нам понять, насколько он не доверяет людям в целом. До работы на мистера Джексона моей основной работой всегда было разобраться с внешними угрозами – сталкеры и папарацци. Я знал, как решать эти проблемы. Но мистер Джексон был параноиком не столько из-за этого, сколько из-за людей, которые уже были в его жизни, и именно от них он хотел получить защиту. Он хотел, чтобы мы были рядом, потому что ему нужно было скрыть свои действия от собственных юристов и менеджеров. Он хотел, чтобы мы стали буфером между ним и его собственной семьей.

Мы знали, что он не очень-то общается с семьей. Это можно было понять, даже просто почитав о них какие-то статьи. Но его менеджеры и юристы тоже давали нам инструкции, и мы могли видеть, что проблемы в семье были гораздо серьезнее, чем обычные терки между родичами. Нам очень быстро дали понять, что, если кто-то из семьи попытается связаться с мистером Джексоном или приедет к дому, мы не должны говорить ему об этом. Раймона сказала нам:
– Если приедет кто-то из семьи, позвоните мне. Позвоните менеджерам.

И Фельдман, и Раймона дали нам похожие инструкции.

Никому из семьи не было позволено даже проезжать через ворота без предварительного уведомления, кроме миссис Джексон, его матери. Когда бы она ни появилась, мы открывали ей ворота, и она сразу шла в дом. Ей разрешалось приходить когда угодно и без предупреждения. Всем остальным требовалось сначала назначить встречу. В общем, ситуация была довольно деликатной.

-6-

Осенью 1979 года, после того, как успех Off the Wall принес ему богатство и независимость, Майкл Джексон начал потихоньку складывать мозаику своей сольной карьеры. Его первым шагом стало сотрудничество с Джоном Бранкой, которого он нанял в качестве юридического консультанта. Специалист по корпоративному налогообложению со значительным опытом в музыкальном бизнесе, Джон Бранка ранее занимался представительством таких знаменитостей, как Боб Дилан и Beach Boys. Он переоформил контракт Джексона с CBS, добившись для него ставки роялти, которую получают лишь лучшие из лучших. Бранка также содействовал отделению личного контракта Майкла от контракта, который он подписывал со своими братьями. Теперь Джексон мог выступать или записываться со своими братьями только по собственному желанию. Звукозаписывающая компания уже не могла заставить его сделать это. В 1983 году, на самом пике «Триллер-мании», контракт Джо Джексона с сыновьями истек, и Майкл хотел профессионального «развода» с отцом. Поскольку он терпеть не мог улаживать какие-то конфликты самостоятельно и не хотел увольнять своего отца напрямую, Майкл отправил отцу все бумаги с посыльным.

Бумаги эти были составлены Джоном Бранкой. Теперь он был самым близким и доверенным советником Майкла. Рядом с Бранкой и Джексоном в эти годы также работал Фрэнк Дилео, менеджер Джексона, нанятый вскоре после увольнения Джо Джексона. Дилео возглавлял отдел промоушена в Epic Records во время выпуска Thriller, и Джексон считал, что Дилео многое сделал для успеха альбома. Будучи менеджером Джексона, Дилео выступал исполнительным продюсером фильма Moonwalker, вел переговоры о спонсорстве с Pepsi и руководил мировым туром Bad.

Какое-то время команду Майкла Джексона невозможно было остановить. В 1984 году Джон Бранка заключил сделку от имени Джексона о покупке музыкального каталога ATV, в который входили права на тысячи песен, включая «Битлз». Джексон приобрел каталог за 47 млн. долларов, но вскоре его стоимость значительно повысилась и стала основой личной прибыли певца. Через пять лет, осенью 1989 года, Бранка добился пересмотра контракта Джексона с Sony, новой материнской компанией CBS/Epic Records. Sony согласилась выдавать Джексону рекордные 15 млн. аванса на каждый альбом. Для сравнения: Брюс Спрингстин получал лишь 2,5 млн., Билли Джоэл – 1,7 млн. Бранка выбил и рекордную ставку роялти в 25%. Большинство знаменитостей получали лишь 12%. На самой вершине успеха Майкл Джексон стоил порядка 700 млн. долларов.

Талант Джексона и его безграничный коммерческий потенциал магнитом притягивал к нему наиболее могущественных людей в этом бизнесе. Пока певец окружал себя нужными людьми, он процветал. Если он позволял не тем людям проникнуть в его окружение, его благополучие ухудшалось. К концу 90-х годов таких людей становилось все больше. В 1989 году Джексон уволил Фрэнка Дилео, обвинив его в неправильном распределении средств. За следующие десять лет отношения Майкла с Джоном Бранкой то улучшались, то ухудшались, и в итоге Бранка тоже был уволен в 2003 году. Обвинения в растлении детей, предъявленные Джексону в 1993 году, подорвали его эмоциональное состояние, сделав его уязвимым. К певцу присосалась целая стая известных юристов, работавших со звездами. Все они соревновались друг с другом, дабы занять место адвоката на суде, который стал бы самым громким делом столетия. Эти юристы в итоге убедили Джексона урегулировать дело вне суда и тем самым нанесли непоправимый урон его жизни и карьере.

К концу столетия, оторванный от своей семьи и команды, поддерживавшей его во время Thriller-эры, Джексон потерял все, за что мог бы зацепиться. Его делами управлял не какой-нибудь всеми признанный «бомбардир», а малоизвестный немецкий бизнесмен Дитер Визнер, тащивший карьеру певца в очень странных направлениях – к примеру, он запустил в продажу энергетический напиток под брэндом Майкла Джексона в Европе. Джексон и сам инициировал целый ряд сделок с финансистом Марком Шаффелом, ранее занимавшимся продюсерством порнофильмов. Едва ли таких людей можно назвать лучшими советниками для исполнителя, чей публичный имидж и так был подпорчен обвинениями в сексуальном растлении.

После краткого пребывания Рэнди Джексона у руля братья рассорились, и Джексон обратился к женщине, которую Рэнди нанял публицистом – Раймоне Бэйн. Бэйн, никогда не работавшая в музыкальном бизнесе, была в основном известна как менеджер политических кризисов и была ответственна за восстановление карьеры бывшего мэра Вашингтона, Марион Барри. Летом 2006 года Джексон издал пресс-релиз, в котором объявил, что Бэйн становится генеральным менеджером и исполнительным директором Компании Майкла Джексона – нового корпоративного «зонтика», собравшего под своим куполом дезорганизованную империю певца.

В течение всего этого периода единственным постоянным сотрудником Джексона была Грейс Руарамба, няня его детей, работавшая на него уже 17 лет. Руарамба, уроженка Уганды, выросшая в США, начала работать на Джексона в 1992 году на должности менеджера по персоналу для тура Dangerous, и вскоре они сблизились. Когда родились дети Джексона, ее повысили до главной няни. Однако ее истинная роль в жизни Джексона вышла далеко за эти рамки. Невзирая на проблемы со здоровьем, из-за которых она временами отсутствовала, она была кем-то вроде личного ассистента, через которого получали доступ все остальные. Ее отношения с детьми подарили ей массу привилегий, которые не достались больше никому в мире Джексона.

Когда Майкл Джексон переехал в Лас Вегас, его команда – Грейс, Раймона Бэйн, ассистент Джон Фельдман – была единственной, кто занимался его ежедневными делами. Будучи новенькими в этой команде, Билл и Джавон изо всех сил старались разобраться в различных отношениях и офисной политике своего нанимателя. Им нескоро довелось осознать (к их глубочайшему сожалению), что команда Майкла Джексона изнутри работала еще хуже, чем выглядело со стороны.

Билл:
Менеджер мистера Джексона, Раймона Бэйн, приехала в Вегас в феврале. Вместе с парочкой ассистентов она ехала машиной из Вашингтона. Они не стали покупать авиабилеты, поскольку она везла мистеру Джексону чемодан с парой сотен тысяч долларов наличными. Невозможно протащить такую сумму через службу безопасности аэропорта, не ответив на множество вопросов. Поэтому она и ехала машиной.

Ее машина подъехала к дому, Фельдман вышел, взял чемодан и, оставив ее в машине, отнес чемодан в дом. Мы с ней сидели снаружи и беседовали. Она все повторяла, что ей казалось, будто она видела меня раньше, но я не помнил, чтобы мы встречались. Думаю, она просто пыталась заставить меня вообразить, будто между нами есть какая-то связь.

Мы сидели там минут тридцать или сорок, и стало ясно, что мистер Джексон не собирается приглашать ее в дом и вообще не хочет ее видеть. Она попыталась сделать вид, что ее это не смутило. Сказала что-то вроде: «Ну ладно, мне надо ехать. Вы, ребята, не пропадайте. Скажите Майклу, чтобы звонил мне, если ему что-нибудь нужно». И уехала.

Его менеджер едет через всю страну, чтобы поговорить с ним, после того как он много месяцев провел заграницей, и они так и не поговорили? Я стал задаваться вопросом, что же происходит с организацией его бизнеса. Такое отношение показалось мне странным. В то же время, все происходившее было мне в диковинку, поэтому я решил, что, возможно, между ними просто такие отношения изначально.

Будучи менеджером мистера Джексона, Раймона была ключевым лицом. Она заведовала расписанием и организовывала все его дела. По утрам она присылала нам разнарядку: поехать туда, поехать сюда, позвонить тому-то и т.д. Иногда мистер Джексон просматривал этот график и следовал ему до последнего пункта. А иногда он смотрел на какую-то назначенную ею встречу и отмахивался:
– Ага, у нее скрытые мотивы насчет этой встречи. Мы туда не пойдем.

Нам было неловко наблюдать за этим. Их отношения явно не были доверительными. Он не отзывался о ней положительно, и все же она вела его бизнес. Поначалу, как в тот день, когда мы беседовали в машине, она была со мной очень мила. Очень мила. В нашем трейлере не было кондиционера, и мы сидели в нем как в печке. Она сама позвонила мне и сказала:
– Билл, я пришлю вам немного денег, чтобы вы купили кондиционер для трейлера.

Она постоянно перезванивала и проверяла, есть ли у меня все что нужно. И в то время я думал: «Эй, а она ничего. У нас все круто».

Джавон:
Мисс Раймона хотела знать о каждом шаге мистера Джексона, но Фельдман ничего ей не рассказывал. Порой я думал: «Черт, она же его менеджер. Она должна знать, что происходит. Но Фельдман полностью ее блокировал. Поэтому она захотела, чтобы я и Билл стали ее информаторами.

Порой она звонила мне или Биллу, и мы рассказывали ей, куда едем и что делаем. Мы понятия не имели, что можно как-то иначе. Но когда мистер Джексон узнал, что мы рассказываем ей о его перемещениях, он позвал нас и сказал:
– Не говорите Раймоне, куда мы ездим. Я знаю, что вы выполняете свою работу, но если бы я хотел что-то ей сказать, я позвонил бы сам и сказал бы.

В этих вопросах он был непреклонен.
– Парни, вы отчитываетесь передо мной. Если вы еще раз скажете ей, куда я езжу, а я потом узнаю – я сам вас уволю.

Всякий раз, как Раймона приезжала в город, именно мне предстояло забирать ее из аэропорта и везти к дому. Пока мы ехали, она расспрашивала: «Ну, как босс? Где вы были? Чем он сегодня занимался?»

Я отвечал:
– Да ничем особенным. Думаю, Фельдман расскажет вам куда больше.

Она злилась, что мы ничего ей не рассказываем, но мы делали так, как нам было велено. Это ставило нас в неловкое положение, поскольку именно мисс Раймона занималась нашей зарплатой и чеками. Мы никогда не получали зарплату вовремя. Мы должны были получать деньги 3-го и 18-го числа каждого месяца, но могли получить их 7-го и 23-го. Это если повезет. Никакой стабильности.

Билл:
У мистера Джексона было несколько различных корпораций, выполнявших разные функции. Иногда наши чеки выписывала MJJ Productions, а иногда – The Michael Jackson Company. Деньги могли прийти откуда угодно. Специального учета платежной ведомости не было. Не было никакой определенной системы.

Джавон:
Порой в прессе видишь сообщения о его финансах, но, исходя из наших наблюдений, такой человек, как Майкл Джексон, попросту не мог разориться. У него по всему дому были запасы налички, он прятал их повсюду. Как тот чемодан, который мисс Раймона привезла ему. В тот же день, когда нам задерживали зарплату, мы могли поехать в магазин и потратить 20 тысяч на какую-то ерунду. Он полностью разорен и при этом стоит миллионы? Этого мы понять не могли.

Поскольку он не доверял Раймоне, мы предположили, что у нее не было доступа ко всем его деньгам. Казалось, что именно эта сфера его финансов, зарплатная ведомость, вообще никак не управлялась, но он все равно оставался чрезвычайно богатым человеком. Вот на что это было похоже. Ну а как еще он оплачивал всех этих юристов? Они постоянно названивали ему, получая по 600 долларов за каждый час таких телефонных разговоров.

Билл:
Через месяц явились и адвокаты. В конце января приехал юрист Грег Кросс. Он был с Гасом Венаблом в Вашингтоне, у них очень крутая юридическая фирма. Высокий такой тощий белый парень в очках. Был похож на Икабода Крейна (персонаж из «Легенды о Сонной лощине» – прим. пер.)

Мы часто возили мистера Джексона на деловые встречи и дачу показаний в отелях, но Грег был единственным юристом, приходившим на дом. Он приходил раз в месяц и всегда очень приветливо себя вел. Я видел, что мистер Джексон доверяет ему. Фельдману он, кажется, не нравился. Порой Грег звонил и просил соединить его с мистером Джексоном, а Фельдман отвечал: «Он занят. Я скажу ему, чтоб он перезвонил». Боссу звонит адвокат, берущий 600 долларов в час, и будь я на месте Фельдмана, то поинтересовался бы, не хочет ли босс взять трубку. Очередная борьба авторитетов.

Джавон:
Мы так и не уяснили, кто главный. Мисс Раймона была менеджером, но ее намеренно держали в неведении. Чисто технически, мы с Биллом и остальные охранники подчинялись Фельдману, но мисс Грейс постоянно опровергала его указания. Фельдман представил ее нам как няню, и поначалу мы ничего другого о ней не знали. Однако мы видели, что она ездит за покупками, привозит в дом продукты, вещи для детей и для мистера Джексона. Она решала все его деловые вопросы. Она устроила в гараже нечто вроде кабинета, принесла туда ноутбук и принтер и порой сидела там, решая какие-то рутинные вопросы, связанные с его бизнесом.

Нам быстро стало ясно, что мисс Грейс была не просто няней. Она была ближе всех к мистеру Джексону. Практически суррогатная мать. Дети любили ее. Она знала о них абсолютно все. Снаружи казалось, что она была неприкосновенна.

Билл:
Фельдман и Грейс постоянно ссорились. Грейс приходила и говорила ему: «Мистеру Джексону нужно то-то и то-то». А Фельдман отвечал: «Я не верю этой женщине. Я пойду сам спрошу у мистера Джексона и удостоверюсь, что он хочет именно этого».

Порой Грейс ездила в магазин и привозила мистеру Джексону красное вино. Фельдман не пил и не курил, поэтому постоянно прятал вино. Стоило Грейс принести бутылки в дом, Фельдман шел туда, брал бутылки и относил в наш трейлер.
– Мистеру Джексону не стоит это пить, – говорил он. – Это отрава.

Затем снова приходила Грейс:
– Билл, я побегу в магазин. Босс хочет немного вина. Мне казалось, у нас было вино, но он, наверное, положил его куда-то не туда и не может найти.
– А какое вино? – спрашивал я. Она объясняла, и я вспоминал. – А, так Фельдман принес его сюда.

Она злилась и забирала вино обратно в дом. Через день снова приходил Фельдман и начинал искать:
– Где вино?
– Какое вино?
– То, которое я сюда принес.
– Я отдал его Грейс.
– Нет! Нельзя это делать!
– Но почему?
– Она пытается его отравить! Ты понимаешь?

Я думал, чувак двинулся. Поначалу я решил, что он думает, будто она действительно пытается отравить его, т.е. подсыпает в вино какой-то яд. Эти двое постоянно грызлись.

Джавон:
Фельдман жил в отеле неподалеку и каждую ночь ехал туда. Иногда он ездил к своей семье в Калифорнию на выходные. Но даже если его не было в доме, все приказы для охраны должны были передаваться только через него. Он хотел, чтобы Грейс звонила ему всякий раз, как кто-либо из нас покидал территорию, но Грейс не собиралась подчиняться. Она приходила в трейлер и говорила:
– Босс хочет, чтоб вы поехали и купили для Бланкета хлопья.
– А вы звонили мистеру Фельдману? – спрашивал я.
– Мне не надо ему звонить, Джавон. Майкл просит, чтоб ты поехал. Он хочет, чтоб так было. Он отправил меня к вам, чтобы я передала его просьбу.

Я ехал в магазин, а через 20 минут мне звонил разъяренный Фельдман:
– Что происходит? Где ты?
– Я в магазине, покупаю хлопья для детей.
– В магазине? Почему ты покинул пост?
– Не волнуйтесь, все в порядке, там остался Билл.
– Кто велел тебе уехать?
– Мисс Грейс сказала, что мистер Джексон просит кого-нибудь из нас купить детям хлопья.
– Почему ты меня не уведомил?
– Мисс Грейс сказала, что все в порядке.
– Джавон, она должна прекратить заниматься этой херней!

Затем Фельдман приезжал к дому и накидывался на Грейс:
– Прекрати отсылать моих людей куда попало!
– Я тебе не подчиняюсь! – огрызалась она. – Если мистер Джексон просит меня что-то сделать, я буду делать!

Вот так это было. Они постоянно собачились друг с другом по поводу того, кто из них должен приказывать мне поехать в магазин и купить овсянку. И такое случалось постоянно.

Билл:
Фельдман относился к мистеру Джексону как к своей собственности. Он чрезмерно опекал его, как отец. Но мог бы делать это более дипломатично. Я терпел Фельдмана. Время от времени у нас бывали стычки. Когда дело касалось работы, мы ее выполняли, но в других вопросах я просто терпел. Какое-то время Грейс не знала, как я отношусь к Фельлдману. Буду ли я хранить верность ему или она может использовать меня в своем углу ринга? Я сказал ей:
– Послушайте, я взрослый человек и сам буду принимать решения.

После этого мы с ней стали говорить чаще. Я мог обратиться к ней с какими-то вопросами, а она могла спокойно дать мне куда больше информации, например, о семье мистера Джексона и ситуации с Рэнди. Он всегда ссорился с Майклом на финансовой почве. Она делилась этим со мной, и между нами установилось понимание. Единственное, что мне не нравилось обсуждать с ней – это Раймона. Мне нравилась Грейс, но эти две женщины тоже друг друга недолюбливали.

Раймона периодически приезжала в город, чтобы встретиться с боссом или заключить какие-то сделки от его имени. Когда она приезжала, то останавливалась в отеле неподалеку от нас, JW Mariott, и обычно кто-нибудь из нас забирал ее из аэропорта и отвозил в отель. После нескольких таких поездок она прилетела снова, я вез ее к дому мистера Джексона, и она спросила меня:
– Билл, ты случайно не знаешь какую-нибудь домработницу?

В моем доме раз в две недели прибиралась очень милая молодая женщина, поэтому я ответил:
– Да, знаю кое-кого.
– Отлично. Мне надо, чтоб в моей квартире убирали хотя бы раз в неделю. Я хочу, чтобы там было чисто, пока меня нет.

Я удивился. У нее была квартира в Вегасе? Но ведь я всегда возил ее в отель. Мне стало любопытно, но я не расспрашивал ее. Просто порекомендовал ей свою уборщицу, которая была моей приятельницей.

Через пару недель я беседовал с этой женщиной, хотел снова вызвать ее для уборки дома, а она сказала:
– Может, мы сможем назначить на другой день? Мне надо убрать у Раймоны.
– А где у нее квартира?
– В Тернберри.
– Тернберри Тауэрс?
– Да, квартира в Тернберри.

Ого, подумал я.

Джавон:
Квартиры в Тернберри Тауэрс очень классные. Они могут стоить несколько тысяч в месяц. Их сдают звездам и профессиональным спортсменам. Там постоянная охрана, паркинг, химчистка – все блага, которые ты получаешь за кошмарную стоимость этих квартир. Именно там была квартира и у мисс Грейс. Когда Раймона впервые попросила меня отвезти ее туда, я подумал, что мы поедем в гости к Грейс. Поначалу я и не предполагал, что у нее может быть там своя квартира.

На въезде в комплекс стоит домик для охраны. Обычно я сообщал охраннику вводные мисс Грейс. Затем мисс Раймона стала давать им свою информацию, и вскоре они просто махали ей, чтобы она проезжала. Они знали ее очень хорошо. «Эй, как ваши дела, мисс Раймона?» Ее знали все, даже охрана.

Билл:
У меня есть контакты по всему Вегасу, поэтому, если мне нужна какая-то информация, я могу быстро ее получить. Вот я и стал смотреть. И у Грейс, и у Раймоны были квартиры в Тернберри Тауэрс, но мистер Джексон понятия об этом не имел. Он считал, что Раймона живет в отеле. Он говорил мне: «Забери Раймону из отеля». Как-то так.

Тогда я ничего ему не сказал. Мне было крайне неловко переступать эту черту. Какое мне дело до его отношений с менеджером? Мне платят не за это. Нельзя просто пойти к Майклу Джексону после двух месяцев работы и начать советовать ему, как вести дела. Впрочем, если даже на этом уровне все так запущено, даже если с совершенно простыми вещами вроде зарплаты или выполнения поручений возникали такие проблемы, то можно было только представить себе, что творилось на вершине, на уровне миллиардов долларов, где управляли его контрактами на звукозапись и финансовыми вопросами. Как ими вообще управляли? Непонятно.

Так было не всегда. Мы с Грейс часто говорили об этом. Она рассказывала мне, как здорово все было организовано когда-то. В «Неверленд» все работало как часы, как настоящий корпоративный бизнес. Всем платили вовремя. Люди знали свое место, выполняли свои функции. Не было такого перетягивания каната, поскольку все знали, кто всем заправляет. Главным был Майкл Джексон. Но эти дни канули в лету.

Все из-за этого суда. Суд уничтожил все. Уничтожил его. Это было заметно. Он стал уязвим. Ему постоянно угрожали убийством. Действительно много угроз. Он пребывал в ужасе. Не доверял никому. Страх и паранойя полностью поглотили его.

Все началось в начале девяностых, когда его обвинили впервые. Именно тогда. Когда его обвинили во второй раз, он находился здесь, в Вегасе. Был в отеле Mirage, когда полицейские перевернули «Неверленд» вверх дном, ища доказательства. Грейс сказала мне: «Билл, они уничтожили его дом». И мистер Джексон тоже увидел это. Он отправился туда сразу после обыска. Только один раз. Увидел, что они натворили, повернулся и ушел. После того, как они уничтожили «Неверленд», он уже не был прежним человеком.

Джавон:
Я однажды был в «Неверленде», еще в детстве. Мне было 14 лет, мы ездили вместе с церковной группой. Была такая программа, Teen Fellowship, и мистер Джексон приглашал такие группы, как наша, чтобы мы могли покататься на аттракционах, поиграть с животными и все такое. Его не было на территории во время нашего визита, но кто-то из персонала показал нам дом и ранчо.

Помнится, чтобы добраться до дома, нужно было сесть на поезд. Мы парковались в нескольких милях оттуда и дальше ехали на поезде. Там было очень красиво. Мы ходили в зоопарк. У него были обезьяны, фламинго, озеро с экзотическими рыбами. Помню, как катался на карусели и мини-горках. Было бесплатное мороженое, конфеты и попкорн, сколько угодно. В торговых автоматах можно было брать все бесплатно. Ты просто брал все, что хотел. Бесплатно. Было здорово. Круто. Нам очень понравилось.

Билл:
Моя единственная поездка в «Неверленд» состоялась в марте 2007. Мистер Джексон хотел получить кое-какие вещи оттуда, фотографии, что-то личное, поэтому он отправил меня туда. Дом был заброшен. Единственный человек, который оставался на территории – охранник на входе. Я подъехал, и он впустил меня.

Я приехал туда ночью, поэтому разглядел немного, но было заметно, что за местом перестали ухаживать. Все аттракционы были выключены. Кругом мертвая тишина. Никакого освещения. Животных в зоопарке не было. Растительность разрослась, и ее никто не подстригал. Возле дома был пруд. Он был очень грязный, зарос водорослями.

Внутри дом выглядел как после нашествия. После обыска здесь ничего не убирали и не чинили. Открытые ящики, опрокинутые вещи, все покрыто пылью. Жуткое зрелище.

Я пробыл там недолго. Я не хотел там находиться. Я все думал о том, что сказал мне охранник на воротах.
– Будь осторожен, – предостерег он. – Там змеи.
– Змеи?!
– Да, гремучие змеи. Множество.

-8-

Поскольку Майкл Джексон разорвал связи с семьей, взамен ему нужна была собственная крепкая семья. Осенью 1993, в самый разгар скандала, он нашел утешение и поддержку у Лизы Мари Пресли. Их познакомил общий друг в январе того же года. Вскоре они стали встречаться регулярно, и, несмотря на то, что они казались совершенно разными, в какой-то степени это была идеальная пара. Дочь Элвиса Пресли, Короля рок-н-ролла, была одной из немногих, кто понимал, каково быть самым известным человеком на планете. В Майкле Джексоне Лиза Мари разглядела сильную харизматичную личность, сражавшуюся с теми же демонами, которые осаждали ее отца. Она не сомневалась, что обвинения, выдвинутые против Джексона, сфабрикованы, и верила, что может спасти его.

В мае 1994 года Джексон и Пресли сочетались браком на закрытой церемонии в Доминиканской Республике, но брак этот продлился лишь восемнадцать месяцев. Майкл, длительное время занимавшийся только собой и своей карьерой, не сумел разделить свой мир с кем-то еще. Его нова жена никогда не жила в «Неверленд» постоянно, предпочитая свой дом в Лос Анджелесе. Со своей стороны Лиза Мари, уже родившая двоих детей в предыдущем браке, не была заинтересована рожать снова, и это очень расстраивало Майкла, который хотел иметь большую семью. Их союз сочли ошибкой. Джексон и Пресли развелись в декабре 1995 года.

Меньше чем через год Джексон женился на Дебби Роу, медсестре, с которой он познакомился в дерматологической клинике доктора Арнольда Кляйна. Роу пообещала подарить ему долгожданную семью. На момент их свадьбы в отеле Сиднее, во время мирового тура HIStory, Роу была на шестом месяце беременности, ожидая их первенца. Через три месяца, в феврале 1997 года, она родила сына, Майкла Джозефа Джексона-младшего, которого прозвали «Принс». В апреле 1998 года у них появилась дочь, Пэрис Майкл Кэтрин Джексон. Роу и Джексон развелись осенью 1999 года, и оба ребенка остались под опекой отца. Два года спустя, в феврале 2002 года, у Майкла появился третий ребенок благодаря услугам неизвестной суррогатной матери. Малыша назвали Принс Майкл Джексон-второй, но Джексон прозвал его «Бланкет». Это слово он часто применял в значении «обернуть, покрыть любовью и обожанием».

С момента выхода его последнего студийного альбома и последнего концертного выступления прошло пять лет. Его дети стали центром всей его жизни, и весь день напролет он занимался только ими. Все его усилия были направлены на то, чтобы защитить их от прессы. И хотя их детство протекало совсем не так, как у большинства нормальных детей, он был решительно настроен создать для них уютный дом и подарить им нормальную жизнь, насколько это возможно.

Джавон:
Мисс Айлин, учительница, прибыла в город сразу после праздников. Это была азиатка из Бахрейна. Мистер Джексон познакомился с ней, когда путешествовал заграницей, и нанял ее, чтобы она учила его детей. Он снял ей квартиру примерно в пяти минутах езды от дома. В течение недели кто-нибудь из нас забирал ее в 7:30 утра и привозил в дом.

Мистер Джексон очень серьезно относился к образованию своих детей. Занятия начинались ровно в 8 часов утра. В одной из комнат на первом этаже обустроили класс, как в настоящей школе. Мы помогли учительнице развесить школьные доски, поставили компьютеры, книжные полки, принесли карты, различные учебные плакаты с алфавитом, таблицей умножения и все такое. У каждого из детей была своя парта. Все это выглядело как обычная классная комната в начальной школе. Такие комнаты мы обустраивали даже во время путешествий, когда останавливались в отелях. Рядом с номером всегда была зарезервирована отдельная комната, и администрация отеля ставила там парты и все остальное, чтобы дети могли учиться.

Билл:
Какой бы сумасшедшей ни была их жизнь, мистер Джексон настаивал, чтобы в плане обучения у детей была ежедневная дисциплина. Они даже носили школьную форму. У Принса и Бланкета были белые рубашки, черные брюки и галстуки. У Пэрис – лаковые туфельки и платье, как у маленькой ученицы католической школы. Они всегда выглядели очень ухоженными. Волосы расчесаны, форма выглажена. Каждое утро с понедельника по пятницу дети просыпались, одевались, спускались на завтрак, а потом «шли в школу».

Совет по образованию штата Невада установил множество требований для домашнего обучения, согласно которым дети должны сдавать экзамены при переходе в следующий класс. Мисс Айлин так построила план занятий, чтобы все эти требования были учтены. Она проверяла их домашнее задание, требовала, чтобы они писали отчеты о прочитанных книгах, организовала часы самоподготовки. Она вела занятия так же хорошо (или даже лучше), как учителя в любой частной школе. Детишки были сообразительные. Они постоянно что-то читали. Впитывали все как губка, все время задавали вопросы.

Когда мы возили их на ужин или в кино, мистер Джексон сидел с ними на заднем сиденье и расспрашивал их, что нового они узнали в тот день. Он знал все их расписания и уроки. Каждую неделю он вместе с учительницей пересматривал планы уроков и вел записи о том, что они учат. Он помогал им делать домашние задания по вечерам. Они все время бежали к нему: «Папочка, помоги сделать домашнее задание?» Он просто обожал этим заниматься.

В этом доме редко смотрели телевизор. Они устраивали киновечера, смотрели DVD, но здесь все было иначе, чем в обычных домах, где дети вечно торчат перед телевизором. Они делали домашнее задание, читали книги, играли в игры и слушали музыку.

Джавон:
Были и внеклассные занятия. У них каждый день была физкультура. Они прыгали и бегали по двору, занимались гимнастикой. Иногда мы водили их в соседний парк. И поставили им батут.

Мы возили их на выездные занятия, в музей научных открытий для детей, где можно было проводить различные научные эксперименты. Пэрис обожала ходить в музеи изобразительного искусства и картинные галереи. Отели на Лас-Вегас-Стрип были отличным местом для выездных занятий, там все время проводились выставки и различные инсталляции. Мы возили детей на выставку «Тело», где выставлялись человеческие тела в разрезе. Были мы и на выставке акул в Mandalay Bay. Кино в Imax, трехмерная выставка «Морские глубины» и «Динозавры». В классе дети сначала проходили какую-то теоретическую часть, потом мы везли их в музеи, а потом они должны были написать об этом сочинения.

Первый раз мы вывезли детей в город без мистера Джексона в феврале. Мы ездили на детскую площадку вместе с учительницей. Мы пока были новичками, но ее-то он хорошо знал, поэтому доверял ей. Она постоянно отчитывалась перед ним о том, как мы себя ведем. Ее телефон постоянно звонил, и мы слышали, как она отвечает: «Да, сэр. Нет, они в порядке». Мы поняли, что она наблюдает за нами и за тем, как мы выполняем свою работу.

Билл:
Мы надеялись, что никто не узнает их. В первый раз мы вывезли их в крытый парк аттракционов с Грейс, и там нас застали папарацци. Видимо, кто-то следовал за нами от самого дома. Они сделали несколько поспешных снимков издалека, но, к счастью для нас, хорошие фото им сделать не удалось. На фотографиях невозможно было определить, что это за дети.

Люди часто спрашивают, почему мистер Джексон закрывал лица своих детей масками и шарфами, когда бывал с ними на публике. Таблоиды писали, что это странно и вообще безумие, но они не понимали, для его это делалось. Пока никто не знал, как выглядят его дети, они могли везде ходить без него и вести более-менее нормальный образ жизни. Когда рядом не было их отца, они могли побыть обычными детьми.

Первые несколько месяцев нас сопровождала няня или учительница, когда мы вывозили детей в город. Но где-то в конце апреля он стал просить нас с Джавоном самостоятельно возить их, водить их на детскую площадку. Для нас это было очень серьезно. Когда мы впервые вывезли их без Грейс, то поняли, что он действительно доверился нам. Ведь он так яростно опекал своих детей.

Помнится, как-то мы повезли детей за мороженым. Мистер Джексон остался дома. Стоял февраль, было холодно. Мы уже были на полпути к магазину, когда позвонил мистер Джексон и спросил, надел ли Бланкет шапку. Не надел. Он забыл ее дома. Мистер Джексон велел: «Возвращайтесь и возьмите шапку».

На самом деле дети практически не выходили из машины, но он все равно настаивал. Если на улице холодно, дети должны быть в шапках и перчатках. Точка. Пришлось возвращаться домой за шапкой.

Джавон:
Люди смеялись при мысли, что он может быть отцом. Они смеялись над именами детей, над их масками и всем прочим. Мол, для Майкла Джексона, по-видимому, очень странно быть отцом. Но чем больше мы узнавали его, тем больше видели, что для него отцовство – самая естественная вещь на свете. Как-то мы были на дежурстве, а он позвонил и сказал нам, что у него закончился стиральный порошок, и не могли бы мы съездить купить ему немного. До этого я бы ни в жисть не представил Майкла Джексона в ванной, стирающего одежду своих детей, но именно этим он и занимался время от времени.

Он их не баловал. Да, были поездки в FAO Schwarz, но только на праздники или дни рождения, или в качестве особого поощрения за хорошо написанную контрольную или выполнение домашней работы. Если у них были плохие оценки или они плохо себя вели, он быстро лишал их всех привилегий. Как-то раз мы собирались отвезти их всех в кино. Мы все проверили, арендовали кинотеатр на вечер. Но в то утро один из детей плохо написал контрольную или не выполнил какую-то работу по дому, поэтому мистер Джексон все отменил. Мы были внизу, приготовили машины, и тут выбежал Принс и сказал:
– Папа сказал, что мы не едем.

По телевизору вы постоянно видите детей звезд, и все они наглые, избалованные и высокомерные. Дети Майкла Джексона были полной противоположностью. Они никогда ничего не просили, но если просили, то всегда добавляли «пожалуйста» и «спасибо». Если кто-то из них шалил, требовалось всего ничего, чтобы наставить их на путь истинный. Два-три слова или немного времени в углу – и они понимали, что нельзя так себя вести.

Билл:
Когда Принсу подарили собаку, он не знал, как за ней ухаживать, как приучать к туалету и убирать за ней. Поэтому первые несколько недель пес ходил в туалет в гараже. В том гараже, где работали мы.

Джавон:
Кругом стояла вонь. Всюду воняло дерьмом. И нам приходилось это нюхать во время работы. У нас были новые костюмы и все такое, и мы тоже воняли дерьмом. Да, у нас был трейлер, но мы должны были дежурить и в гараже. Там мы мыли и чистили машины. Нам совершенно не хотелось заезжать в гараж и ездить по собачьему дерьму.

Билл:
Мы надеялись, что Принс в итоге уберет все это. Но нет. Он выходил в гараж, переступал кучки, бежал к собаке, бросал ей что-то вкусненькое, затем поворачивался, перепрыгивал ту же кучу и убегал в дом. А дерьмо оставалось.

Джавон:
Пару раз мы в него вступали. Билл велел нам все убрать, мол, кто приходит на дежурство, должен убирать. Поэтому именно мы и убирали. Я все время жаловался и говорил: «Нам платят не за уборку дерьма».

Билл:
Бывало, все упирались рогом. «Я не буду это убирать!» – «Ну, я тоже не буду возиться с этим дерьмом, сам убирай!» – «Нет, ты убери!»

Джавон:
Порой дерьмо просто лежало на полу. Но однажды в него вступил мистер Джексон, и вот тогда началось.

Билл:
Мы везли его на встречу. Что-то важное. Он был круто одет, в костюме, в дизайнерской обуви, и когда он шел через гараж к машине, тут-то у него под ногой и оказалось собачье дерьмо.

Джавон:
Ох Принсу и попало. Он прочел ему целую лекцию об ответственности.
– Принс, ты хотел собаку. Это твоя собака, твоя ответственность. Ребята не должны за ней ухаживать.

После этого Принса как пошептали. Куда бы ни побежал пес, в гараж или на улицу, Принс бежал следом с совочком и веником, чтобы прибрать за ним. Проблема была решена.

Билл:
Принс был типичным старшим братом. Он был очень сообразителен для своего возраста и всегда брал командование на себя. Мистер Джексон полагался на него, чтобы он помог присмотреть за остальными. Пэрис и Бланкет всегда обращались к Принсу.

Мы старались везде придерживаться графика. Чтобы сделать это, нужно было всегда выезжать строго в назначенное время. Но с Майклом Джексоном так не получалось. Мы редко выезжали вовремя. Перед каждым походом в люди он подолгу занимался своей внешностью. Порой случалось так, что он уже подходил к машине, а потом вдруг говорил: «О, нет, погодите, мне надо вернуться». И снова уходил в дом, потому что какой-то волосок в прическе был не на месте – и это после того, как над ним два с половиной часа корпел стилист. Принс был единственным, кому хватало храбрости ухватить отца за рукав и сказать:
– Поехали уже!

Он ходил по дому, проверял, одеты ли его брат и сестра, и вел их к машине. Если мы куда-то и успевали вовремя, то только благодаря Принсу.

Джавон:
Все трое хорошо знали стиль жизни своего отца. Они словно родились уже подготовленными ко всему этому. В четыре утра – вереница машин, садишься, едешь куда-то, потом летишь, делаешь уроки в отеле. Сегодня Ирландия, завтра Лас Вегас. Для них это стало естественным.

На людях мистер Джексон никогда не называл их по именам. Он никогда не говорил «Пэрис, иди ко мне» или «Бланкет, стой здесь». Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, кто они, и начал фотографировать. Поэтому у всех детей были кодовые имена. Бланкета звали «Куко» (Kooco). Пэрис – «Ош Кош» (Osh Kosh) (у этого названия много значений, это и название сразу нескольких городков в разных штатах, и предводитель одного из индейских племен, и название компании, производящей детские товары. Видимо, просто слово понравилось, потому и выбрал. – прим. пер.)

Кодовое имя Принса я не помню, потому что нам никогда не приходилось его применять. В этом не было нужды, он никогда не нарушал правила, он знал их лучше, чем остальные двое. Однажды мы были в FAO Schwarz, и Пэрис, забывшись, назвала Принса настоящим именем. Он мгновенно среагировал, подошел к ней и сказал:
– Не зови меня так! Ты же знаешь, что нельзя. Пользуйся кодовыми именами, сестренка.

Билл:
Как-то раз мистер Джексон ужинал с кем-то из бизнес-партнеров, было уже поздно, и он попросил меня отвезти детей домой. Я вез их, Пэрис и Принс сидели сзади. Там же лежало кое-какое оборудование, запасные рации и тому подобное.

По рациям мы тоже не пользовались нашими именами. Моим кодовым именем было «ББ» – Большой Билл. В ухе у меня был наушник, и я вызвал дом: «ББ вызывает базу. Говорит ББ». Чтоб они знали, что мы едем. Через пару минут я услышал: «База вызывает ББ. ББ, прием».
– ББ на месте.
– База вызывает ББ, прием, – пришло в ответ.

Это продолжалось какое-то время, и я начал раздражаться. Я буквально орал в микрофон: «ББ на месте!»

Затем я услышал хихиканье. Пэрис завладела одной из запасных раций, замаскировала голос и вызывала меня. Я не узнал ее голос. Мы все начали смеяться, и я сказал:
– Ладно, вы меня подловили.

Я очень живо помню подобные моменты. Можете себе представить, когда ваш мир состоит из кодовых имен и охранников, вам захочется немного повеселиться, как и всякому ребенку.

Принс понимал, кем был его отец. Может, он не знал всего, но он видел достаточно, чтобы понять, для чего нужна вся эта секретность. Бланкет, думается мне, был еще слишком мал. Пэрис понимала меньше. Она знала правила, но иногда в порыве восторга забывала о них.

Джавон:
Пэрис была папиной дочкой. Маленькая девочка, сплошь окруженная мужчинами. У нее был старший брат, который говорил ей, что делать. У нее был младший брат, который тоже говорил ей, что делать. И мистер Джексон тоже давал ей указания. Можно было решить, что с таким отношением она станет маленьким пацаненком, но она всегда была такая вся девочка-девочка. Всегда улыбалась, всегда в хорошем расположении духа. У нее были огромные зелено-голубые глаза, как будто освещавшие комнату, в которую она входила. Она обожала играть с куклами и примерять платья. У нас с Биллом тоже есть маленькие дочери, поэтому мы буквально расплывались в ее присутствии. Мальчишки обычно не преуспевали, если просили что-то, но Пэрис смотрела на тебя этими огромными глазами, и ты был готов отдать ей что угодно.

Помнится, как-то мы были в крытом парке развлечений. Принс и Бланкет хотели покататься на аттракционе Buccaneer (фото аттракциона). Билл пошел с ними, а я остался с Пэрис. Она стояла возле автомата, в котором можно было выиграть какую-нибудь плюшевую зверушку. В этом автомате была игра «Рыбак» – большой аквариум с желтыми магнитами, среди которых лежало несколько красных, и надо было подцепить красный магнит и поднять его вверх, тогда получаешь приз. Она хотела выиграть игрушечного мишку для своего папочки. Попробовав 5-6 раз, она посмотрела на меня:
– Джавон, пожалуйста, ты не мог бы мне помочь достать мишку?

Я знал свои обязанности. Стоять рядом, следить и не отвлекаться. Но она так упрашивала меня, что я связался с Биллом и спросил, могу ли я ей помочь.
– Давай, – ответил он, – только приглядывай за ней.

Я сделал 3-4 захода и, наконец, добыл ей мишку. Она так меня благодарила! Ей просто очень хотелось получить этого медведя, чтобы подарить папе. Медведь был крошечный, но она просто должна была выиграть его.
– Спасибо, Джавон, спасибо!

А затем она подпрыгнула и кинулась меня обнимать. Мое сердце таяло. Прелестнейшая малышка.

Билл:
Когда мы ездили куда-то с детьми, то на обратном пути всегда звонили мистеру Джексону, чтобы он знал, что мы уже едем домой. В тот вечер мы ехали из парка аттракционов, и Пэрис была очень взволнована.
– Я хочу поговорить с папой! Я хочу поговорить с папой!

Она хотела рассказать ему, что привезет ему мишку, которого она добыла в автомате для него. Когда она сказала ему об этом, Бланкет вдруг разошелся. Он внезапно позавидовал сестре и теперь хотел вернуться и тоже выиграть мишку.
– Мы можем вернуться? Я тоже хочу привезти папе что-нибудь!

Бланкет был интересный парень. Когда мы садились по утрам в машину, Пэрис и Принс всегда первыми здоровались с нами. Бланкет был застенчив. Мистеру Джексону приходилось слегка подталкивать его:
– Ну же, поздоровайся с ребятами, Бланкет. Разве ты не скажешь им «доброе утро»?

Он много не болтал, но шалун тот еще. Мы называли его «маленький бунтарь». Боевой мальчишка. Мистер Джексон всегда предупреждал нас:
– Билл, следи за Бланкетом. Он любит убегать.

И он убегал. Если мы были среди людей, Принс и Пэрис следовали протоколу, держались за руки и никуда не отходили. Бланкет постоянно выскальзывал из поля зрения, удирал и делал что хотел.

Джавон:
Всякий раз, как мы закрывали книжный магазин, чтобы сделать покупки, мистер Джексон хотел, чтобы мы все вместе прошлись по всем отделам, и чтоб никто не потерялся. Они шли в отдел истории, потом в отдел научной фантастики и так далее. А что же Бланкет? Он сразу несся в отдел детских книг. Приходилось вылавливать его по всему магазину, а уж если ты его поймал и ведешь обратно к семье, он начинал возмущаться.

Билл:
Однажды мы ехали мимо казино, при котором располагался большой парк развлечений и аттракционы. Бланкет посмотрел и сказал:
– А у моего папы горки лучше, чем эта!

Таков Бланкет. В другой раз он сел в машину, прямо у меня за спиной, там, где обычно сидел мистер Джексон. Я сказал ему:
– Бланкет, тебе придется подвинуться. Там сидит твой папа.
– Я знаю! – ответил он.

Он сел туда не случайно. Он специально это сделал. Он был маленьким, но не считал себя таковым. «Я сяду там, где сидит папа!» Вроде как это место когда-нибудь станет принадлежать ему.

Чаще всего на выездах мы держали перегородку между сиденьями закрытой. В охране ты должен как можно меньше вмешиваться в личное пространство клиента. Говори только тогда, когда к тебе обращаются. Но дети все чаще стали с нами взаимодействовать. Мистер Джексон тоже. Они хорошо нас узнали, и теперь мы ездили с открытой перегородкой. Как-то раз во время поездки Бланкет начал что-то говорить, и мистер Джексон быстро велел ему замолчать. Дети хихикали, и мистер Джексон повторял им:
– Шшш! Тихо! Нет, я так не говорил!
– Дааа, папа, ты сказал! – отвечал Бланкет. – Ты сказал, что Билл похож на…
– Шшш!

Во мне взыграло любопытство.
– На кого же похож Билл? – переспросил я, глядя в зеркало заднего вида. Бланкет и мистер Джексон уставились друг на друга с таким видом – «ну, кто ему скажет?» Бланкет посмотрел на меня и сказал:
– Билл, а папа говорит, что ты похож на Существо!
– Существо? Какое еще существо?
– Ну, этот парень из «Фантастической четверки», – пояснил Бланкет. – Папа сказал, что ты похож на Существо из «Фантастической четверки».

Я удивился. Ну ладно. Братец шутит. А Бланкет добавил:
– А Джавон похож на Фреона из «Суперсемейки»!

Мы все посмеялись над этим. Так, значит, я теперь Существо. Ну круто. Постепенно мы начали налаживать с ними отношения, вникали в их юмор. И понимали их лучше.

Джавон:
Мистер Джексон всегда интересовался, как у нас дела, все ли у нас в порядке. Он постоянно спрашивал:
– Ребята, вы занимаетесь спортом? Питаетесь правильно? Не ешьте фаст-фуд, это вредно.

По большей части он и дети ели здоровую пищу. Иногда он разрешал им пойти в Макдональдс или съесть жареные куриные крылышки, мороженое, пиццу, но только в качестве разового угощения.

В их маленьком закрытом мире простая поездка в фаст-фуд-ресторан и заказ через окошко для водителей становились настоящим приключением. Мы подъезжали к переговорному устройству, и все трое лезли друг через друга к окну, чтобы первыми сделать заказ. «Ты заказывал в прошлый раз!» – «Нет, ты! Теперь моя очередь!» Чтобы навести порядок, мистер Джексон разрешал каждому из них самостоятельно заказать себе что-нибудь.

Как-то раз после того, как Принс, Пэрис и их отец уже сделали заказы, пришел черед Бланкета. Ему пришлось встать на сиденье с ногами, чтобы дотянуться до переговорного устройства. Он потянулся туда и сказал
– Мне, пожалуйста, два пончика Krispy Kreme с присыпкой!

Мы в тот вечер были в Макдональдсе.

Билл:
Бланкет обожал эти пончики. Мы всегда искали возможности вывезти детей в город и показать им что-то новое, поэтому я договорился с менеджером местного кафе Krispy Kreme, чтобы мистер Джексон и Бланкет могли приехать и посмотреть, как делают пончики. В половине третьего утра мы поехали туда и стали наблюдать. Работники все им показали. Они пробыли там пару часов, везде ходили, расспрашивали, как работает кухонная техника. Мы забрали с собой пять коробок с пончиками.

Они искали поводы для радости везде, где только можно. Бывало, мы куда-нибудь ехали, и мистер Джексон говорил:
– Билл, дети проголодались. Мы можем поехать в Макдональдс?

Мы ехали в Макдональдс, покупали еду, парковались на стоянке, и мы с Джавоном выходили на улицу, оставляя их в машине, чтобы они поели. Он не приказывал нам выходить из машины, мы делали это сами, чтобы он мог побыть наедине с детьми. Мы уже знали, как мало уединения ему достается, поэтому всячески старались помочь ему наверстать упущенное.

Самой большой привилегией для детей были дни рождения. Мистер Джексон отмечал их с размахом. Он приносил нам огромный список необходимого.
– Ребята, найдите клоуна. И фокусника. Автомат для попкорна. Автомат для сладкой ваты. Надувной батут.

И везде обязательно указывал детали.
– Убедитесь, что клоун умеет делать зверюшек из шариков.

Однажды вышло так, что единственный клоун, умевший работать с шариками, был занят с другими клиентами. Мистер Джексон сказал:
– Сделайте что угодно, но доставьте его сюда.

В итоге мы заплатили ему тройную цену. Он брал 75 долларов в час, мы предложили 250.

Мы организовывали доставку всего этого добра – все эти батуты, украшения, огромные торты. Мы нанимали клоунов и фокусников, всех проверяли, всех заставляли подписывать договоры о неразглашении. Папарацци всегда знали, что у нас на подходе день рождения. Над домом висели вертолеты в надежде сделать хоть одно фото мистера Джексона или именинника, так что нам приходилось выкручиваться.

Джавон:
Когда у кого-то был день рождения, процедура была одна и та же. Мы договаривались о закрытии FAO Schwarz, чтобы они могли купить подарки без помех. Затем мы везли их на праздничный обед. В основном, в китайские рестораны. Одним из их любимых ресторанов был Wing Lei в отеле Wynn. Там был закрытый зал, который всегда резервировали для мистера Джексона, когда бы он ни приехал. После обеда он арендовал кинотеатр, чтобы дети могли посмотреть фильм. Пока они были в кино, в доме тем временем велась подготовка. Они приезжали обратно, а тут – сюрприз! И фокусник, и клоун с шариками, и сладкая вата. Дом был украшен как на праздник.

Билл:
И больше никого не было. Ни гостей, ни других детей. Только клоуны, мистер Джексон и мы с Джавоном. Иногда еще учительница или няня. У детей не было друзей.

Джавон:
Единственный, кто был на всех праздниках – сын Марлона Брандо, Мико. Они с мистером Джексоном давно дружили. Пару раз Мико приводил с собой своих детей, но обычно были только мы.

Билл:
Было очень тяжело наблюдать и принимать это: никого вокруг, никто не позвонит в дверь и не принесет подарки. Знаменитые дяди и тети не позвонят, чтобы поздравить с днем рождения. Без разницы, был ли это день рождения детей, его самого, День благодарения или День независимости – вокруг никого. Только мы. В конце концов, мы привыкли.

Однажды мы ехали мимо школы. Мистер Джексон с детьми был на заднем сиденье. Мы остановились на светофоре. В школе была перемена, и дети играли во дворе. Мы сидели в машине, и тут мистер Джексон шепнул мне:
– Билл, посмотри.

Я обернулся. Пэрис и двое мальчишек буквально прилипли носами к стеклу. Они смотрели на детей с широко открытыми глазами, и на лицах у них было написано: «Что же за жизнь там снаружи?» Просто группа детишек на переменке, самая естественная картина в мире, но для них это была словно другая вселенная, в которую им не было хода.

Джавон:
Такое случалось несколько раз. Дошло до того, что если я ехал мимо школы, где играли дети, я чувствовал себя отвратительно. Я специально объезжал квартал так, чтобы Пэрис и мальчики не видели этих детей.

Иногда мне становилось грустно из-за того, насколько они были изолированы, но они всегда были очень счастливы, когда были вместе. Если мистеру Джексону нужно было ехать на деловую встречу и оставить детей дома, они всегда провожали его всей толпой. Они шли за ним до машины и повторяли: «Я люблю тебя, папочка». Он отвечал: «Я люблю вас больше». Такой у них был ритуал всякий раз, как он уезжал из дома. А когда он возвращался – неважно, отсутствовал ли он два часа или двадцать минут, они летели ему навстречу с визгами:
– Папочка! Папочка!

Билл:
Эта четверка была похожа на маленький отряд. Это все, что у них было. Из его спальни был выход на крышу, спиральная лестница, ведшая на закрытую смотровую площадку, откуда было видно весь город и пустыню вокруг. Когда мы поднимались туда, то находили там обертки от конфет, банки из-под содовой и стаканчики, так что можно было понять, что они там были. Им очень нравилось такое семейное времяпрепровождение – подняться на крышу и наблюдать закат, или смотреть на ночные огни. Пэрис рассказала об этом в одном из интервью после его смерти. Ее спросили, помнит ли она что-нибудь особенно дорогое для нее, и она ответила: «Подниматься на крышу дома в Вегасе».

Как-то в пятничный вечер я дежурил в трейлере, наблюдая за территорией через камеры. Внезапно я услышал громкий стук в гараже и чей-то голос, кричавший: «Откройте дверь! Откройте дверь!» Я решил, что кто-то пытается залезть в дом, метнулся в гараж, завернул за угол и увидел мистера Джексона во фланелевой пижаме в белую и синюю полоску. На голове у него была голубая шапочка для душа. Он колотил в дверь ногой.
– Сэр, у вас все в порядке? – спросил я.

Он широко улыбнулся и ответил:
– Да полный порядок. Мы играем в прятки, а они заперли меня здесь.
– Хорошо, сэр.

Вот так они проводили время.

Джавон:
В Вегасе есть парк развлечений Las Vegas Mini Gran Prix с гоночными автомобилями, игровыми автоматами и прочим подобным. Моя двоюродная сестра работала там ассистентом менеджера. Парк располагался неподалеку от дома, мы все время проезжали мимо него, и мистер Джексон восклицал:
– Эх, как бы мне хотелось пойти туда с детьми! Им бы понравилось.

Когда он это говорил, я запоминал. И однажды позвонил сестре и спросил, можем ли мы приехать туда после закрытия, чтобы мистер Джексон мог поиграть там со своими детьми. Она связалась с менеджером, он перезвонил, и мы договорились о поездке.

Билл:
Мы сказали мистеру Джексону:
– Сэр, мы договорились с парком, чтобы вы могли пойти туда с детьми.

Стоило нам это произнести, он просиял. Как ребенок в рождественское утро.
– Правда?! О, Боже! Класс, класс, класс!

Парк закрывался в полночь. Мы приехали в половине первого. Я вышел из машины, пошел внутрь, прошелся по парку, чтобы удостовериться, что все ушли, уведомил сотрудников, что сейчас сюда придут люди. Затем я вернулся к машине и завез семью внутрь.

Едва мы вышли из машины, мистер Джексон и малыши начали бегать вокруг как четверо обезумевших от восторга детей. Сначала они сходили в игровую комнату и обошли все автоматы, играя друг против друга. Они даже выиграли какие-то призы, Принс что-то выиграл, а Пэрис расстроилась, потому что у нее ничего не получилось, и заплакала. Я отправился к автомату и попытался выиграть для нее что-нибудь, но у меня не вышло. Наконец пришел менеджер, открыл автомат и достал ей какую-то игрушку. Она была так довольна, что не расставалась с этой игрушкой весь вечер.

Джавон:
Они катались на гоночных машинках. Поначалу на треке были только мистер Джексон, Пэрис и Принс, а мы с Бланкетом стояли и наблюдали, потому что Бланкет был еще слишком мал для этих машинок. Он расстроился, ему тоже хотелось покататься и обогнать брата и сестру. Поскольку больше никого не было, персонал разрешил ему забраться в одну из машинок и понажимать педали. Он проехал несколько метров и врезался в заграждение, но эти несколько метров очень порадовали его.

Билл:
Там была огромная горка, метров тридцать в высоту. Съезжать с нее надо было в полотняных мешках. Это был последний аттракцион, на котором они прокатились, прежде чем поехать домой. Бланкет был слишком мелкий, поэтому мистер Джексон усадил его к себе на колени, и они скатились оттуда вдвоем, а Принс и Пэрис проехались самостоятельно. Они неслись оттуда наперегонки, кто первый достигнет земли.

Они определенно прекрасно развлеклись. Нам было приятно это видеть. Было немного непривычно видеть их такими счастливыми, ведь им так редко выпадала подобная свобода. До этого у мистера Джексона был лишь бизнес. Адвокаты, менеджеры, встречи. Мы возили детей в парки развлечений несколько раз, но без него. Когда у него появилась возможность порадоваться вместе с детьми, мы увидели, что для него это редкость. И это выражение его лица, когда он мог делать что угодно в этом парке со своими детьми… Он был очень счастлив. Это было бесценно.

Джавон:
Едва мы сели в машину, дети тут же заснули. Вырубились. Мы отвезли их домой, разнесли по комнатам и уложили в постель.

Мы с Биллом отправились вниз, пока мистер Джексон подтыкал им одеяла. Едва мы спустились по лестнице, он вышел из комнаты и шепотом позвал нас:
– Парни, я хочу поблагодарить вас за то, что вы устроили все это для моих детей. Они вам очень признательны. И, Джавон, пожалуйста, передай мои благодарности своей сестре за то, что она закрыла для нас парк бесплатно. Для меня редко делают такие вещи, не требуя ничего взамен. Пожалуйста, напомни мне завтра, я отправлю ей фото с автографом. Спасибо. Спасибо вам, и да благословит вас Бог.

Продолжение главы 9

Джавон:
Однажды ночью мы ехали домой с Лас-Вегас-Стрип, по дороге нам встретился указатель выезда на шоссе. Мы остановились на светофоре под этим указателем и увидели на обочине бездомных – мужчину и женщину. Они о чем-то спорили. Мужчина сидел, женщина стояла с какой-то табличкой. На улицах часто попадались люди с табличками, на которых написано «Я бездомный, помогите мне». Вегас – жестокий город. Можно проиграть все до цента. Это уничтожает тебя.

Билл:
Мистер Джексон увидел этих людей и спросил:
– А почему они здесь сидят?
– Они бездомные, сэр.
– Что, правда? Ого.

Он велел Джавону остановиться. Мы подъехали к обочине и пару минут наблюдали. Мистер Джексон заметил, что все остальные машины проезжали мимо, и удивился:
– А почему никто им не поможет? Почему никто не останавливается?

И велел Джавону:
– Позови сюда эту женщину.

Джавон опустил стекло и помахал ей, чтобы она подошла. Когда она приблизилась к машине, мистер Джексон чуть опустил стекло и спросил:
– Как вас зовут?
– Аманда, – ответила она.

Они немного поговорили. Он хотел узнать, что с ней произошло, расспросил, откуда она, где ее семья. Она сказала, что работала танцовщицей в шоу. Я услышал, как он возится на заднем сиденье, что-то ища. Услышал шелест бумаги. Он достал три сотенные купюры и отдал ей:
– Вот, возьмите-ка это.

Она была в шоке. Чуть не разрыдалась, повторяя:
– Спасибо, спасибо, спасибо!

Джавон:
Когда он дал ей деньги, она отошла на несколько шагов, и я стал отъезжать. Парень, сидевший рядом с ней, подошел к ней и попытался отнять у нее деньги. Она сопротивлялась, а он все пытался забрать их у нее, и они снова начали ругаться.
– Нет, это мое! – кричала она.

Мистер Джексон увидел это:
– О, нет! Джавон, останови машину. Возвращайся туда.

Я снова подъехал туда, он высунулся из окна и подозвал мужчину:
– Не делайте этого! Идите сюда, я и вам дам что-нибудь.

Он достал еще триста долларов и отдал этому мужику. Женщина расплакалась. Она была спасена.

Билл:
Он велел им купить еды.
– Купите что-нибудь питательное, – добавил он. – Только не наркотики.
– Нет, сэр! – сказали они хором. – Нет, сэр!

Они все благодарили и благодарили его, желали ему всяческого благополучия, и тут внезапно мужчина замолчал, вгляделся в салон и спросил:
– Вы Майкл Джексон?
– Нет, конечно, нет.

Я обернулся к нему:
– Сэр, вы готовы ехать?
– Да, я готов.

И мы отъехали. По дороге домой мистер Джексон поинтересовался:
– И много таких людей в Вегасе?
– Много, – ответил я. – В Вегасе есть места, где живет масса бездомных.
– Правда? А мы можем туда поехать?

Я колебался:
– Вы хотите поехать сегодня, сэр? Сегодня было бы неподходящее время.
– Нет-нет. В другой раз. Я просто хочу посмотреть.

Неблагополучные районы Вегаса находятся в северной части города – Мэйн-Стрит и бульвар Лас Вегас. Когда он сказал, что хочет туда поехать, я надеялся, что он забудет об этом. Порой он выдавал необычные идеи, и я знал, что это уже чересчур, поэтому не сразу кидался их осуществлять, а какое-то время ждал, не вспомнит ли он снова. Иногда он забывал. Но в этот раз запомнил. Через пару дней он обратился ко мне:
– Так когда же мы поедем в тот район?
– Какой район, сэр?
– Ну, где живут бездомные.
– Можем сегодня.
– Хорошо, поедем.

Мы повезли его в этот район. Дорога заняла минут двадцать. Пока мы ехали по Мэйн-Стрит, все эти люди стояли на улице. Он был шокирован, что в городе оказалось столько бездомных. Он просто не мог поверить.
– Поразительно, – сказал он. – У нас такая богатая страна, а эти люди нищие и живут на улице.

Он попросил Джавона остановиться, и мы свернули к обочине. Я нервничал. Мне не нравилось, что мы приехали в этот район на хорошей машине, а кругом столько бездомных. Мы немного постояли там, а затем мистер Джексон сказал:
– Я хочу дать им что-нибудь.

Я решил, что он собирается выйти из машины.
– Не думаю, что это хорошая идея – выходить на улицу, сэр.
– Нет-нет. Я передам им через окно.

Он приоткрыл стекло и стал подзывать людей. У него был поясной кошелек. Когда он открыл его, мы увидели, что он битком набит наличкой. Люди подходили к окну, а он просовывал в щель сотню каждому подошедшему. Я заметил, что он пытается привлечь внимание женщин, чтобы убедиться, что именно им достанутся деньги. Он подзывал их:
– Подойдите. Нет, не вы. Вы. Подойдите сюда.

Мужчинам тоже перепало, но я видел, что он старается выделить из толпы именно женщин и подзывал именно их. Люди выстроились в очередь к его машине, как к банкомату.

Джавон:
Он раздал им все, что у него было с собой, и расстроился. Все говорил, что надо было взять больше денег. Мы увидели в нем другую грань – его сострадание. Это было невероятно. Вокруг не было прессы, не было камер. Только крошечная щелка в окне машины, и никто не знал, что в машине сидит именно он. Он просто хотел им помочь.

После этого мы много раз ездили туда и раздавали бездомным еду. Он говорил:
– Мы с детьми не будем все это есть. Давайте отвезем эту еду тем людям.

Как-то раз он даже захотел взять с собой детей, чтобы они увидели все это. И мы их взяли.

Билл:
Он часто читал Библию. Бывало, если в дверь кто-то звонил, и он подходил открыть, в руке у него была Библия, а на носу – очки для чтения. Типичное зрелище. Помню, он говорил своим поклонникам «Да благословит вас Бог», но в беседах с детьми он называл Бога «Иегова». «Иегове это не понравится». Ему часто звонили рекламщики, которые хотели разместить его имя и фотографию на торговых автоматах. Он не соглашался из-за своей веры.
– Нет, Иегове это не понравится.

Но теперь повсюду стоят торговые автоматы с его фотографиями. Я часто их вижу. В каждом отеле Вегаса есть эти автоматы, которые он не одобрял. Вероятно, кто-то поддержал эту идею.

Джавон:
Больше всего он любил ходить в кино. Он обожал ходить туда с детьми, особенно на масштабные блокбастеры вроде «Человека-паука» или «Трансформеров». В отеле Palms есть большой мультиплекс, и именно туда мы наведывались чаще всего. Мы всегда предупреждали их за день-другой, говорили с менеджерами, и они резервировали зал для частного просмотра. Единственной проблемой стал «Человек-паук 3». Мистер Джексон непременно хотел пойти на премьеру. Мы позвонили менеджеру, она сказала, что вряд ли им удастся закрыть зал на премьеру. Мистер Джексон возразил, что ничего страшного, ему давно хотелось посмотреть фильм с большой толпой зрителей. Иногда ему нравилось смотреть фильм в переполненном зале. Всякий раз, когда он хотел это сделать, я резервировал места заранее. Мы ждали, когда погаснет свет и начнутся рекламные трейлеры фильмов, потом Билл сообщал мне по рации, что заводит мистера Джексона и детей. Я включал экран своего мобильника, чтобы они видели, где я нахожусь. Они заходили, садились, а мы с Биллом ретировались к двери и ждали там.

Билл:
Когда мы ходили в кино, он настаивал, чтобы мы приносили с собой масло-спрей (какая-то местная фишка, типа заправки в спрее со вкусом сливочного масла – прим. пер.) и острый соус для попкорна. Прямо требовал. Он не садился смотреть фильм без попкорна с этим маслом и соусом. Иногда мы приходили в кинотеатр, и я думал, что Джавон захватил масло и соус, а он думал, что это сделал я. Когда мы осознавали свою ошибку, кто-нибудь из нас стремглав несся в магазин, чтобы купить и то, и другое. Иногда мы просили менеджеров слегка задержать показ, пока не приносили масло и соус.

Мне плевать на всех, кто говорит, будто Майкл Джексон пытается стать белым. Любой человек, который настаивает на том, чтобы принести в кинотеатр свое масло-спрей и острый соус для попкорна – черный. И вырос в гетто. И вообще.

Джавон:
У него были свои навязчивые идеи. Если он чего-то хотел, то хотел немедленно. И без разговоров. Он не мог выбросить это из головы. Указывал на что-нибудь и говорил: «Хочу это». Это означало – прямо сейчас. Ему без разницы, какие существовали преграды и как сложно было это получить. Просто достань это.

Когда вышел «Человек-паук 3», мы ехали по Спринг Маунтин Роуд, мимо кафе Burger King. У них была реклама фильма – на фонарях рядом с кафе висели фигурки Человека-паука в человеческий рост. Мистер Джексон заметил их:
– Эй, Джавон, ты это видел? Я хочу себе такую. Останови машину.

Я подъехал к обочине. Мистер Джексон полюбопытствовал:
– Как думаешь, ты сможешь залезть туда и достать мне фигурку?

Посреди бела дня, на центральной улице, ага.
– Сэр, не думаю, что это разумно.
– А я думаю, ты можешь, – сказал он. – Думаю, да.
– Сэр, это вряд ли.
– Кажется, ты не очень-то хочешь это делать.
– Вы правы, сэр, совсем не хочу.
– Ну, может, ты сможешь приехать в другой раз и достать ее?
– Могу попробовать. Но вряд ли это хорошая идея.

Он хотел эту фигурку. Я никак не мог отвлечь его от этой мысли, поэтому вернулся туда ночью, чтобы достать ее. Я залез на фонарь и попытался обрезать крепления ножом, но они были слишком высоко. Мне бы потребовалась трехметровая лестница, чтобы забраться туда. Безумие. Я вернулся домой и сказал, что ничего не вышло. Он был разочарован.
– А ты не мог бы разузнать, где можно купить такую?

Мы узнавали. Купить было негде.

Билл:
Он не привык к отказам. Как-то раз мне позвонил его адвокат и сказал:
– Билл, мистер Джексон расстроен, он сказал, что ты накричал на него.

Очередная его особенность. Он не умел ссориться открыто. Он никогда прямо не говорил, что ты чем-то расстроил его. Тебе просто звонили. Я это знаю, потому что и сам много раз звонил и говорил людям: «Мистеру Джексону не понравилось то, что вы сделали». И вот мне звонит его адвокат и говорит, что я накричал на него. Может, так и было, но лишь потому, что он попросил невозможного. Порой Джавон был где-то в городе с поручением, а мистеру Джексону требовалось куда-нибудь поехать только со мной и детьми, без предварительной разведки. Мне было неуютно выполнять такое. Я считал, что это небезопасно, поэтому отказывал ему. Несколько раз мы говорили ему «нет». Иногда он уважал нас за это. А иногда злился.

Вероятно, когда-то, на пике популярности, все его желания исполнялись по щелчку пальцев. И он, возможно, искренне считал, что мир так устроен. Он заходил в магазин, брал с полки конфету, снимал обертку, съедал конфету, а обертку бросал на пол. Мол, не беспокойся об этом. А еще у него была какая-то слабость к зонтикам. Как-то мы были в магазине, он пошел к полке с зонтами, достал один, сорвал ценник и открыл его. И мы вот так ходили по магазину. Он не воровал вещи. Что бы он ни брал – конфету или зонт, он говорил нам: «Не забудь напомнить, чтоб я за них заплатил».

Джавон:
В FAO Schwarz был игрушечный вертолет-симулятор. Бланкет обожал на нем кататься. Как-то раз мы делали там покупки, и мистер Джексон сказал:
– Я хочу эту штуку. Узнайте, сколько она стоит.

Мы с Биллом переглянулись. Чего?! Да эта штука была размером с настоящую вертолетную кабину. Не думаю, что она вообще продавалась. Ее просто поставили здесь как аттракцион для малышей, чтобы они покатались, пока находятся в магазине. Мы спросили менеджера, и он ответил, что цена составляет 75 тысяч. Но эта штука была такая огромная, что мы бы просто не смогли втащить ее в дом. Слава Богу, через пару дней он забыл об этом. А мы привыкли к таким просьбам.

Билл:
Он всегда больше всего хотел то, чего не мог получить. В Вегасе был один дом, который мистер Джексон годами хотел приобрести, задолго до того, как мы стали на него работать. Огромный особняк неподалеку от Spanish Trail Country Club, кажется, его владельцем был какой-то арабский принц, который там даже не жил ни разу. Думаю, это был самый огромный дом в Лас Вегасе. Мистер Джексон всегда хотел заглянуть внутрь. Он постоянно беседовал с риэлторами о покупке.

Мы несколько раз договаривались об осмотре этого дома. Сторож встречал нас у ворот и впускал внутрь. Когда я впервые попал туда, я уронил челюсть. Крытый бассейн. Стены, облицованные золотом. Огромная кухня, как в отелях. Невероятно. Мистер Джексон с детьми ходили по территории так, словно это место им уже знакомо. Словно дом уже принадлежал им. Дети бегали вокруг и кричали: «Это моя комната, моя!» Мистер Джексон указывал на что-то и говорил:
– Вот здесь надо посадить больше деревьев. И нам понадобятся сторожевые собаки.

Он показывал нам гостевые блоки и небольшой домик, в котором, как он сказал, будем жить мы. Это будет центр службы безопасности. Естественно, там было на порядок круче, чем в нашем трейлере. Мистер Джексон сказал, что купит целый автопарк гольф-мобилей и построит для них гараж. Если поселиться здесь, то уж точно потребуется гольф-мобиль, чтобы передвигаться по этому дому, настолько он был огромен. Мистер Джексон хотел иметь настолько огромное поместье, чтобы он мог выйти на улицу и чувствовать себя свободным. Чтобы можно было залезть на дерево и делать что угодно. Он сказал, что купит этот дом и назовет его «Wonderland» (Волшебная страна).

Джавон:
Мы разузнали, что этот особняк выставлялся за какую-то безумную цену, 55 миллионов или около того. Мы думали: «Как он сможет себе это позволить? Ну как?» И в то же время он так убедительно говорил обо всем этом. Он говорил об этом доме так, словно уже купил его, словно сделка о покупке уже была почти завершена, и оставалась лишь пара формальностей, из-за которых он пока не мог там поселиться. Когда мы ехали в кино или в магазин, он требовал, чтобы мы проехали мимо дома и взглянули на него еще раз. Он говорил:
– Поехали мимо моего дома.

Билл:
Он заезжал туда при каждом удобном случае. Иногда раз в неделю, обычно по воскресеньям. Как-то раз мы никак не могли дозвониться до кого-нибудь, чтобы назначить этот визит. Мы подъехали к воротам и увидели, что они закрыты на замок с цепью. Мы проторчали там почти полчаса, пытаясь дозвониться кому-нибудь. Наконец, мистер Джексон произнес:
– Как бы мне хотелось найти способ попасть туда.

Я посмотрел на Джавона, а он – на меня. Мы знали, чего он от нас хочет. Мне хотелось сказать ему: «Неужели вам недостаточно исков, поданных против вас, и нужно еще добавлять обвинение во взломе и проникновении на чужую территорию?» Да и лично мне в тюрьму не хотелось. Но если Майкл Джексон чего-то хочет, бесполезно сопротивляться. Он просто сидел и ждал, пока мы придумаем решение.

Джавон:
В багажнике у нас были инструменты, а среди них – болторез. Я не хотел вызываться первым на взлом чужого дома. Но он настаивал.
– Ребята, неужели у вас нет ничего, чем можно срезать эту цепь на воротах?
– Есть, сэр, – ответил я. – Но вряд ли это хорошая идея.
– Это не проблема, Джавон, – продолжал он. – Этот дом будет моим. Риэлтор знает. Все в порядке, будь спокоен.

В итоге он взял нас измором. Он был убедителен. Он верил, что дом принадлежит ему, верил настолько, что заставил поверить и нас, и что ничего страшного в этом нет, он может делать со своей собственностью что угодно. Я взял болторез и вышел из машины. Улица была довольно оживленной, день на дворе, мимо ездят машины. Мистер Джексон пребывал в эйфории. Для него это было маленьким приключением. Но не для меня. Я был слишком занят, высматривая полицию и думая: «Ну и как я объясню все это дерьмо, если меня поймают?» Я сломал замок, открыл ворота, и мы заехали внутрь. Дверь в дом была не заперта, поэтому они зашли внутрь и погуляли внутри, как обычно.

Билл:
Реальность Майкла Джексона была уникальна. И поэтому эта работа настолько отличалась от всего, что у нас было раньше. Я всегда считал, что мистер Джексон не такой, как все. Не странный, просто НЕ ТАКОЙ. Каждый день рядом с ним – новое направление мышления. Каждый день был непохож на предыдущий. Мы все время узнавали что-то новое – по его просьбам и словам, которые он произносил. Я не понимал многого из того, что он делал, не понимал его выбор, но я никогда не смог бы понять его жизнь и то, что сделало его таким. Именно поэтому было совершенно невозможно как-то судить обо всех его действиях. И осуждать их.

Как-то раз мы поехали в волшебную лавку. Ему нравились всякие магические трюки. Мы были на представлениях практически всех иллюзионистов, выступавших на Лас-Вегас-Стрип. Дома у него тоже были всякие наборы для фокусов с монетками, картами и прочим подобным. В мае или июне он захотел поехать в волшебную лавку при казино New York-New York. Мы стали готовиться к поездке.

В то утро он позвонил мне и попросил купить бинты. Я спросил, сколько ему нужно, и он ответил: «Как можно больше». Я заволновался, не поранился ли кто-нибудь. Поехал в аптеку, купил пару мешков с бинтами и привез ему. Через полчаса он снова позвонил и сказал:
– Билл, я готов.

Джавон вывел машины. Я стоял на подъездной дорожке, ожидая, когда выйдет мистер Джексон. Он вышел. На нем был зеленый плащ. Но его руки были полностью обмотаны бинтами. Голова тоже, с небольшими прорезями для глаз. Он выглядел как жертва ожогов. Как мумия. Я считал, что с Майклом Джексоном уже повидал все, но не тут-то было. Я вызвал Джавона по рации и сказал ему шепотом:
– Эй, Джавон, ты ни в жисть не поверишь, во что босс одет сегодня.

Джавон:
Билл вызывал меня по рации, но она была выключена. Я сидел в трейлере, ожидая сигнала, поэтому еще не знал, в чем дело. Когда я вышел, то увидел этого странного дядьку, забинтованного с головы до ног, бродившего по территории. У меня в голове завыла сирена. Я решил, что это нарушитель, и кинулся к нему. Я пронесся по подъездной дорожке, схватил этого чувака и прижал его к машине с воплями:
– Ты кто такой? Что тебе тут надо?

Затем на меня начал орать Билл:
– Джавон, нет! Джавон! Это же босс! Это босс!

Я понял и отступил. И запаниковал. Черт, я очень сильно толкнул его, а он такой худой. Я испугался, что сломал ему руку или еще что-нибудь. И начал причитать:
– Простите, сэр, мне так жаль. Я вас не узнал, простите, пожалуйста, не сердитесь на меня, извините.

Билл:
Кажется, Джавон извинился тыщу раз, но мистер Джексон вдруг взорвался хохотом. Он решил, что это было очень весело. Я думал, что он страшно разозлится, и на какой-то миг мне показалось, что это будет мой последний рабочий день здесь. Но мистер Джексон решил, что это здорово, раз его маскировка кого-то ввела в заблуждение. Он забрался в машину, все еще смеясь:
– Парни, вы что, в самом деле не узнали меня?

Джавон:
Мы сели в машину и поехали к казино, как обычно, а он сидел на заднем сиденье в этом наряде мумии. Мы зашли в казино через заднюю дверь, но до волшебной лавки оставалась еще как минимум сотня метров, а внутри было полно народу. Едва мы вошли, люди стали оборачиваться, увидели меня и Билла в черных костюмах, увидели, как мы идем за человеком-мумией. Народ начал перешептываться: «Кто это? Что происходит?»

Это явно привлекало слишком много внимания. Если как следует всмотреться, то запросто можно разглядеть его под всем этим маскарадом. Да, он постарался, тщательно замотавшись в бинты, но на нем все еще были белые носки, укороченные брюки и традиционные мокасины. Это же его визитная карточка. Все это знают. Да и вообще, все его движения, все жесты, походка были узнаваемы. Это были жесты и походка Майкла Джексона. Все на планете знают, как двигается Майкл Джексон.

Билл:
Пока мы шли через казино, к нему подошла какая-то женщина средних лет. Она просто подошла, встала рядом с ним, осмотрела его и сказала:
– А я знаю, кто вы.
– Ммм? – переспросил он высоким голосом, делая вид, что не понимает, о чем это она.
– Я знаю, кто вы такой. Вам не удастся никого обмануть, – ответила она, а затем удалилась.

Мы наконец-то добрались до магазина, и мистер Джексон стал рассматривать товары. Пару раз к нему подходил менеджер с вопросом, не может ли он чем-нибудь помочь, но он лишь качал головой. Не говорил ни слова. В магазине было множество наборов для фокусов. Мистер Джексон брал их в руки, рассматривал, играл с ними, снова клал на место. Я следил за выражением глаз менеджера и уже знал, о чем он думает. Я бы сам так думал, если бы это был мой магазин. Я наблюдал, как он берет телефон, что-то говорит и быстро кладет трубку. Через пять минут в магазин зашли двое полицейских и сразу направились к менеджеру. Они о чем-то поговорили с минуту, затем он указал на мистера Джексона. И я мысленно умолял: «Нет, только не это. Пожалуйста, только не это. Это не может произойти с нами».

Один из полицейских подступил к мистеру Джексону:
– Простите, сэр, у вас есть удостоверение личности?
– Ммм?
– У вас есть какое-нибудь удостоверение личности?

Когда он повторил вопрос, то взял мистера Джексона за руку, дав ему понять, что не шутит. Я приблизился и вежливо попытался оттеснить его и объяснить ситуацию. Я сказал им, что я личный телохранитель этого человека, высокопоставленной особы, и он был вынужден прибегнуть к такой маскировке, чтобы остаться неузнанным.
– Это очень известный человек, – подчеркнул я. – И было бы лучше для всех, если бы мы сохранили его личность в секрете и смогли тихо уйти из магазина.
– Известный? – переспросил коп. – Да кто это такой, черт возьми?

Начала собираться толпа. Подошел менеджер. Другой полицейский подходил ко мне сзади. Я не хотел называть мистера Джексона, но понимал, что единственный способ уйти отсюда по-тихому – это сказать им правду, чтобы они встали на нашу сторону. Поэтому я склонился к копу и шепнул:
– Это Майкл Джексон?
– Кто?
– Майкл Джексон.
– Да ладно!
– Послушайте, давайте мы просто уйдем, – сказал я.

И тут этот полицай поворачивается к своему напарнику и говорит – громко, высокомерно, словно я какой-то идиот:
– Слышь, этот чувак говорит, что он личный охранник, а этот парень в бинтах – Майкл Джексон.

Боковым зрением я увидел первую мигнувшую вспышку. Вот дерьмо. Затем услышал голоса в толпе: «Майкл Джексон? Майкл Джексон?! МАЙКЛ ДЖЕКСОН?!»

Я схватил его под руку и сказал:
– Сюда, мистер Джексон.

И повел его к черному ходу магазина, через ряды стеллажей, налево, направо, так быстро, как только мог. Осмотревшись, я нашел дверь на склад и завел его внутрь. Менеджер следовал за нами, и я спросил у него:
– Отсюда есть другой выход?

Он указал мне на дверь, ведшую в служебный коридор и дальше на парковку. Я связался по рации с Джавоном и велел ему ждать нас снаружи с машиной.

Толпа снаружи бесновалась. Жестко. Я сильно нервничал. Менеджер магазина, придурок, пошел обратно и подтвердил, что это и впрямь Майкл Джексон. Он был в восторге. «Эй, люди, у меня в магазине Майкл Джексон!» Это уже попахивало неприятностями. Мы слышали, как люди орут: «Майкл! Майкл! Майкл!» Полицейские застряли снаружи, пытаясь сдержать толпу, хотя сами изначально и заварили эту кашу.

Я оставался с мистером Джексоном. У меня поднялся адреналин, участился пульс. Я ловил каждый звук и все время оглядывался. Следил за дверью, слушал крики толпы и думал, что делать дальше. Будут ли проблемы с полицией? Папарацци? Тем временем, мистер Джексон вел себя так, словно с ним такое случалось каждый день. Будто это обычная ситуация. Сумасшедшие люди, выкрикивающие его имя под дверью? Да словно этого и не было. Он бродил среди стеллажей, рассматривал лежавшие там товары. Этот кадр занимался шоппингом как ни в чем не бывало. Он взял что-то с полки, принес мне и попросил:
– Билл, ты не мог бы узнать, сколько это стоит?

Я хотел огрызнуться: «Внатуре? У нас тут за дверью пара сотен человек, которые вот-вот набросятся на нас, а вы хотите, чтоб я пошел узнал, сколько стоит какой-то паршивый фокус?»

Он лишь пожал плечами, будто отмахиваясь от проблемы:
– Со мной такое постоянно бывает. Им следовало оставить нас в покое. Люди не должны совать свои носы куда не надо.

Наконец, Джавон вызвал меня по рации и сказал, что подвел машину. Полицейские подошли к двери склада, чтобы вывести нас. Едва мы стали выходить, один из полицейских наклонился ко мне и спросил:
– Тут еще кое-что…
– Да?
– Как думаете, может, он мог бы дать пару автографов?

Я повернулся к мистеру Джексону:
– Сэр, офицер спрашивает, не могли бы вы дать ему автограф.
– Конечно, – ответил он. – Только дайте мне ручку.

Полицейские протянули ему свои планшеты, и он подписал каждый, а потом мы наконец-то ушли. Он так ничего и не купил.

В такие моменты мы недоумевали. Но мы были не в том положении, чтобы что-то говорить. Похоже, единственным человеком, действительно понимавшим Майкла Джексона, была Грейс, нянька. Когда мы наблюдали за их общением, то порой казалось, что они парочка, или брат с сестрой. Но у Грейс были проблемы со здоровьем. Ничего особо серьезного, но время от времени она уезжала. Через несколько месяцев ее уже практически не было в доме. Она уезжала на неделю, возвращалась на пару дней и снова уезжала. И это происходило все чаще.

-10-

К середине июня 2007 года дети Джексона закончили школьный год, сдали все необходимые экзамены и теперь могли спокойно уехать на каникулы. Между тем, их отец провел время в Лас Вегасе не так продуктивно. Студийная работа над выпуском Thriller-25 тянулась и тянулась без конца, хотя до юбилея альбома оставалось всего пять месяцев. Множественные попытки заключить сделку о выступлении на Лас-Вегас-Стрип ни к чему не привели; даже промоутер Джек Вишна и владелец отеля Стив Винн (ответственные за приезд Джексона в Вегас) не смогли уговорить нерешительного артиста подписать договор.

В конце весны Раймона Бэйн устроила Джексону встречу с Рэнди Филипсом, исполнительным директором AEG Live; это подразделение Anschutz Entertainment Group, занимавшееся организацией концертов. Филипс хотел обсудить серию концертов на арене O2 в Лондоне, дабы ознаменовать возвращение певца на сцену. Джексон не заинтересовался этой идеей.

Прожив в Вегасе полгода, Майкл Джексон ни на йоту не приблизился к разрешению своих финансовых проблем, из-за которых он и вернулся в страну. Поэтому он решил разобраться с ними так же, как разбирался со всеми проблемами последние несколько лет: он просто уехал.

Билл:
За день до отлета мистер Джексон обратился ко мне:
– Билл, я хочу поговорить с пилотом.
– Какие-то проблемы, сэр?
– Нет, я просто хочу поговорить с ним о маршруте, которым мы полетим, и о погоде.

Очередной момент недоумения, когда я начинал гадать: «Да кто еще стал бы таким заниматься? Обсуждать план полета?» Но я позвонил Раймоне, она связалась с пилотом, и тот перезвонил мне. Я передал трубку мистеру Джексону и слышал их разговор. Он задавал очень много вопросов. На какой высоте они полетят? Как долго длится полет? Он задавал такие специфические вопросы об авиации, словно сам был пилотом. Как бы там ни было, а информация, которую ему сообщил пилот, видимо, удовлетворила его, и на следующий день мы поехали в аэропорт. Мистера Джексона и детей сопровождали я и Грейс, да еще собака. Поскольку школа закончилась, учительница с нами не поехала.

Джавон отвез нас в спецтерминал аэропорта Маккарран. Мы сели в самолет. Туда же погрузили багаж. Это был маленький частный самолет. Я не очень-то люблю летать, но внутри было очень здорово. Мы сидели в салоне, пристегнули ремни и готовились к взлету. Заработали двигатели, а затем внезапно все затихло. Капитан самолета сообщил по интеркому, что у них возникли какие-то технические проблемы. Прошло 45 минут. Затем ко мне подбежал Принс:
– Билл, папа хочет с тобой поговорить.

Я встал и пошел к креслу мистера Джексона. Он спросил:
– В чем проблема? Почему мы до сих пор не взлетели?

Я отправился в кабину пилота. Тот пояснил, что у них что-то сломалось, какой-то предохранитель, и они ждут, когда привезут запасную деталь. Я передал его слова мистеру Джексону. Ему это не понравилось.
– Ну уж нет, – сказал он, – скажите ему, что мне нужен другой самолет. Я не повезу своих детей этим самолетом. Если с ними что-то случится, я потеряю все, что у меня есть.

Я снова пошел к пилоту и сказал ему, что клиенту нужен другой самолет. Он ответил, что до завтрашнего дня он не сможет достать нам другой.
– Отлично, полетим завтра, – сказал мистер Джексон.

Мы позвонили Джавону, чтобы он забрал нас, провели в Вегасе еще одну ночь и вернулись в аэропорт на следующий день. Нас посадили в новый самолет, и мы наконец-то вылетели. В этот раз все прошло гладко. Детвора бегала по проходам, словно для них это привычное дело. Мистер Джексон сидел в хвосте салона, слушал музыку, немного спал. Его кресло было разложено, спинка откинута. Он выглядел расслабленным.

Когда мы приземлились в аэропорту имени Даллеса, я выглянул в иллюминатор и увидел пять внедорожников. Охрана, которую наняла Раймона, уже ждала снаружи. Я подошел к ним, представился. Затем вывел Грейс с детьми и посадил в машину, а уж потом – мистера Джексона. Остальные занимались нашим багажом. Мы уже были готовы отъехать, как я увидел стюардессу, выбежавшую с самолета и махавшую нам:
– Вы забыли собаку!

Я побежал обратно, чтобы забрать Кению, и когда я вел пса вниз, машины вдруг отчалили без меня. Просто уехали и оставили меня возле самолета. Кортеж отъехал буквально на 50 метров и остановился. Мистер Джексон высунулся в окно:
– Билл, что ты делаешь?
– Я забирал собаку, сэр! – крикнул я ему. Я добежал до машин, запрыгнул в одну из них вместе с собакой, гадая, что только что произошло.

Дорога из аэропорта до Goodstone Inn заняла примерно 45 минут. Поместье состояло из нескольких построек, разбросанных по территории, среди них и главный особняк, в котором поселили мистера Джексона и детей. Вокруг были домики поменьше, где должны были жить мы с Грейс и охрана.

Когда мы подъехали к дому, Раймона и десяток людей, прислуга и горничные, стояли на подъездной дорожке в ряд, для приветствия. Словно мы привезли им особу королевской крови. Я знал, что мистеру Джексону это не понравится. Он не хотел никаких торжественных встреч. Он вообще не доверял незнакомцам. Машины остановились, я вышел и подошел к его машине. Он сказал то, что я и ожидал от него услышать:
– Билл, кто все эти люди? Зачем Раймона все это устроила?
– Понятия не имею, сэр.
– Я не хочу, чтоб они здесь стояли. Избавься от них.

Я пошел к Раймоне:
– Босс не хочет, чтоб все эти люди стояли здесь.

Она сказала им несколько слов, и они стали исчезать. Мистер Джексон отвел меня в сторонку и спросил, привез ли я с собой сканер для обнаружения «жучков». Он хотел, чтобы я проверил, нет ли в доме скрытых камер или еще чего-то. Он также велел поменять замки в его комнате и комнате детей.

Поскольку мы только что прибыли, все горничные еще сновали по дому, заправляли кровати. Мне пришлось попросить их всех уйти. А затем стал проверять все комнаты по очереди со сканером в руках и наушниками на голове. Кажется, эти люди решили, что я сошел с ума.

Раймона нашла меня в одной из комнат:
– Билл, что происходит?
– Я должен проверить дом.
– О, не стоит беспокоиться. Здесь все чисто.
– Может, вы сами хотите сказать это мистеру Джексону? – переспросил я.

Она помолчала с минуту:
– Ладно, сканируй.

У меня ушел час, чтобы все проверить. Я ничего не обнаружил. Мы наконец-то обустроили детей в их комнатах, отвели мистера Джексона в его спальню и принесли багаж, все его личные вещи. Едва мы остались одни в его комнате, он сказал мне:
– Билл, ты видел, что случилось в аэропорту? Мне пришлось приказать им остановить машину. Они попытались оставить тебя там.

Меня это беспокоило с момента отъезда из аэропорта. Я хотел верить, что это была случайность, но к тому времени я стал понимать его паранойю и причины ее появления. Я уже начал вникать во все эти конфликты и противоречивые планы людей в его мире. В Вегасе, что бы ни происходило между Раймоной и Грегом, я старался оставаться в стороне. Я выполнял свою работу и все. Но теперь, когда у меня был такой доступ к мистеру Джексону, мне волей-неволей приходилось во всем этом как-то участвовать. Поскольку на кону стояли многомиллионные сделки, люди старались отпихнуть меня в сторону, чтобы добиться желаемого. Не знаю, передалась ли мне его паранойя, но чем больше я думал об этом инциденте, тем больше мне все это не нравилось. Мистер Джексон тоже это заметил, но постарался успокоить меня:
– Не переживай, я скоро внесу кое-какие изменения.

Что бы это ни значило.

Обустроив его, я спросил у охранников, где я буду жить. Они сказали, что поселились в доме по соседству, а мой дом – дальше вдоль дороги. Мне это не понравилось, но я не хотел поднимать волны, поскольку все еще наблюдал. Было уже поздно, около полуночи. Я отправился к себе в комнату, позвонил Джавону и рассказал ему обо всем, что случилось днем. Он тоже бесился, так как до сих пор торчал в доме на Монте-Кристо безо всякой информации о том, вернемся ли мы туда или нет. И вернемся ли мы в Вегас вообще.

Внезапно мистер Джексон вызвал меня и сказал, что ему нужен врач. То есть, прямо сейчас. У него болело запястье, он недавно упал в своей студии в Вегасе, и теперь травма его сильно беспокоила. Я не знал о его травме, он никогда не говорил мне об этом. Я связался с Раймоной и объяснил, что мистеру Джексону нужен доктор.
– Что, прямо сейчас? – удивилась она.
– Да, прямо сейчас.
– Вряд ли мы сумеем найти доктора в такое время.

Я передал ее ответ мистеру Джексону, а он спросил:
– А почему я не могу поехать в обычную больницу?

Ого, да он на полном серьезе. Раймона переговорила с кем-то и нашла ближайшую больницу в 45 минутах езды от дома.
– Окей, – сказал мистер Джексон, – поехали туда.

И мы поехали. Нас везла местная охрана.

Не скажу, что от вида этой больницы меня бросило в дрожь, но это была типичная сельская больничка в глуши. Поздняя ночь, в приемной несколько пациентов. Я отправился туда первым, отвел доктора в сторонку и объяснил ситуацию. Нет проблем, сказал он. Я привел мистера Джексона, ему сделали рентген, он немного поговорил с врачом. Ему на запястье наложили шину и выписали рецепт на какое-то обезболивающее. Мы пробыли там часа полтора. Утром я попросил одного из охранников отвезти меня в город, купил в аптеке лекарство по рецепту и отдал его мистеру Джексону.

Эта ферма была огромной. Там были олени, коровы, лошади. Достаточно было выйти из дома, чтобы увидеть их. Но даже на таких просторах ребята Раймоны не могли дать мистеру Джексону достаточно свободного пространства. Они парковали свои машины прямо у него под домом. Он любил гулять с детьми по утрам, наслаждаясь природой, но стоило им выйти из дома, эти охранники вылезали из машин и шли за ними. Я бы отошел подальше и не мешал. Но они не умели так работать. Мистер Джексон подозвал меня и сказал:
– Билл, я не хочу, чтобы они торчали у меня под домом. Скажи им, пусть паркуются где-нибудь в другом месте.

Я сообщил им:
– Мистер Джексон считает, что вам не следует парковать машины так близко к его дому. Он бы хотел, чтобы вы отогнали транспорт подальше.

Они не обратили на меня никакого внимания и остались под домом. Мистер Джексон перезвонил мне:
– Билл, разве я не говорил, чтоб эти парни не ставили машины рядом с домом?
– Это люди Раймоны, сэр, – ответил я. – Они не слушают меня.

По его голосу я слышал, что он рассержен. Мне эти ребята тоже не очень нравились. У нас были с собой беспроводные камеры, которыми мы пользовались, когда мистер Джексон останавливался в отеле. Мы устанавливали их возле двери в его комнату, чтобы следить за коридорами и персоналом. Я взял две камеры и установил их над дверью в дом мистера Джексона так, чтобы охрана не знала. Таким образом, я мог наблюдать за ними.

Тем временем, Раймона перезвонила мне и сообщила, что они не будут продлевать аренду дома на Монте-Кристо. Она не сказала, поедем ли мы потом в какой-то другой дом в Вегасе или еще куда. Она просто дала понять, что все вещи из дома нужно собрать и отвезти в хранилище. Я позвонил Джавону и рассказал ему, что ему нужно нанять людей и начать все паковать. Я собирался поручить ему заняться этим самостоятельно, но тут снова встрял мистер Джексон:
– Билл, я хочу, чтобы ты вернулся в Вегас и помог Джавону. Вы должны убедиться, что все мои вещи будут в сохранности. А потом вы оба прилетите ко мне сюда.

Мне не хотелось оставлять его.
– Мы не знаем этих ребят, – сказал я ему. – Я не доверяю им.
– Билл, у меня всю жизнь были охранники. Не волнуйся, со мной все будет хорошо.
– Вы уверены?
– Конечно. Мне нужно, чтобы ты поехал, поскольку я хочу попросить тебя об одной услуге. Это очень важно. Я хочу, чтобы ты кое-что привез мне оттуда. В моей спальне слева от двери есть гардеробная. Внутри – потайная дверца. За ней ты найдешь серебристый чемоданчик. Я хочу, чтобы ты привез его мне.

Я поразмышлял над этим с минуту, гадая, скажет ли он, что в чемоданчике. Он не сказал. Мне не хотелось наседать, но мне нужно было хотя бы приблизительно знать, что я повезу. Я спросил его, можно ли сдать этот чемоданчик в багаж в аэропорту.
– О, нет, – отреагировал он. – Ты должен все время держать его при себе.

На следующий день я договорился с Раймоной и вылетел в Вегас, чтобы упаковать его вещи.

Джавон:
В доме царил полный бардак. Множество различных повреждений. Стены изрисованы цветными карандашами – определенно, работа Бланкета. В комнате мистера Джексона горами лежали письма поклонников и книги. Повсюду стояли неразобранные коробки с вещами.

Хорошо хоть с мебелью возиться не довелось, дом был полностью меблирован, когда мы въехали. Но он успел накупить массу всякого барахла. Самой серьезной проблемой была библиотека. Книг было какое-то невероятное количество. А еще горы подарков и открыток, которые он получил от поклонников, целые ящики всего этого дела. Нас было десять человек, и мы с утра до ночи занимались упаковкой вещей, сворачивали раскладной танцпол в студии, разбирали батут на заднем дворе, отключали все оборудование, все штучки, которые он купил в магазине электроники The Sharper Image. Он обожал этот магазин и различные технические новинки.

Когда я паковал вещи из кухни, то обнаружил в кладовке соус табаско. Дохренища соуса. Множество полок, битком набитых этими бутылочками, должно быть, их там было несколько сотен. Я не верил своим глазам. Когда я их увидел, то сразу вспомнил все случаи, когда мы ходили в кино, забывали этот соус, и как мы с Биллом носились по окрестностям будто сайгаки, ища ему этот соус. А здесь, в кладовке, у него были целые соусные залежи. Так почему же он не брал его отсюда?

Билл:
Помню, как Джавон позвал меня через весь дом:
– Билл! Иди сюда, ты просто не поверишь!
– Чего?
– Просто зайди на кухню.

Я зашел и заглянул в кладовку. И увидел там весь этот соус. Опять-таки, видишь подобное и начинаешь раздумывать, что это и зачем.

Как только риэлторы узнали, что мистер Джексон не собирается возвращаться в этот дом, они разозлились. В тот же вечер мне позвонила Раймона и сказала, что все вещи мистера Джексона должны быть собраны до пяти вечера следующего дня, а иначе он потеряет залог в 50 тысяч. И добавила еще, что если мы не успеем, она обязательно расскажет мистеру Джексону, что именно из-за нас он потерял свои деньги. Будто бы это мы были виноваты в том, что у них тут все через задницу. Я знал, что нам придется приехать туда ни свет ни заря и просто свершить очередное чудо.

Джавон:
В Вегасе есть хранилище All Storage. Огромное. Мы арендовали у них самые большие боксы, куда можно было запихнуть целый дом. Мы загнали туда наш трейлер, «бентли» и «роллс-ройс». У нас ушло два полных дня, мы возились там группой из десяти человек, но все-таки успели вовремя. Теперь у нас было пять боксов, набитых вещами. К концу мы валились с ног от усталости.

Билл:
Я сразу же забрал из гардеробной тот серебристый чемоданчик и все время держал его при себе. Он был тяжелый. Я отвез его к себе домой и положил на столик в гостиной. Всю ночь я пялился на него. Какой таинственный чемоданчик. Как в шпионских фильмах. Мне страсть как хотелось его открыть, я изнывал от любопытства. В то же время, мне не хотелось участвовать в таких делах, что бы там ни лежало. Однако, поскольку мне придется объясняться со службой безопасности в аэропорту, я решил, что могу все же заглянуть внутрь. Поэтому и открыл его.

Внутри лежали две статуэтки Оскар. Поначалу мне они показались обычными статуэтками. Я же никогда не видел ни одной так близко. Затем я стал рассматривать их и увидел, что на обеих написано «Унесенные ветром». Один Оскар был за лучший фильм. Я погуглил их в Интернете. Эти две статуэтки оказались самыми ценными Оскарами, когда-либо проданными с аукциона. Мистер Джексон заплатил за них 1,5 млн. долларов в 1999 году. Они даже вошли в Книгу рекордов Гиннесса.

Я сидел и таращился на эти статуэтки. Черт возьми, у меня тут на столике лежит пара миллионов долларов. Я плохо спал, пока они находились в моем доме. У меня в голове все кипело. Для чего ему эти статуэтки? Единственным логическим объяснением было то, что это могло быть обеспечением кредита. Когда он говорил мне про этот чемоданчик, то сказал, что он нужен ему, как бы «на всякий случай». С его финансами явно что-то было не в порядке, а эти статуэтки – отличное вложение средств. Да и для чего кому-то могли понадобиться Оскары за «Унесенных ветром» на конной ферме в Вирджинии? Я решил, что получу объяснения, когда вернусь.

Раймона должна была устроить мой перелет в Вирджинию, но из ее офиса мне так и не перезвонили. Секретарь повторял мне: «Ее нет на месте. Я скажу ей, что вы звонили». Но она не перезванивала. Так прошло два дня. Я позвонил мистеру Джексону, сообщил ему, что в Вегасе мы закончили все дела, а потом мы немного обсудили охрану Раймоны. В его голосе слышалось беспокойство.
– Когда я гуляю с детьми, они постоянно названивают Раймоне. Они докладывают ей о каждом моем шаге. Мне это не нравится. Ты же знаешь, я этого не люблю.

Ему казалось, что они все время его фотографируют.
– Я не доверяю этим ребятам. Когда ты вернешься? Ты же полетишь самолетом, да?
– Да, сэр. Я пытаюсь. Но Раймона мне так и не перезвонила.

Он велел мне связаться с Грегом Кроссом, но я не стал это делать. Мне не понравились эти нотки в голосе мистера Джексона, когда он расспрашивал о моем возвращении. Я чувствовал, что он тревожится, ведь его детей окружают люди, которым он не доверяет. Когда я находился при нем, он говорил «мне нужно то-то и то-то», и я выполнял. Но теперь я застрял здесь и не мог сотворить очередное чудо. Меня это расстраивало. Поэтому я принял решение. Я отправился к Джавону:
– Знаешь, что? Мы сделаем то, что должны. Мы поедем машиной.

Он поддержал меня:
– Чувак, я с тобой.

Мы взяли оба внедорожника мистера Джексона, погрузили вещи и выехали. Ехали по 16 часов в сутки. Ночевали в мотелях, вставали в 5:30 утра и ехали дальше. Я так и не сказал мистеру Джексону, как мы доберемся до Вирджинии. Я просто дал ему понять, что решу этот вопрос. Мы были в дороге уже сутки, как мне перезвонила Раймона и начала извиняться:
– Ой, прости, я никак не могла с тобой связаться. Мы тут решали всякие финансовые вопросы. Давай-ка я дам тебе данные по авиарейсам.

Она еще не знала, что мы уже в пути. Я вел машину и говорил ей:
– Да-да, конечно. Звучит неплохо.

С меня довольно. Инцидент в аэропорту, все эти новые люди, попытка держать меня в неведении и не говорить, как я полечу обратно. Я знал, что когда мы приедем туда с машинами мистера Джексона, и она узнает об этом, будет скандал. Но мы не собирались сидеть сложа руки. Поэтому сели за руль и выехали.

Отчасти это было из-за нашей преданности мистеру Джексону. Это серьезный мотивирующий фактор. Но отчасти мы так поступили потому, что больше не собирались позволять этим людям так с нами обращаться. Мы отвечали за безопасность и благополучие этого человека и его детей. Это профессиональная ответственность, и мы серьезно к ней отнеслись. Поэтому, когда она попыталась оттеснить нас в сторону, я решил – нетушки. Этого не будет. Я не позволю этому случиться. Мы это так не оставим.

Глава 13 (часть первая)

К концу августа менеджеры Майкла Джексона из кожи вон лезли, пытаясь стабилизировать его финансовое положение, в то время как сам Джексон занимался подготовкой к отъезду в Нью-Йорк. Раймона Бэйн организовала ему две фотосессии для журналов L’uomo Vogue и Ebony. Фотосессия для Ebony входила в передовую статью выпуска, посвященного 25-летию альбома Thriller.

На время пребывания в Нью-Йорке Джексон решил остановиться у своих близких друзей, Доминика и Конни Касио, в Нью-Джерси. Доминик познакомился с Майклом в начале восьмидесятых, когда певец регулярно останавливался в отеле Helmsley Palace на Манхэттене, где Касио работал главным менеджером. Они быстро подружились, и вскоре Джексон стал часто наведываться к семейству Касио в гости. Он также приглашал их вместе с детьми в «Неверленд» на Рождество и другие праздники. Повзрослев, Фрэнк Касио, старший сын семейства, стал работать личным ассистентом певца. Второй сын, Эдди «Энджел» Касио, по настояниям Джексона сделал музыкальную карьеру и стал продюсером. В подвале их дома была оборудована студия звукозаписи.

Когда Джексон приехал к ним осенью 2007 года, семья добавила для него в студии танцевальную площадку и отгородила занавеской угол, в котором певец обычно спал. Принс, Пэрис и Бланкет расположились в гостевых спальнях наверху. Проживание в доме Касио давало Джексону то, чего он не мог получить больше нигде: окно в нормальную жизнь. С годами их дом стал одним из его любимых убежищ, где он мог побыть самим собой.

Билл:
В конце августа мне позвонила Раймона и сообщила, что она арендовала фургон с удобствами и водителем, чтобы отвезти мистера Джексона с детьми в Нью-Йорк. Мы с Джавоном должны были следовать за ними на внедорожниках, а поселили нас в отеле примерно в миле от дома Касио. Грейс с нами не было. Мы пересеклись с ней в Нью-Джерси чуть позже. Там же нас встретила и учительница. Летние каникулы закончились, и детям пришло время возвращаться «в школу».

Прежде чем уехать, нам пришлось упаковать уйму вещей. Все кинооборудование, которое он приобрел здесь. Множество книг общей стоимостью 4-5 тысяч долларов. Этот гигантский рекламный стэнд с «Симпсонами». Мы упаковали все это и отвезли в хранилище. У Майкла Джексона по всему миру в различных хранилищах лежала масса вещей. В Лондоне, в Калифорнии. В Нью-Джерси у него было четыре авиа-ангара, забитых вещами – декорациями из его клипов и концертов. Были хранилища в Вегасе, и вот теперь в Вирджинии. Он покупал слишком много всякого барахла. Я вам гарантирую, по всему миру до сих пор есть люди, у которых хранятся его вещи. Он покупал что-нибудь на месте, а потом там и оставлял.

Когда мы добрались до Джерси, нам никто не сказал, сколько мы там пробудем и вернемся ли в Вегас, но к тому времени мы уже с этим свыклись. На сегодня план действий такой-то. А что будет завтра – неважно.

Джавон:
Семья Касио жила в небольшом городке Франклин Лэйкс, в типичном доме в пригороде. Они были очень милыми, приятными людьми. С Энджелом мы уже встречались в Вегасе, но всю семью видели впервые. Мы проводили мистера Джексона и детей в дом, выгрузили их багаж. Миссис Касио предложила нам перекусить. Мы отказались. Мистер Джексон сказал, что в доме он будет в полном порядке, так что мы поехали в отель.

Билл:
Прежде чем мы уехали из Вирджинии, как-то ночью я увидел две машины, подъехавшие к домику Грейс. Это выглядело странно, поэтому я сел в машину и подъехал туда. В дом уже заходили какие-то люди. Я позвонил Грейс:
– Эй, Грейс, что происходит?
– Ничего.
– Все нормально?
– Конечно, а что?
– Да тут какие-то машины приехали.
– А, это просто мои друзья.

Она словно оправдывалась. Я не стал выпытывать детали. Наутро мы с Джавоном завтракали в ресторане, и я увидел там какого-то высокого белого парня, завтракавшего в одиночестве. Раньше я его никогда не видел. Он выглядел чужаком. Не был похож на человека, приехавшего в отпуск на ферму. Я запомнил это.

Через пару недель, когда мы приехали в Нью-Джерси, мистер Джексон сказал мне, что в последнее время у нас явно было слишком много нагрузок, поэтому Раймона предложила ввести в нашу команду третьего телохранителя, парня по имени Майк ЛаПеррук. Он раньше работал в охране на ранчо «Неверленд». Мистер Джексон сказал, что все будет иначе, не так, как было в Вирджинии.
– Майк не собирается заменять вас. Он просто вам поможет. Он раньше работал на меня, так что он знает все мои требования.

Я не думал, что нам это нужно, но если этого хотел мистер Джексон, то пусть будет так.
– Нет проблем, сэр.

Когда Майк ЛаПеррук прибыл на место, он позвонил мне и сказал, что хочет встретиться. Я вышел к завтраку. Тут он зашел, и я увидел, что это тот самый белый парень, который околачивался в Goodstone Inn. Я не сказал ему, что видел его тогда в Вирджинии, а он не упомянул, что был там, но я узнал его.

Позднее, поговорив с мистером Джексоном, я узнал, что Раймона развернула целую кампанию против нас с тех пор, как мы выставили ее охранников. Мистер Джексон сказал, что она постоянно нашептывала ему, будто бы он не должен доверять нам, и поэтому велела ЛаПерруку приехать в Вирджинию в тот вечер, чтобы он встретился с мистером Джексоном. Она хотела убедить его избавиться от нас и поставить этого парня новым начальником его личной охраны, набранной из ее людей. Мистер Джексон добавил, что отказал ей, но он все равно решил, что было бы неплохо иметь под рукой еще одного человека.

Едва мы начали работать вместе, я понял, что этому парню много чего наговорили про меня и Джавона. Он разговаривал с нами так, словно его сюда прислали «разобраться с проблемами». Но если он намеревался разбираться с проблемами, значит, кто-то сказал ему, будто бы здесь возникли проблемы, и опять все дороги вели к Раймоне. Если его прислали шпионить за нами, он не очень-то пытался это скрыть. Он говорил нам:
– Знаете, менеджеры ведь очень важны. Они должны знать, чем занимается клиент, чтобы они могли скрыть это от прессы.

Как угодно. Я был готов терпеть этого парня, раз мистер Джексон настаивал, но нам так и не выплатили зарплату. Мне до сих пор любопытно, как Раймона объяснила наем третьего охранника, хотя не могла заплатить двум другим, и как она оплатила его перелет в Вирджинию, раз все деньги мистера Джексона были «вложены в проекты». Тем временем, мы с Джавоном все так же жили на суточные.

Джавон:
Затем перестали приходить и суточные. Через три дня после того, как мы вселились в отель в Нью-Джерси, деньги перестали приходить. Мы позвонили Раймоне:
– В чем дело? Каким образом нам питаться?
– Не волнуйтесь. Если вам что-нибудь нужно, пусть это записывают в счет за номер.

Мы жили не в каком-нибудь экстравагантном отеле с обслуживанием номером. Это был скорее отель среднего звена. Из еды у них были только суп и сэндвичи. И все. Этим мы и питались каждый день – суп, сэндвичи и холодная овсянка на завтрак.

Без суточных у нас не было наличных денег, чтобы как следует выполнять дневные поручения. Раньше мы мыли и чистили машины на профессиональных мойках. Теперь у нас на это не было денег, и мы мыли их на маленьких мойках, где нужно было все делать самому. А иногда мы не могли сделать и это. Мистер Джексон с детьми садился в машину, и на заднем сиденье был всякий мусор и крошки от еды. Денег на чистку и глажку костюмов у нас тоже не было.

Билл:
Мы стали терять терпение. Мы устали, были расстроены и голодны. Я старался относиться к ситуации философски и оставаться спокойным. Поскольку я занимался такой работой гораздо дольше, то знал, что это часть профессии. Но для Джавона многое было в первый раз, и ему было куда труднее.

Джавон:
Мы изо всех сил старались не показывать мистеру Джексону, как мы расстроены, но он порой улавливал наше настроение. Иногда он звонил нам и давал какое-нибудь срочное поручение: «Ребята, мне надо, чтоб вы кое-что купили». Шесть тридцать утра, мы вылезали из постелей, надевали костюмы, и вся наша выдержка куда-то девалась. Мистер Джексон это замечал.
– Эй, Джавон, в чем дело? Не вижу улыбок.

Он делал это так мило, что это мгновенно разоружало нас. Было совершенно невозможно злиться после его слов.

Билл:
Мне не давали никаких мелких денег, и я полностью исчерпал кредитный лимит в своих кредитных карточках, но он делал покупки так, словно у него не было никаких проблем. Мы ездили в антикварные магазины на Парк и Лексингтон Авеню. Он выбирал целую охапку всяких вещей и отправлял меня договариваться о покупке.

В Нью-Джерси есть торговый центр, Mall at Short Hills. Мы были там несколько раз. Возле одного из входов стояло огромное колесо обозрения. Мистер Джексон стал разглядывать его, когда мы шли мимо, а затем, на обратном пути к машине, сказал:
– Билл, узнай, кто изготовил это колесо обозрения. Узнай, сколько оно стоит. Я хочу себе такое.

Можете себе представить, о чем я подумал в тот момент? За каким хреном ему нужно это колесо, куда он его денет? У него даже нет дома – он жил в подвале у друзей. Позднее я вернулся в торговый центр и сфотографировал табличку с данными производителя, а потом пошел искать информацию. Эта штука стоила примерно 300 000 долларов. Я передал ему данные. Слава Богу, он больше не возвращался к этой теме.

Труднее всего было осознавать, что у него были наличные, и он мог бы заплатить нам. У него с собой было достаточно налички, и он мог полностью оплатить наши услуги в любое время. Но мы не просили, а он не предлагал. Мы знали, что ему нужны были эти деньги. Это деньги для него и его детей. Он не считал их частью финансов, необходимых для бизнеса. И это расстраивало. Он давал нам тысячу долларов, поскольку ему нужно было что-то купить. Что-нибудь идиотское и совершенно не нужное. Он звонил и говорил: «Билл, я оставил у задней двери немного денег. Мне нужен телевизор с плоским экраном и кое-какие устройства для айфона». Мы ехали и покупали, что бы он ни просил. Несколько раз, доставив покупки в дом, мы попытались оставить сдачу себе. Чтобы купить хотя бы что-нибудь поесть. Но он всегда просил нас вернуть сдачу ему.

Джавон:
Злость, враждебность, разочарование… Все это мы с Биллом начали вымещать друг на друге. Мы ездили с поручениями и не разговаривали друг с другом без необходимости. Помню, как-то ночью мы едва не подрались. Я давно уже стирал свои рубашки вручную, сам чистил костюмы и сушил постиранную одежду феном. Мы застряли в этом дешевом отеле и жили на одном супе и крекерах. И я отправился к Биллу, чтобы сказать ему, что я так больше не могу. Но он не захотел меня выслушать. Я колотил в его дверь и орал на него около часа, прежде чем он впустил меня. Было видно, что он зол. Я сказал ему:
– Мне надо отправить костюм в чистку, и мне на это нужны деньги. Тебе надо позвонить Раймоне и сказать ей об этом.

Билл взорвался:
– Какого хрена?! Мне тоже нужно почистить костюм! Почему все сводится только к твоим проблемам?
– Ну а какого черта мне делать? Это ведь ты общаешься с Раймоной!

Мы орали друг на друга еще минут двадцать.
– Я выгреб все свои кредитки подчистую!
– Я тоже!

Мы перебрасывались всякими жалобами и обвинениями, но все то, что переживал один из нас, переживал и другой. У меня дома был новорожденный. Билл в одиночку растил дочь. Нам надо было успокоиться. Почему мы ссоримся друг с другом? Мы просто устали. Нам бы немного выпить, но мы не могли себе этого позволить.

Были дни, когда мы настолько злились, что просто умоляли о появлении возможности выплеснуть это на кого-нибудь. Вот пусть бы кто-нибудь попытался причинить боссу вред. Пусть бы кто-нибудь напал на нас. Мы отметелили бы его до полусмерти. У меня был станер, выдававший заряд под 950 000 вольт в секунду. И я все повторял Биллу, что у меня буквально руки чешутся применить его.
– Пусть бы кто-нибудь сказал мистеру Джексону какую-нибудь гадость или подошел к нему не так, как положено. О, пусть только кто-нибудь переступит черту!

Билл:
Нам хотелось надрать кому-нибудь задницу прямо на глазах у Майкла Джексона. Чтобы он видел, как мы сердимся. Мы хотели, чтобы он это видел. Мы бы и ему дали отлупить кого-нибудь, поскольку у него тоже накопилось множество личных обид. Типа, эй, мистер Джексон, идите-ка пробейте с ноги, задайте этому ублюдку как следует.

Джавон:
Нас все время спрашивают, почему мы не уволились. Почему остались. Это звучит странно, но мы считали, что продолжать охранять его было не просто нашей профессиональной обязанностью. Это было самым практичным решением на тот момент. Мы знали, сколько денег он задолжал другим. Если мы уйдем, мы окажемся в самом конце очереди, вместе со всеми. И тогда уж точно не увидим своих денег.

Билл:
Мы решили, что, как бы тяжко ни было, мы не выпустим мистера Джексона из поля зрения. Пока мы здесь, рядом с ним, рано или поздно нам заплатят. Это практическая часть. Но, с другой стороны, я могу наверняка назвать личную причину того, почему мы остались. Мы остались ради детей. Ради Пэрис, Принса и Бланкета. Их нельзя просто взять и бросить. Мы знали, как они жили. В полной изоляции. В одиночестве. Что с ними будет, если с мистером Джексоном что-то случится? В Вирджинии он ведь уже говорил мне: как бы он ни любил их, есть вещи, которые он не может сделать для них сам. Мы жертвовали временем и отношениями со своими детьми, чтобы дать этим троим все, что им было нужно, и мы боялись, что на наше место придут люди, которые не будут относиться к детям с таким же вниманием и заботой.

Джавон:
В какой-то мере мы нарушили протокол. Нельзя так привязываться к своему клиенту. Но мы проводили с ними по шестнадцать часов в сутки, и иначе не получалось. Если мы и начинали думать о том, чтобы уехать, дети всегда радовались, когда мы привозили им что-то из магазина, и начинали благодарить нас: «Спасибо, Джавон! Спасибо!». И мы таяли.

Мы всегда чувствовали себя нужными. Мы ощущали, что делаем что-то важное, а не просто какую-то обычную работу. Мы везли их куда-нибудь, и мистер Джексон говорил нам: «Ребята, я так горжусь вами, и дети вас очень любят. Вы здорово работаете. Я не хочу, чтоб вы думали, будто я не ценю вас». В такие моменты нам становилось так хорошо. Сам Майкл Джексон говорит нам это. Мне плевать, что говорят другие, пока Майкл Джексон считает, что я хорошо выполняю свою работу. Это уже не похоже на обычную рабочую рутину. А когда нам наконец-то заплатили, он был взволнован не меньше нас, настолько ему хотелось, чтобы мы чувствовали себя комфортно, работая на него.

Через пару недель после приезда в Нью-Джерси он поехал на фотосессию для итальянской версии журнала Vogue. Руководство журнала разместило нас в отеле The Carlyle на Манхэттене. Съемки проводили в студии на 53-й или 54-й улице, в огромном павильоне, который раньше служил складом. Там был лифт таких размеров, что в него можно было закатить оба наших внедорожника, поэтому мы поднимались наверх, не выходя из машин, и припарковались рядом со съемочной площадкой. У них было множество вешалок с костюмами и огромная подборка дорогих украшений для мистера Джексона.

Мистеру Джексону, сидевшему перед зеркалом, как раз делали макияж, когда появилась Раймона. Она принесла с собой целую пачку писем и пакетов для него. В этой пачке было два конверта для нас с Биллом. Когда она протянула ему все это, он остановил работу. Он остановил все. Он выскочил из своего кресла, не закончив макияж (а в волосах у него все еще торчали бигуди), и кинулся через все помещение, размахивая этими конвертами:
– Билл! Джавон! А у меня для вас сюрприз!

Его лицо расплылось в широченной улыбке, когда он протянул нам конверты:
– Вот видите? Вот! Я же говорил! Я обещал. Простите, что это заняло так много времени, и спасибо, что вы остались со мной. Другие бы уже давно уехали.

Мы поблагодарили его, и он добавил:
– Ну, а теперь мы можем вернуться к работе, да? Мне хочется, чтобы у вас было хорошее настроение. Теперь-то вы будете мне улыбаться?

Он говорил искренне. Он очень гордился собой, что наконец-то выбил нам плату. Мы тоже радовались. Но затем мы открыли конверты.

Билл:
Там была только половина. Раймона выплатила нам половину задолженности. Она подошла к нам сразу за мистером Джексоном:
– Ну, парни, вы довольны?

Словно она делала нам одолжение. Это нас реально взбесило. Я сказал ей, что мы обсудим это позже.

Когда съемки закончились, мы сели в машину, и мистер Джексон поинтересовался:
– Ну как, все довольны? Ребята, вы довольны?

Я выдавил из себя улыбку:
– Да, сэр. Все в порядке.

Ничего не было в порядке. Я был страшно зол. Я злился, что не получил все причитающиеся мне деньги. Но я видел по его лицу, как он радуется – ведь он старался для нас. Он был счастлив, а мы так редко видели его счастливым. Ну что же я, отниму у него эту радость?

Джавон:
В тот вечер мы вернулись в отель, и я наткнулся на Раймону и двух ее коллег в ресторане. Она помахала мне:
– Джавон, иди к нам! Да иди же! Как дела?

Раймона всегда была со мной приветливее, чем с Биллом. Ведь я не встревал между ней и мистером Джексоном, поэтому для нее я был лишь мальчиком на побегушках. Я подошел к ней, стараясь улыбаться, но она, должно быть, видела, что улыбка фальшивая.
– Куда идешь? – спросила она.
– Хочу пойти поужинать, – сказал я.
– Ой, а садись с нами, выпей чего-нибудь.

Я не хотел создавать больше проблем, чем мы уже создали, поэтому я ненадолго подсел к ним. Когда принесли чек, я увидел сумму. 2 300 долларов на пятерых. Видимо, они пили какое-то дорогое вино. Я сидел, смотрел на этот чек и думал: «Черт побери, это почти та же сумма, которую они задолжали мне».

– Джавон, какие-то проблемы? – спросила Раймона.

Я считал, что мне не следует поднимать скандал в присутствии чужих людей, поэтому ответил:
– Все нормально. Я просто не в настроении. Я пойду к себе в номер.
– Ладно, спокойной ночи.

Билл:
Кажется, она решила, что мы идиоты. Будто мы не видим, что она тут пытается устроить, притащив в команду Майка ЛаПеррука. И как она арендовала квартиру в Вегасе под носом у мистера Джексона. Мы ведь возили ее туда. Вероятно, она считала, что мы не способны сообразить, что к чему. Мистер Джексон явно не доверял ей. Так почему она все еще здесь? Мы не знали.

К счастью, нам не пришлось долго волноваться из-за ЛаПеррука. Не успев прийти в команду, он тут же заслужил неодобрение мистера Джексона. Через пару дней после фотосессии для Vogue мы ехали домой из торгового центра. В машине были я, мистер Джексон и Майк. По радио объявили, что в Лас Вегасе арестовали О-Джея Симпсона. Его взяли за вооруженное ограбление, когда он пытался украсть свои же собственные спортивные сувениры у каких-то людей в отеле. Когда это передали в новостях, Майк ЛаПеррук сказал:
– Ну, наконец-то они его взяли! Наконец-то они поймали О-Джея!

Мистер Джексон, сидевший на заднем сиденье, переспросил:
– Что? Что там насчет О-Джея?
– Его наконец-то поймали, – ответил Майк.
– Что ты имеешь в виду?
– Да его арестовали в Вегасе.

Мистер Джексон не особо отреагировал, только многозначительно хмыкнул. Когда мы остановились, и Майк побежал за чем-то в магазин, мистер Джексон сказал мне:
– Билл, мне это не понравилось.
– Что именно, сэр?
– Мне не понравился этот комментарий об О-Джее. Мы с ним дружили. Никто этого не знает, но он жил у меня в «Неверленде» после того, как его оправдали.

«Чегоооо?!» – подумал я. Я никогда раньше не слышал об этом. Я так и не понял, считает ли он О-Джея виновным или нет, но, кажется, он симпатизировал О-Джею, поскольку его тоже преследовали, даже после того, как ему вынесли оправдательный вердикт. Люди все никак не оставляли его в покое. Мистер Джексон сказал, что понимает, каково сейчас О-Джею.
– Ему следовало уехать из страны. Он должен был уехать и никогда не возвращаться, – добавил он.

Услышав такой комментарий об О-Джее от Майка, мистер Джексон уже не считал его подходящим для работы в команде. Нам быстро стало известно, что Майк точно так же передает Раймоне информацию, и мистеру Джексону это тоже не нравилось.
– Это уже не тот парень, который когда-то работал со мной, – поведал он нам.

Однако он не уволил Майка. Тот остался на работе, но отныне мы везде ездили без него.

Через неделю после фотосессии для Vogue он устроил вторую, для Ebony. Это было грандиозное событие. Нас поселили в отеле Four Seasons. Съемки проходили в Бруклинском музее. Его полностью закрыли для посетителей на целый день. Мы привезли туда мистера Джексона к восьми утра. У него была своя гримерная и множество вешалок с дизайнерской одеждой. Вокруг него все кипело. На фотосессии присутствовали главные редакторы журнала и многие сотрудники редакции.

Видеть, как к нему с криками рвутся фанаты – это одно. Когда речь идет о поклонниках, ты должен быть буфером между ними. Ты защищаешь его. Здесь же я не пытался кого-либо отталкивать и просто наблюдал, как люди подходили к нему и как выказывали ему свое почтение. Там было множество успешных людей, важных шишек, но все они преклонялись перед ним. Все вертелось вокруг него. Куда бы он ни пошел, его присутствие мгновенно ощущалось.

Когда пришло время фотографироваться, он был очень взволнован. Он принимал свои знаменитые позы, хватался за промежность и танцевал, а фотографам лишь оставалось снимать. В какой-то момент он развернулся на каблуках так резко, что у него порвались штаны. Он повернулся и стал дорывать их специально, и в итоге едва не остался без них. Его подбадривали со всех сторон криками. Он полностью переключился в режим «артист». Для меня, мальчишки, выросшего на музыке Jackson 5 с журналом Ebony подмышкой, это было потрясающее зрелище. Настоящая фотосъемка для журнала. Майкл Джексон. Thriller. У меня мурашки бегали по коже.

В тот день я увидел ту его грань, которую мне еще не доводилось наблюдать. Когда он очутился перед камерами, в нем словно вспыхнул яркий свет. Его поведение, отношение – все полностью изменилось. Так я впервые встретил Короля поп-музыки. До этого я работал на Майкла Джексона. И я понял, что это два разных человека. У Короля поп-музыки были дизайнеры и стилисты. Майкл Джексон сам стирал свою одежду. До этого мы с Джавоном видели его только в пижаме, с детьми. Мы знали того парня. Но этот парень, этот Король поп-музыки был нам совершенно незнаком.

Джавон:
После съемок для Ebony мы собрались ехать домой. Вроде бы все важные дела были уже закончены. Но мистер Джексон захотел остаться. Каждое утро мы везли учительницу в дом Касио для занятий с детьми и оставались неподалеку от дома на случай, если мистеру Джексону что-нибудь понадобится. Мы катались по району, высматривая случайных папарацци. Но здесь не возникало никаких проблем, поскольку квартал был очень тихий. По большей части мистер Джексон сидел дома и отправлял нас с поручениями. Порой мы не получали от него известий по 3-4 дня.

Было видно, что с Касио у него давние дружеские отношения. Он был расслаблен и счастлив. Я вспоминаю эти дни как одни из лучших моментов – когда он жил в хорошем месте и чувствовал себя комфортно в присутствии других людей. Мы никогда раньше не видели его таким довольным. Я знал, что он счастлив; как-то днем мы снова куда-то ехали, и, когда он сел в машину, я сказал ему:
– Мистер Джексон, а вы, кажется, даже слегка поправились. Отлично выглядите.
– Да, Джавон, я хорошо питаюсь, – ответил он. – Из-за матери Энджела я скоро растолстею. Они кормят меня всевозможными итальянскими блюдами. Дети постоянно требуют добавки.

Глава 14 (часть первая)

После двух месяцев в Нью-Джерси Майклу Джексону нанесли два сильных удара подряд. В октябре шейх Адбулла из Бахрейна, устав требовать урегулирования дела у адвокатов Джексона, подал на певца в суд в Лондоне на сумму 7 млн. долларов, которые он вложил в так и не изданный альбом и мюзикл, обещанные по контракту с компанией Two Seas Records. В отличие от всех прочих глупых претензий, отнимавших у Джексона столько времени, этот иск мог нанести серьезный урон. По условиям контракта, подписанного Джексоном и Абдуллой, шейх получал права на любые новые записи или живые концерты певца. Джексон утверждал, что его обманом заставили подписать этот контракт, не объяснив ему все нюансы и условия. Абдулла же заявлял, что его использовали и оставили ни с чем. Как бы там ни было, а Джексон не мог работать, пока над ним висел этот иск.

Буквально через несколько дней после сообщений о претензиях Абдуллы компания Fortress Investment Group инициировала процедуру изъятия ранчо «Неверленд» за долги. 22 октября компания оформила уведомление о невыполнении обязательств и намерении продать ранчо. Джексон задолжал всю сумму залога ранчо, 23 млн. долларов, плюс 212 963 доллара процентов. У него было всего девяносто дней, чтобы решить этот вопрос, иначе «Неверленд» пойдет с молотка.

Осенью 2007 года Майкл Джексон оказался в безвыходном положении. Он жил в подвале дома Конни и Доминика Касио, не имея больше никаких ресурсов. Как и во многих случаях до этого, едва попав в трудную ситуацию, он обратился за помощью к богатому и могущественному лицу.

Билл:
Как-то вечером мы забрали мистера Джексона из дома Касио и повезли его на встречу с Лонделлом Макмилланом, очередным крутым юристом в сфере шоу-бизнеса. Лонделл вел дела Принца, Стиви Уандера, Лил'Ким и улаживал некоторые проблемы Джексона в прошлом. Я знал о Лонделле от других клиентов, с которыми работал раньше, но в тот вечер впервые услышал его имя от мистера Джексона.

Они встретились в торговом центре Westfield Garden State Plaza. Мы припарковались на стоянке, а Лонделл поставил свою машину рядом с нашей. Было около девяти вечера, уже стемнело и начинало холодать. Лонделл подсел к мистеру Джексону, а мы с Джавоном вышли из машины и стояли на улице, пока они обсуждали дела. Они подписали какие-то документы. Встреча продлилась менее получаса.

После этого я стал слышать имя Лонделла везде, где раньше слышал имя Раймоны. Раньше все говорили: «Позвони Раймоне». Теперь же было: «Позвони Лонделлу». Я понял, что Раймону начали отстранять от дел.

Джавон:
Пока мы были в Вирджинии, к мистеру Джексону в гости приезжал Джесси Джексон. Он был давним другом семьи. Он пригласил мистера Джексона на свой день рождения, празднование которого было запланировано на первую неделю ноября в Лос Анджелесе. До нашего приезда в Нью-Джерси мы больше об этом не слышали. До праздника оставалось 2-3 недели, и мистер Джексон заявил, что хочет пойти, поскольку обещал это Джесси Джексону.

Билл:
Поездка в Лос Анджелес стала отдельной историей. Поначалу мистер Джексон захотел ехать автомобильным транспортом. Он намеревался арендовать комфортабельный автобус-люкс и провести в дороге несколько дней. Я занимался этим по его поручению. Он также попросил меня посмотреть дома, предложенные в аренду в Вегасе, и настоял, чтобы я не говорил об этом Раймоне. Я обзвонил риэлторов, получил от них кое-какие предложения и распечатал их для мистера Джексона. А затем планирование поездки было полностью заморожено. Я позвонил Раймоне, чтобы обсудить маршрут, а она сказала:
– Все отменяется. Я не знаю, как вы собираетесь возвращаться на западное побережье.
– То есть, вы хотите сказать, что не знаете, как мы доберемся до Джесси Джексона, или же вы не знаете, как нам уехать из Нью-Джерси? – спросил я.

Она ответила, что он не может себе это позволить, что денег на отправку всех членов команды у него нет. Возможно, у них хватит денег, чтобы отправить самолетом только мистера Джексона и детей, без охраны, учительницы и всех остальных. Когда я сказал об этом мистеру Джексону, он рассердился:
– Что за глупости? Какая же она идиотка. А как же вы, ребята? Кто будет защищать моих детей? Нет, ни за что.

Он велел мне позвонить Лонделлу. Теперь все проблемы решал Лонделл. Я позвонил ему и поведал о проблеме. Лонделл перезвонил Джесси Джексону, и тот согласился дать нам денег на переезд и проживание в Лос Анджелесе. За три дня до праздника был организован перелет для нас, Майка ЛаПеррука, мистера Джексона, детей, его стилистки и учительницы.

Мы летели коммерческим рейсом. В аэропорт Кеннеди мы добрались на машине, я договорился со знакомыми, чтобы они встретили нас в аэропорту и отогнали машины к дому Касио. Планировалось, что позднее их отправят в Лас Вегас, когда мы вернемся туда. Собаку Принса тоже пришлось оставить, чтобы ее потом переправили нам. Кошку можно было взять с собой в самолет в переноске, но собака осталась у Касио. Принс расплакался, когда узнал, что собаку нельзя взять сразу. Он проплакал всю дорогу в аэропорт. Я спросил мистера Джексона:
– С ним все в порядке?
– Да, он просто расстроился, но я сказал ему, что вы позаботитесь о Кении. Вы же организуете отправку собаки, да?
– Конечно, сэр.

В аэропорту нас встретила местная охрана и несколько менеджеров. Они знали о нашем приезде, поэтому мистера Джексона и детей сразу пропустили в самолет. Джавон и ЛаПеррук проводили их к выходу. Я остался с багажом. Мистер Джексон сказал мне:
– Билл, пожалуйста, пересчитай все сумки, а то в аэропортах у меня постоянно пропадают вещи.
– Да, сэр.

Сумок и чемоданов было около тридцати. Особенно я следил за чемоданчиком с Оскарами. Среди багажа также был чемодан от Луи Вюиттона и еще одна кожаная сумка с его драгоценностями и косметикой. Сотрудники управления транспортной безопасности пропускали каждую сумку через сканер. Я следил и считал. Чемодан от Луи Вюиттона был последним. Просканировав его, они обратились ко мне:
– Сэр, на нашем сканере не видно, что внутри. Нам нужно открыть его.
– У меня нет ключа, и я не знаю комбинации, – сказал я.
– У нас есть ключи. Можно?
– Конечно.

Они открыли этот чемодан. Я не видел, что внутри, поскольку они стояли по другую сторону сканера, но они открыли его, а затем переглянулись и уставились на меня широко распахнутыми глазами. Я разнервничался. Я понятия не имел, что в чемодане, и уже собирался сказать: «Это не мое». Но тут они подозвали меня:
– Сэр, подойдите, пожалуйста, сюда.

Я никак не мог вытащить все свои вещи из карманов, поскольку еще не прошел металлодетектор, но они отмахнулись:
– Не волнуйтесь о карманах, сэр, просто идите сюда.

Я обошел сканер, и они развернули чемодан ко мне. Внутри лежали как минимум 300 000 долларов, в пачках по 10 тысяч. Сплошные сотки. Эти парни ведь не знали, с кем я летел. Мистер Джексон прошел контроль отдельно от нас. Они решили, что это мое. Моим первым порывом было бежать. Я ведь вырос в гетто, помните? Я чернокожий, в аэропорту, с чемоданчиком, набитым бабками. Я не знал, как себя вести.
– Вам придется заполнить декларацию, – сказали они.

И пока они объясняли мне, что я должен сделать и кому позвонить, к пункту контроля вернулась женщина-менеджер, которая провожала мистера Джексона в самолет. Я помахал ей:
– Мэм, прошу вас, вы не могли бы объяснить им, кого я сопровождаю?

Она посмотрела на чемодан:
– А, вы же с…

Запнувшись, она махнула рукой в сторону выхода:
– Я поняла. Все в порядке.

Повернувшись к агентам, она приказала им:
– Пропустите его. Ему можно проходить.

Они пропустили меня, я взял ручную кладь и пошел к выходу. Сказать, что я чувствовал огромное облегчение – значит, ничего не сказать. Я уж было решил, что меня сейчас задержат.

Мы прилетели в Лос Анджелес, и там нас встретила пара охранников Джесси Джексона на арендованных автомобилях. Учительница, стилистка и я поселились в отеле возле аэропорта. Мистера Джексона с детьми приняли у себя дома какие-то друзья Джесси Джексона в Беверли Хиллс. Майк ЛаПеррук жил в Лос Анджелесе изначально, поэтому поехал к себе домой. У Джавона здесь тоже были родственники, он остановился у своей бабушки. Я отвез мистера Джексона и детей к дому, где они будут жить, а затем уехал в отель.

Празднование состоялось в отеле Beverly Hilton через два дня. Я связался с людьми Джесси Джексона, чтобы обсудить организацию нашего прибытия. Когда мы прибыли, Джесси Джексон встречал нас у дома. Там было множество звезд. Ларри Кинг. Дон Корнелиус из шоу Soul Train. Мы вышли из машины, и на нас со всех сторон обрушились вспышки фотоаппаратов. Клац-клац-клац! Они были везде. Мы заходили в дом так, словно шли по красной дорожке какой-нибудь церемонии награждений.

Пока я вел мистера Джексона к его столику, то увидел Берри Горди. Я знал, что он оказал огромное влияние на развитие карьеры мистера Джексона, но никогда не слышал, чтобы мистер Джексон упоминал о нем, поэтому не знал, дружат ли они. Я шепнул мистеру Джексону: «Сэр, там Берри Горди». Едва мистер Джексон увидел его, то чуть не сбил с ног какую-то женщину, пока бежал к мистеру Горди. Подскочив к нему, мистер Джексон схватил его в объятия.

Они обнимались как настоящие друзья. Когда я увидел это, мне полегчало. После праздника мы поднялись наверх в номер-люкс, где проходила частная вечеринка, и мистер Джексон все время беседовал с Берри Горди. Я не слышал, о чем они говорили, но по их лицам понял, что разговор был серьезный. До меня долетели слова мистера Джексона: «Спасибо, я тоже соскучился. Мне не помешала бы твоя помощь». Возможно, он рассказывал о своих проблемах. Я не мог сказать наверняка, но все равно был рад, что он может поговорить с кем-нибудь, каким-то старым другом. Когда вечеринка закончилась, мы подготовили машины, Джесси Джексон провел его к выходу и поблагодарил его за визит.

Наутро мне позвонили из администрации отеля:
– Вы собираетесь выезжать сегодня?
– Не думаю, – ответил я.
– У вас оплачено только за три дня, поэтому, если вы не уезжаете, мне нужен номер кредитной карты, чтобы продлить ваше проживание.

Я позвонил мистеру Джексону и объяснил ему ситуацию. Он велел мне перезвонить Лонделлу. Я так и сделал, и Лонделл удивился:
– Ребята, а почему вы до сих пор здесь?
– Не знаю. Мне никто ничего не говорил.
– Отель оплачен только на три дня. Мистер Джексон уже должен был уехать из того дома, где остановился.
– В самом деле?
– Да. У тех ребят другие гости. Мы сказали им, что мистер Джексон пробудет в доме только три дня.

И добавил:
– Разбирайтесь сами.

Я снова позвонил мистеру Джексону и передал ему слова Лонделла, объяснив ему, что тот ничего не может сделать, и нам надо выехать из отеля.
– Хорошо, – ответил мистер Джексон, – я вам перезвоню.

Это было в полдень. Через час я все еще торчал в своем номере и ждал. Я прождал до трех часов дня, пока служащие отеля не велели мне покинуть комнату. Учительница и стилистка были со мной, их тоже выставили из номера.

На моей карточке было немного денег, чтобы оплатить один номер на еще одну ночь, поэтому я снял комнату для учительницы. Ей надо было где-то переночевать, а у нас было множество багажа, который надо было где-то оставить. У стилистки были здесь друзья, она поехала ночевать к ним. Я решил, что теперь и мне надо решить, куда податься. Я пару раз позвонил мистеру Джексону, но он не отвечал. Я начинал злиться. Если он не перезвонит мне к семи, я свалю отсюда, подумал я. Я просидел в вестибюле отеля с сумками весь день, затем, в половине восьмого вечера, в последний раз позвонил мистеру Джексону. Включился автоответчик. Я ничего не понимал. Мне надо было как-то попасть домой. Я давно не видел дочку. Я разорен. Все, я готов уехать.

У меня уже не было кредитки, но оставалось немного наличных, поэтому я созвонился с приятелем и попросил его взять для меня напрокат машину, чтобы вернуться в Вегас. Затем я позвонил Джавону и рассказал ему о своих планах.

Джавон:
Билл злился, мол, я не собираюсь тут торчать, если все разъехались, то и я уеду.

Я сказал, что побуду в Лос Анджелесе еще немного, но потом мне тоже придется ехать обратно к семье. Я спросил Билла:
– Что мне делать? Нужно ли мне проверять, как у него дела?
– У него есть твой номер, – ответил Билл. – Если он до сих пор не позвонил, значит, с ним все в порядке.

Я наврал моей семье обо всем, что произошло. Я сказал им, что мистер Джексон просто дал мне небольшой отпуск, поскольку мы долго путешествовали. Я не хотел говорить бабушке, что я остановился у нее, потому что у меня нет денег на отель. Я не хотел, чтобы она начала паниковать из-за того, в какой заднице я оказался.

Билл:
Я знал, что позже они все поедут в Вегас, а поскольку до сих пор неясно, где мистер Джексон будет жить, мне все равно придется ехать туда и искать варианты. Мне нужно было что-то придумать. Поздно ночью я добрался до Вегаса и на следующее утро уже сидел за компьютером, рассматривая дома. Зазвонил телефон. Это был мистер Джексон:
– Билл, мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас купил мне магнитофон. У меня тут в доме нет никакой музыки.

И ни слова о том, что случилось вчера. Учительница. Выселение из отеля. Словно этого и не было.
– Мистер Джексон, я в Вегасе, – сказал я ему.
– В Вегасе? А что ты делаешь в Вегасе?
– Мистер Джексон, я вчера звонил вам, помните? Я говорил вам, что меня выселили из отеля, поэтому я вернулся сюда, чтобы поискать вам здесь дом.
– А кто же здесь остался, чтобы охранять меня и детей?
– Джавон и Майк.
– А когда я еду в Вегас?
– Вот как раз сейчас я и пытаюсь это выяснить.
– Ладно. Узнай, где мы будем жить, и перезвони мне.

А затем он повесил трубку. Я почувствовал себя Алисой в Стране Чудес. Я понятия не имел, что происходит.

Джавон:
Я провел в Лос Анджелесе 4-5 дней, и мистер Джексон ни разу мне не позвонил. Я решил, что пора ехать домой, и попросил сестру купить мне билет на самолет.

Я был рад оказаться, наконец, дома, особенно когда увидел своего малыша. Но все это отдавало горьким разочарованием. Я не хотел говорить своей девушке, что случилось на самом деле. Она видела, что я вернулся расстроенным. Меня не было так долго, и я приехал с пустыми руками. Мне следовало бы приехать с подарками, но у меня была с собой только небольшая сумка с вещами и все.

Смех сквозь слезы. Я был рад снова видеть свою семью, но очень расстроен, поскольку с работой все снова зависло. Я смотрел на пачку скопившихся счетов и думал: стоит ли терпеть дальше или искать другую работу? Может, если я позвоню на свою старую работу, они примут меня обратно? Приближалось Рождество, а я ничем не мог порадовать близких. До меня стало доходить: в этом году для моих детей не будет Рождества. Билл все повторял мне, чтобы я потерпел еще немного, но я не был уверен, что сумею продержаться. Все было плохо.

Билл:
Прошел День благодарения. Приближалось Рождество, а мистер Джексон все еще торчал в доме в Беверли Хиллс, в том самом, который ему давали только на три дня. Он каким-то образом уговорил хозяев не выгонять его еще три недели. Я ездил по Вегасу, смотрел дома, отели, пытаясь придумать какой-то план. Я звонил Раймоне и пытался что-нибудь выведать у нее. Она не хотела мне помогать.
– Билл, я ничего не знаю, – говорила она.

Ладно. Я позвонил Питеру Лопезу, но не смог дозвониться, его не было в стране. Затем Лонделл. Он пообещал помочь и переключил меня на свою ассистентку. Я рассказал ей об отеле Green Valley Ranch, в котором мы останавливались, когда нужно было на время покинуть дом на Монте-Кристо.
– Хорошо, – сказала она, – значит, везите его туда. Мы оплатим кредиткой Лонделла, а вы потом возместите затраты.

Мы арендовали автобус, чтобы отвезти мистера Джексона и детей в Вегас. Я позвонил ему и рассказал, что мы поедем в Green Valley Ranch. Когда он останавливался там раньше, его всегда селили в президентский люкс. Там даже был бассейн. Детям там очень нравилось. Мистер Джексон сказал, что хочет тот же номер. Я перезвонил Лонделлу, и тот спросил:
– А сколько он стоит?
– 2500 в сутки.
– Какого хрена?!
– Эй, чувак, я просто передаю тебе его пожелания.

Лонделл разбушевался. Он начал кричать, что мистеру Джексону пора умерить свои запросы.
– Я не собираюсь селить его в номере по две с половиной штуки за ночь! Поселите его в обычный номер. Он должен знать, что его финансы в глубокой заднице!

Мы поговорили о тратах еще какое-то время. Наконец, он согласился оплатить номер на две недели, но не президентский люкс. Я снова перезвонил мистеру Джексону и сказал, что тот номер занят. Он спросил меня о Майке ЛаПерруке:
– А Майк едет с нами в Вегас?
– Да, насколько мне известно.
– Ну… Я бы не стал с этим торопиться. Мы можем послать за ним позже.

Я уже знал, что это значит. Больше мы Майка ЛаПеррука не видели.

Джавон:
Мы прожили в Green Valley Ranch пару недель. У нас с Биллом были комнаты прямо напротив комнаты мистера Джексона, но большую часть времени я проводил в номере у Билла, поскольку именно там мы установили мониторы нашей системы слежения. Мы по очереди дежурили и патрулировали коридоры. Мистер Джексон почти не покидал номер. Грейс с нами не было, у детей были зимние каникулы, поэтому не было и учительницы. Через несколько дней доставили собаку Принса. Дети очень обрадовались.

Все это время мистер Джексон усиленно делал вид, что просто прохлаждается здесь, прежде чем въехать в тот огромный особняк, стоивший 55 миллионов. Он говорил о нем так, словно это был его дом, и сам верил в то, что говорил.
– У меня вот-вот закроются кое-какие сделки, я куплю этот дом, и у вас, парни, все будет великолепно. Не переживайте.

Мы ездили за покупками, и он говорил нам:
– Поищите мне гольф-мобили. Нам они понадобятся, когда мы переедем, вы будете на них патрулировать территорию.

И мы думали: как он собирается платить за все это? Как? Но кто мы такие, чтобы думать, будто бы у Майкла Джексона на носу не было никаких серьезных сделок? Он же Майкл Джексон. Мы уже вложили во все это столько сил и времени, что хотели в это верить. Нам нужна была причина, чтобы остаться с ним. Мы должны были убедиться, что все налаживается.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

THIS IS IT

Глава 15

В январе 2008 года Майкл Джексон все еще жил в отеле Palms, круглосуточно работая в студии, чтобы наконец-то закончить треки для Thriller-25. Сдача альбома давно была просрочена, но ему все равно нужно было сдать его, невзирая на сообщения от Sony, что он не получит никакой прибыли от продажи. Компания отказывалась выплачивать ему роялти, чтобы покрыть хотя бы половину административных затрат по управлению каталогом Sony/ATV, поскольку певец и там задолжал.

Помимо работы над альбомом Джексон и Лонделл Макмиллан согласовывали последние нюансы сделки для предотвращения финансового кризиса. Банк Barclays выкупил и рефинансировал 300-миллионный кредит, взятый Джексоном под залог своей доли каталога Sony/ATV. Хедж-фонды HSBC и Plainfield Asset Management дали певцу дополнительный кредит на 70 млн. долларов под залог каталога Mijac, в котором находились все права на музыку Джексона. Sony предоставила обеспечение нового кредита Джексона в обмен на право первой покупки его доли каталога «Битлз» в случае невыплаты. Fortress Investment Group все еще владела залогом на ранчо «Неверленд». Если Джексон не выкупит его до 19 марта, компания намеревалась пустить ранчо с молотка и таким образом получить свои миллионы.

Большая часть этого свежего вливания на сумму 370 млн. долларов никогда бы не попала Джексону в руки. Эти деньги были потрачены на урегулирование исков и претензий, на покрытие задолженностей (к примеру, выплата 300 000 долларов зарплатного долга перед персоналом «Неверленда»). Джексон получил 11 миллионов на проживание, а то, что осталось, было отложено на покрытие процентов по новым кредитам.

Что удивительно, по документам Майкл Джексон не был банкротом. Стоимость его активов – каталогов музыки, недвижимости, огромной коллекции автомобилей и антиквара – все еще превышала сумму его долгов. Но у него по-прежнему не было наличности. Если он не хотел, чтобы все его имущество было ликвидировано, а он сам остался ни с чем и был вынужден уйти из бизнеса, ему нужно было возвращаться на сцену. Он давным-давно знал об этом.

Проведя несколько лет в свободном падении, Майкл Джексон снова становился на ноги, по крайней мере, временно. Однако новое положение вещей создавало столько же дополнительных проблем, сколько и решало. Когда мир считал, что певец был разорен и разбит, большинство людей были согласны оставить его в покое. Теперь же снова пошли слухи, что Король поп-музыки, вероятно, возродится. Во время рождественских праздников, как и подозревали Билл и Джавон, их босс уволил Раймону Бэйн. Ей выплатили значительную сумму, чтобы она отказалась от претензий и просто ушла. В самом сердце его организации у руля снова образовалось пустое место, и люди торопились поскорей занять его.

Билл:
Через пару недель, проведенных в отеле Palms, я услышал о приезде в Вегас Майкла Амира. Он должен был взять на себя кое-какие дела. Изначально его с мистером Джексоном познакомил Фельдман, когда мы жили в доме на Монте-Кристо. Тогда я и услышал его имя впервые. Он наведывался к нам и в Вирджинию. Начинал он как обычный практикант: в его обязанности входило каталогизировать все книги мистера Джексона и занести их в компьютерную программу, помогать мистеру Джексону с кинопроектами и все такое. Когда он приезжал, именно я вез его из аэропорта, поэтому мы довольно часто общались. У нас были дружеские отношения. Мы не создавали друг другу проблем.

Когда Майкл Амир приехал в Вегас, он позвонил мне и спросил, можно ли ему взять одну из наших машин, поскольку босс хотел, чтобы он выполнил несколько поручений. Раньше, если мистер Джексон посылал его купить кинооборудование, либо я, либо Джавон везли его сами. Я не мог просто дать ему ключи от машины. Я не настолько хорошо его знал, и мне все это не очень нравилось. И вдруг, заявившись в Palms, он просит у меня машину и говорит, что босс разрешил. Я справился у мистера Джексона, и тот подтвердил свое разрешение, так что я не стал расспрашивать, что к чему.

Очень скоро Майкл Амир стал общаться с мистером Джексоном каждый день. Поскольку Грейс с нами уже не было, он начал выполнять некоторые ее функции. Я стал замечать, что, приезжая в отель, он уже не спрашивал нас, где находился мистер Джексон, у себя в номере или в студии. Он уже знал и шел сразу к нему. Кажется, они сближались все больше. С одной стороны, я ничего не имел против, поскольку тогда мне не пришлось бы столько бегать по городу. С другой стороны, я подозревал, что он тоже может быть нечист на руку.

Мы все еще искали дом. Нужно было убираться из отеля. Братья Малуф не собирались вечно предоставлять мистеру Джексону бесплатный кров. Когда Питер Лопез договорился с Джорджем Малуфом, мол, Майкл Джексон будет жить в твоем отеле, думаю, Малуф согласился, думая, что Майкл Джексон будет обедать в его ресторанах, ходить в его ночные клубы, и все это привлечет прессу и сделает рекламу. Но мистер Джексон ничего подобного не делал. Он просто работал в студии и пользовался служебным лифтом, чтобы вернуться в номер. Едва стало ясно, что он больше ни для чего не выходит из номера, халява закончилась. Пришла пора выметаться.

В середине января мистер Джексон сказал мне, что нашел дом и собирается переехать. Для меня это было новостью, поскольку я работал над всеми этими вопросами во время праздников. А затем он добавил:
– Позвони Майклу Амиру. Он все тебе расскажет.

Майкл Амир?

Ну вот. Он занял это место. Это случилось чуть ли не в один день. Он перестал быть обычным ассистентом. Теперь он отдавал нам с Джавоном распоряжения от имени мистера Джексона. Мистер Джексон прислушивался к нему. Он взял на себя поиски дома, даже не уведомив меня. Это напрягло меня. Не потому, что мне не нравился этот парень, нет, у нас с ним никогда не было проблем. Но я всегда становился подозрительным, когда люди начинали маневрировать и секретничать рядом с мистером Джексоном. Я уже видел, как это происходило с Грейс, Раймоной и Фельдманом. Но кто я такой, чтобы оспаривать желания мистера Джексона? Я позвонил Майклу Амиру, разузнать, как прошли поиски дома.

Едва он описал мне дом, я сразу понял, где это. Я несколько раз проезжал мимо него и видел, что он свободен, но никогда не рассматривал его всерьез, поскольку знал, что мистер Джексон не выбрал бы его. Дом был в стиле испанской гасиенды и располагался в Паломино, севернее от дома на Монте-Кристо. Я знал этот район. Не слишком хороший. Соседние дома нависали прямо над ним, да и улица чересчур оживленная – слишком много транспорта и посторонних взглядов.

Он также стоял через дорогу от начальной школы. Я увидел это и подумал: это что, шутка? Да ему никогда этого не спустят. Я знаю, что Майкл Джексон не растлевал детей, но вокруг полно людей, которые думают иначе. Едва он там поселится, родители начнут жаловаться с первого же дня, утверждая, что очень опасно отдавать ребенка в школу, рядом с которой живет Майкл Джексон. Эти новости были по всему Вегасу. Зная, как он дорожит своим уединением, для чего было подвергать его такому, поселив его в этом доме? Вдобавок, это просто издевательство над Принсом, Пэрис и Бланкетом. Через дорогу играют дети, и они будут слышать это каждый день. Ужасная идея. Но меня никто не спрашивал.

Мы с Джавоном даже не помогали им с переездом. Обо всем договаривался Майкл Амир. Он позвал 6-7 ребят из «Нации ислама», они упаковали все его вещи и перевезли в дом. Едва мистер Джексон оказался там, пошли слухи, что эти парни будут заниматься охраной в доме, а нам с Джавоном придется работать с ними и организовывать поездки мистера Джексона по городу. Это удивило меня, поскольку он был недоволен их работой во время суда. Именно поэтому меня и взяли тогда на эту должность.

Джавон:
Наблюдая за тем, как ребята из «Нации ислама» организовывают его переезд в Паломино, я не чувствовал, что нас оттесняют в сторону. Наоборот, я ощутил облегчение. Мне нужен был перерыв после непрерывных разъездов по стране. Вдобавок, для нас с Биллом все равно оставалось полно работы. У нас были контакты со всеми ресторанами и кинотеатрами, в которые он любит ходить, поэтому мы решали все вопросы с его пребыванием вне дома. В этом ничего не изменилось. К тому же, я знал, что «Нация ислама» будет хорошо защищать его. Они очень преданы своей работе. Они солдаты. С ним ничего не случится, пока они на дежурстве. Пока они следили за домом, наша работа на мистера Джексона снова вернулась к нормальному графику, с 9 до 5. Приходишь на работу, выполняешь, что должен, и едешь домой. Меня это устраивало.

Билл:
В новом доме мы так и не поставили трейлер для охраны. Нам всегда говорили: «Он не пробудет здесь долго». Интересно, означало ли это, что он действительно не пробудет здесь долго, или они просто не хотят, чтобы мы здесь были? Может, они пытаются вытеснить нас? Я звонил Питеру Лопезу и спрашивал: «Что происходит? Какую работу я должен выполнять? У меня вообще есть работа?»

Питер отвечал: «Билл, не переживай. Он любит вас, ребята. Все прекрасно. Сейчас столько всего происходит, масса изменений, но вы остаетесь на месте».

Я снова занял наблюдательную позицию, но вокруг действительно все менялось. Все эти факсы, письма и документы уже не шли через меня. Многое теперь шло через Майкла Амира. Мы с мистером Джексоном никогда особо это не обсуждали. Просто сегодня я еще выполнял все эти обязанности, а назавтра уже нет.

Майкл Амир стал новым Фельдманом, и я ничего не имел против. Пусть будет так. Правда. Я устал быть «тем самым парнем». У всех нас бывают начальники, которые мотают нам нервы. Майкл Джексон был моим начальником, и порой он тоже мотал мне нервы. Это было в мелочах. Звонки. «Хочу это». «Хочу то». «Купи мне колесо обозрения». Я больше не хотел общаться с его адвокатами и менеджерами, не хотел участвовать в этой политике подсиживания. Если кто-то хочет этим заняться – прекрасно. Забирайте. Позвоните мне, когда я понадоблюсь для охраны. Если мне звонил Грег Кросс или кто-то еще и говорил, что им нужно отправить факс, я просто говорил: «Подождите, я дам вам номер Майкла Амира». Больше я этим не занимался.

Да и атмосфера была другой. Фанаты к этому дому не приходили, а именно от них зависела львиная доля хорошего настроения мистера Джексона. Время от времени приезжали несколько человек, но не в таких количествах, как возле дома на Монте-Кристо. Этот район не годился для уединения. Здесь не было частной территории. Возле ворот даже не было тротуара, где они могли бы расположиться. Вдобавок, никто не позволит фанатам торчать целый день под школой.

Многие поклонники не знали, куда он переехал. Поскольку Раймона ушла, то больше не пересылала ему почту от них. Ее адрес был единственным известным для поклонников. Я понятия не имел, куда они теперь слали письма. Офиса не было. Вероятно, почта просто терялась. Некоторые поклонники, знавшие меня, связывались со мной. Они что-то слышали, будто бы он готовит какое-то шоу. Я мало что знал об этом. Они присылали мне открытки и просили передать ему. «Передайте ему, что нам его не хватает. Скажите ему, что мы любим его».

Я также получал множество вопросов о Thriller-25. Юбилей выпуска был в конце прошлого ноября. Планировалось множество мероприятий, спецпрограмм и выступлений, но ни один проект так и не был реализован, потому что ему все это не нравилось. Он считал, что альбом идеален. Нельзя просто взять и добавить в Thriller хип-хоповские биты. Это классика, и трогать ее не надо. Но ему сказали, что он должен это сделать.

Джавон:
Sony велела ему идти в студию с молодыми артистами и сделать ремиксы, чтобы «освежить» звучание и быть в тренде. Но он занимался этим без энтузиазма. Это было заметно. И поэтому все их сессии в студии отеля Palms проходили в самый последний момент. Он все откладывал и откладывал, а работа над ремиксами все затягивалась. Мы прожили в Palms целый месяц, и мистер Джексон практически не покидал отель, потому что все время работал в студии. Мы с Биллом проводили большую часть времени в вестибюле студии с охранниками will.i.am.

Билл:
Пока не вышел этот альбом, мы с Джавоном даже не знали, что мистер Джексон, оказывается, объявил нам благодарность в буклете диска. Он не говорил нам, что сделает это. Мы узнали об этом от друзей, купивших альбом и увидевших наши имена. Когда я купил себе диск и увидел это, то очень обрадовался. Это было приятно, особенно после всего, что мы пережили. Наш маленький вклад в общее дело оценили по заслугам.

Джавон:
Когда я увидел в буклете свое имя, это был один из самых радостных моментов в моей жизни. Никто не сможет отнять его у меня. Этот альбом уже не скопировать. Он переживет моих детей и внуков моих внуков. В условиях распространения Интернета ни один альбом уже не продаст 100 млн. копий, а это значит, что этот альбом – номер один за всю историю. И теперь мое имя тоже там есть. Это стоило всех потраченных усилий.

Билл:
Когда альбом вышел, то сразу стал номером один в Штатах и во многих других странах. Пресса без устали писала о юбилее, вокруг была вся эта шумиха, но внутри этого вообще не ощущалось. Мы думали, что он, наверное, обрадуется, но, если честно, он никогда не говорил, что считает это чем-то особенным. Я слышал в его голосе куда больше восторга, когда он говорил о «Человеке-пауке 3».

После переезда из отеля потекли несчастливые дни. Снаружи все выглядело как обычно, бизнес и все такое, но в доме царила мрачная атмосфера. Каким бы проблемным ни был дом на Монте-Кристо, он хотя бы пытался сделать его уютным, устроил там библиотеку, танцевальную студию, классную комнату для детей. Здесь, в Паломино, ничего этого не было. Ни студии, ни библиотеки. Это не было их домом.

На дни рождения детей больше не было праздников. Никаких клоунов и батутов. Люди вокруг него не обладали нужной энергетикой. Поскольку мы с Джавоном и сами были отцами, в нашей работе присутствовало это ощущение. Мы знали все, что нужно знать родителям, которые растят детей в этом городе. Если он хотел клоуна, мы находили ему клоуна. Батуты, украшения и торты – пожалуйста. Команда, работавшая на него сейчас, не жила в Вегасе. Они были из Лос Анджелеса. Если бы мистер Джексон попросил их найти клоуна, они бы понятия не имели, откуда начать.

Джавон:
Новая команда не настолько много времени провела с семьей, чтобы понять все их привычки и потребности. Что можно делать и чего нельзя. Мы знали, какие хлопья любит каждый из детей, все до мелочей. Но теперь мы не присутствовали в доме постоянно, чтобы проехать лишний квартал в поисках нужных им вещей. Мы занимались поездками и охраной, когда он покидал дом. Да и случалось это не так уж часто. Где все эти ночи, когда мы катались по Стрип и рассматривали людей? Ничего подобного теперь не происходило. Он сидел в доме. А поездки с детьми в кафе и парк аттракционов? Ну, может, пару раз за все время.

Билл:
Его поведение и настроение тоже изменились. Он все больше молчал, больше ушел в себя. Он по три дня не связывался со мной, а ведь раньше он названивал мне по 4-5 раз в день. Поэтому я стал звонить ему сам:
– Привет, мистер Джексон. Это Билл.
– Привет, Билл.
– У вас все в порядке?
– Да, я в порядке. Какие-то проблемы?
– Нет, сэр. Никаких проблем. Просто давно вас не слышал и хотел удостовериться, что у вас все хорошо.
– Конечно. Спасибо, что позвонил.

И все. Я не мог понять, что не так. Но я чувствовал, что что-то случилось. По детям это тоже было заметно. Когда он перебирался в незнакомое место или был окружен чужаками, то всегда держал детей поближе к себе. Те дни, когда он позволял им больше свободы на Монте-Кристо или в Вирджинии, закончились. Мы уже не возили их гулять. Дети теперь всегда были у него под крылом, а это значило, что он чего-то опасается.

У меня появилось нехорошее предчувствие. Все двигалось в каком-то странном направлении. Целый год до этого он не совершал ни одного действия без меня. Как-то в конце февраля или, может, в начале марта мне позвонил Питер Лопез:
– Билл, Майкл интересуется, куда вы пропали.
– Что значит – куда мы пропали?
– Почему вы, ребята, до сих пор не в Лос Анджелесе?
– А он что, в Лос Анджелесе?!
– Ага.
– Мистер Лопез, мы даже не знали об этом.

Вторая команда увезла его в Калифорнию и даже не сообщила нам. Питер, казалось, тоже пребывал в замешательстве.
– Билл, что происходит?
– Понятия не имею. Поговорите с Майклом Амиром.

Через пару дней мистер Джексон позвонил мне сам:
– Билл, да куда же вы оба подевались? Почему вы не в Лос Анджелесе?

Сейчас я буду выглядеть некомпетентным, но мне было нечего ему сказать, кроме правды.
– Сэр, я даже не знал, что вы в Лос Анджелесе. Мне никто не сказал.
– О… А я думал, ты знаешь. Поговори с Майклом Амиром и узнай, когда я возвращаюсь в Вегас.

Чего?! Узнать, когда он возвращается в Вегас? Мне хотелось заорать: «Почему бы тебе самому не сказать мне, когда ты возвращаешься? Как такое может быть, что ты сам этого не знаешь? Почему не ты решаешь это?» Но он и вправду ничего не решал. Он вообще не контролировал то, что вокруг него творилось.

Он исчезал вот так еще пару раз, а я даже не знал, что он в Лос Анджелесе. Позднее я узнал от Лопеза, что всякий раз, когда мистер Джексон просил связаться со мной и Джавоном, ему говорили, что нам невозможно дозвониться. Но на моем телефоне не было никаких пропущенных звонков. У Майкла Амира был мой номер. Он знал, где я нахожусь. Он просто не звонил. Очень скоро дошло до того, что я уже не мог сам позвонить мистеру Джексону – у меня уже не было его прямого номера. Те айфоны, которые я подключил на свое имя для него и его матери, были заблокированы, так как счета за звонки достигли пары тысяч долларов и не были оплачены. Миссис Джексон звонила мне, поскольку не могла связаться с ним. Мне пришлось дать ей номер Майкла Амира, поскольку это был единственный способ поговорить с ним.

Иногда я сам звонил Майклу Амиру:
– Послушай, мне надо поговорить с боссом.
– Конечно, я передам ему, что ты звонил, – отвечал он таким тоном, словно пытался избавиться от меня.
– Ладно. Скажи ему, пусть перезвонит мне.

Но я больше чем уверен, что эти сообщения до мистера Джексона не доходили.

Это было странно. Майкл Амир перенял то же чрезмерно покровительственное отношение, которое некогда было у Фельдмана. И как бы я ни был счастлив избавиться от функций секретаря, мне не нравилось то, что меня держали в полном неведении. Возможно, я немного ревновал, но я ведь знал, что мистер Джексон легко поддавался внушению. И я понял, что ему опять что-то нашептали.

Все это началось еще в отеле Palms. Именно тогда появились деньги. Сразу после Рождества он закрыл крупную сделку. Это было последним, что я видел, пока все документы шли через меня. На счет поступила огромная сумма. Я думал, что, может быть, это аванс за концерт или часть сделки Thriller-25, но позднее узнал, что это был кредит. Тот самый, о котором так спорили Раймона и Грег Кросс. Благодаря этим деньгам он смог переехать в Паломино. И мне с Джавоном наконец-то перепало немного денег. Не все, что нам задолжали, но хотя бы зарплата за три месяца. Достаточно, чтобы мы могли поверить в лучшее.

Однако даже с этим кредитом наши чеки все равно приходили нерегулярно. Мы могли не получать деньги два месяца, а потом внезапно нам выплачивали какую-то часть задолженности. Проходил еще месяц – и еще немного денег. Никакой организации. Я пытался как-то договориться с Лонделлом и Майклом Амиром, но слышал то же, что мне когда-то говорила Раймона: «Чувак, тут все так запущено. Мы пытаемся разгрести эти завалы. Мы пытаемся организовать выплаты».

Как угодно. Я не особо настаивал, поскольку уже понял, что бесполезно. Но вряд ли они подозревали, что я знал обо всех этих деньгах, приходивших на счета. Когда мы уезжали из отеля, мистеру Джексону прислали факс на подпись – им требовалось его разрешение на кое-какие банковские переводы после того, как пришли эти деньги по кредиту. Документ насчитывал пять страниц, множество имен – юристов, менеджеров, кредиторов, банков. Похоже, в этом списке были все, кому мистер Джексон задолжал. И всем им надо было заплатить.

Большая часть этой суммы была потрачена на выплату по предыдущим кредитам. 5 миллионов ушли в Transitional Investors, 1,3 млн. – в Signal Hill Capital. Многое ушло на юридические гонорары. 1,35 млн. – для фирмы Грега Кросса. 1,5 млн. – для фирмы Лонделла и 276 000 для самого Лонделла. 413 700 долларов – для консалтинговой фирмы Раймоны. Самой Раймоне – 487 570 долларов. Именно эту сумму она потребовала, чтобы уйти без скандала. Был еще и платеж на сумму 775 000, ее потратили на выплату его налогов, начиная с 2006 года. Оказалось, тот, кто занимался тогда его деньгами, вообще не платил налоги.

56 миллионов вылетели из его кармана одним росчерком пера. И это лишь один документ. За один день. Вероятно, это было лишь верхушкой айсберга. И это ведь деньги не из его прибылей, а очередной кредит. Там перезанять, чтобы там переотдать. Когда выгнали Раймону, пришли новые администраторы и придумали такой план: сначала решить все старые дела, чтобы потом начать новые.

Вокруг все чаще говорили о концерте, о том, сколько денег это принесет и где лучше всего его провести. Эти разговоры случались и раньше, но не в таких объемах. Теперь они становились все громче. Обсуждались детали. Внезапно заговорили все: Майкл Джексон возвращается к работе. Снова все активизировалось. И едва начали открываться двери, как в них ринулись люди. Множество лиц. Множество звонков. Откуда ни возьмись всплыл Кенни Ортега, хореограф. И этот парень, Фрэнк Дилео, работавший менеджером мистера Джексона в восьмидесятых. Раньше я о нем ничего не слышал, но теперь он снова стал частью общей картины. В зарплатной ведомости появились новые имена. Этому нужно 30 тысяч залога, чтобы начать работать. Тому – пятнадцать тысяч, чтобы войти в команду. Пирог снова в духовке, и все хотели оторвать себе кусок.

Я видел, что он снова пребывает в стрессовом состоянии. Словно ему на плечи взвалили непомерный груз. Помню, как он сказал мне кое-что, пока мы еще жили в отеле. Я только что привез его в отель, мы поднимались в номер. Он был на какой-то встрече, заключая крупную сделку. Вероятно, это был тот самый кредит или что-то подобное. И пока мы ехали в лифте, на лице у него застыло такое странное выражение, словно он готовился к чему-то, что уже было ему знакомо, но чего он страшно боялся.
– Тебя раньше здесь не было, Билл, – сказал он, – поэтому ты еще не видел. Но скоро увидишь.
– Что увижу, сэр?
– Стервятников, – ответил он. – Вот теперь они слетятся. Все хотят урвать себе часть, и никто не будет верить друг другу. Ты сейчас увидишь всю мерзость, какая только есть в людях. Вот погоди немного – и увидишь.

Глава 17

К концу сентября 2008 года все предварительные переговоры Томе Томе и Тома Баррака с компанией AEG наконец-то увенчались успехом. Они заключили договор на проведение серии концертов в Лондоне, на Арене О2, в следующем году. Вскоре после этого Джексон уехал из Вегаса и надолго поселился в Hotel Bel-Air в Лос Анджелесе, где и проходили все его встречи с различными хореографами и музыкантами, которых он планировал нанять для новой постановки.

Помимо сделки с AEG, Томе Томе продолжал творить и другие чудеса для своего клиента. Он сумел выбить из Sony 12 млн. долларов роялти, которые компания удерживала от продажи Thriller-25. Поскольку Sony Music и Sony/ATV Music Publishing – разные компании, соответственно, Sony не имела права удерживать прибыль одной компании, дабы покрыть административные расходы другой. Джексон распорядился направить всю прибыль от альбома исключительно на первый взнос за этот огромный дом на Дуранго Хиллс, который он так давно намеревался купить. Этот дом, будущая «Страна чудес», был наградой, которую Джексон пообещал себе за проведение лондонских концертов.

Музыкальная индустрия гудела: Майкл Джексон возвращался к работе, и люди толпились вокруг него, расталкивая друг друга локтями, чтобы получить место в этом проекте. В спину AEG дышала семья Джексонов. В октябре Джермейн Джексон во время своей поездки в Австралию сделал заявление местным журналистам, что Джексоны, включая «Майкла, Рэнди и всю семью», «работают в студии вместе и планируют отправиться в тур в следующем году». Для Майкла это определенно было новостью, поскольку он уж точно не работал в студии с братьями, не разговаривал с Джермейном, Рэнди и всеми остальными, да и тем более не собирался присоединяться к ним на гастролях. Сразу же после заявления Джермейна Майкл выпустил свой собственный пресс-релиз, заявляя, что обожает свою семью, но «не планирует записывать с ними альбомы или ездить с ними в туры».

С этого момента все занялись сплошным надувательством. Джо Джексон раз за разом ходил на встречи с концертным промоутером, Патриком Алокко из фирмы AllGood Entertainment, обещая тому воссоединение Джексонов на сцене, включая Майкла. Невзирая на все заявления Майкла, Патрик Алокко решил поверить обещаниям Джо, ведь бизнес с Майклом Джексоном – заманчивая перспектива. Джо Джексон велел Алокко связаться с Фрэнком Дилео, которого Джо представил как «менеджера Майкла». Однако Фрэнк Дилео не вел никаких дел с Майклом Джексоном с 1989 года. Тем не менее, Дилео встретился с Алокко и заявил, что может договориться с Майклом о концертах семьи Джексонов. 26 ноября Дилео подписал контракт с AllGood Entertainment.

Даже если бы Майклу Джексону импонировала идея такого семейного воссоединения, сомнительно, что какой-либо промоутер сумел бы перебить предложение AEG. Томе Томе уже вел переговоры о лондонских концертах и выдвинул серьезные требования – внушительный аванс, дом в Лос Анджелесе для Джексона и его детей, в котором они будут жить до концертов. AEG согласилась на все.

17 ноября в лондонском суде началось рассмотрение иска шейха Абдуллы против Джексона. Грейс Руарамбу вызвали в качестве свидетеля, равно как и самого певца. Дабы избежать его публичного появления в суде (а заодно и потому, что сделку о концертах на Арене О2 невозможно было заключить, пока не будет урегулирован иск Абдуллы), AEG вмешалась и выплатила шейху 5 млн. долларов, освобождая Джексона от контракта, заключенного им три года назад. Однако, как Sony рефинансировала долги Джексона вовсе не по доброте душевной, так и AEG не собиралась помогать певцу просто так, из благотворительности. Обязательства Джексона никуда не делись. Они просто перешли от азиата к американцу. AEG ожидала, что все ее инвестиции окупятся с лихвой.

Филип Аншутц, Томе Томе, Том Баррак, Рэнди Филипс, Джо Джексон, Джермейн Джексон, Патрик Алокко, Фрэнк Дилео, Лонделл Макмиллан, Питер Лопез, Майкл Амир Уильямс – список игроков, изо всех сил стремившихся влезть в многомиллиардный проект по возвращению Майкла Джексона в шоу-бизнес, увеличивался с каждым днем. К ним вскоре присоединился и Джон Бранка, бывший консультант и юрист Джексона. У некоторых из этих людей действительно были самые лучшие намерения, они хотели помочь певцу освободиться от долгов и вернуться на вершину. Другие же руководствовались противоположными мотивами. Однако у всех была общая черта: они все вложились в возвращение Майкла Джексона летом 2009 года, и им было все равно, готов ли он к этому или нет.

Билл:
Едва начали формироваться планы этих концертов, они затмили все остальное. Теперь режим Короля поп-музыки был включен круглосуточно. Поначалу мы возили его на встречи раз в неделю, но теперь он переехал в Лос Анджелес и ходил на эти встречи постоянно.

Мне все еще часто звонили, поскольку у меня хранилось множество информации. Если кому-нибудь требовались какие-то данные с прошлого года (номер телефона, какой-то документ), звонили именно мне. И мы все еще отвечали за все вещи, которые сдали в хранилище в Вегасе и Вирджинии. Едва мистер Джексон вернулся в отель Palms, он сразу начал спрашивать, где его кинооборудование, которое мы оставили в Вирджинии, поэтому нам теперь приходилось организовывать отправку всего этого добра в Вегас.

Он словно пытался создать два параллельных мира. В одном у него была личная жизнь, в другом – гигантская махина шоу-бизнеса, набиравшая обороты, и он изо всех сил старался не дать этим мирам пересечься. У него было множество личных моментов, в которые он не хотел впускать всех этих концертных промоутеров и организаторов. У учительницы закончилась рабочая виза, и ей нужно было возвращаться в Бахрейн. Мистер Джексон пытался добиться для нее гражданства, поэтому я по его просьбе возил ее в миграционную службу и к юристу, занимавшемуся ее документами. На мои плечи было возложено решение множества подобных вопросов из «личного» мира.

Мы старались сохранить нашу связь с ним, занимаясь всеми этими делами. Однако эту «личную» жизнь все больше оттесняли в сторону, а вместе с ней и нас. Мы чувствовали, что это исходило не от него; другие люди пытались отрезать нас от него. У меня сложилось впечатление, что мистер Джексон на самом деле даже не знал, насколько нас выпихнули из его круга. И хотя я не находился рядом с ним постоянно, он вел себя так, словно я все еще занимался абсолютно всеми его делами, за несколькими незначительными исключениями. Он все еще говорил людям: «Перезвоните Биллу». Мне все еще звонили адвокаты, бизнесмены, продюсеры, и о многих из них я вообще никогда не слышал. А они звонили и говорили: «Билл, я только что говорил с Майклом, он просил отправить тебе эти документы ему на подпись». Но я этим уже не занимался. Теперь это были обязанности Майкла Амира.

Я и не ожидал, что мы с Джавоном будем хоть как-то занимать мысли мистера Джексона, раз вокруг столько всего происходит. Но, как мне казалось, все это сигнализировало о том, что он понятия не имел, что происходит с его же людьми. Когда он говорил со мной о Майкле Амире, это выглядело так, будто бы мы с Амиром дружили. Ну, или были партнерами. «Ой, да позвони Майклу Амиру». Он вообще не понимал, что делается.

Джавон:
Майкл Джексон оказывал грандиозное влияние на людей. Это трудно описать. Едва он впускал их в свой круг, они начинали думать, что владеют им. Типа, он мой! Это происходило не специально, он просто вызывал у них это желание, поскольку сам был больше чем жизнь. Он лично звонит им, дает им инструкции, свободу принятия каких-то решений, и они начинают думать: ага, он мне доверяет. Они видят, насколько он уязвим. Они видят, как вокруг все пытаются им воспользоваться, и поэтому думают: если я буду главным, я смогу его защитить.

Поэтому, едва мистер Джексон подпускает кого-нибудь поближе, этот человек начинает говорить от его имени, не позволяет ему принимать решения самостоятельно. Он знает, что все это сойдет ему с рук, поскольку мистер Джексон никогда не задает вопросов. Он начинает ощущать себя хозяином положения, но для сохранения контроля ему надо манипулировать всеми остальными, кто пытается подобраться к мистеру Джексону. Он распространяет ложь об этих людях или нашептывает мистеру Джексону, чтобы он не доверял им.

А затем он начинает врать и самому боссу. Он говорит: «Да, сэр, нет проблем, сэр» и в то же время за его спиной делает что-то совершенно иное, поскольку считает, что лучше владеет ситуацией. Он убеждает себя, что врет ему ради его же блага. Именно этим занимались те, кто окружал мистера Джексона. Я видел все это. Фельдман делал это. Раймона. Грег Кросс. Майкл Амир. Все. Если Майкл Джексон впускает тебя в свой внутренний круг, ты тоже будешь поступать так же.

Билл:
Он заставлял людей поверить в то, что они особенные, и мы тоже это ощущали. Мы чувствовали, что защищать его – не просто обычная работа. Мы тоже опекали его, но не опускались до этих мелких склок, как все остальные. Мы с Джавоном видели, как все это происходит, и сознательно решили держаться от всего этого как можно дальше.

Это вовсе не означало, что вокруг него все были плохими. Это безумие было продиктовано особой силой. Плохая энергия, окружавшая мистера Джексона. Я хорошо относился к Раймоне и Майклу Амиру, когда мы только познакомились. При других обстоятельствах у меня, вероятно, вообще бы не было с ними никаких проблем. Но в обстановке, окружавшей мистера Джексона, когда никто никому не верил, да при наличии такого количества денег и власти, все это засасывало людей намертво. Люди видят, что происходило с мистером Джексоном, и хотят обвинить в этом кого-нибудь. Это все доктор Мюррей. Томе Томе. Его семья. Да ерунда. Не в них дело. Не в ком-то одном. Проблема была во всем.

То, что на месте личного ассистента оказался некто вроде меня, было волей случая. Я попал туда, потому что вокруг больше никого не было. Большинство людей, оказавшихся рядом с ним, попали туда, потому что пытались извлечь какую-то выгоду из своих отношений с ним. Мне ничего этого не было нужно. Я не пытался влезть в музыкальную индустрию. Я не пытался воспользоваться известностью мистера Джексона, чтобы стать кинопродюсером. Я просто хотел делать то, что делал. Мне нравится быть телохранителем, я хорош в этом и хочу оставаться в этой профессии. Поэтому я и хотел заботиться об этом человеке и его благополучии. Когда речь заходила о бизнесе, кредитах, играх и всех этих шепотках ему на ухо, мол, не доверяй тому, не доверяй этому – я не хотел в этом участвовать. А когда люди поняли, что меня невозможно в это втянуть, вот тогда я и стал «плохим парнем». Ты злодей, потому что не хочешь быть злодеем. Мистер Джексон доверяет тебе, поэтому мы тебе не доверяем. Вот насколько был извращен его мир.

Джавон:
Мы вовсе не считаем себя лучшими, чем те, кто пришел после нас. Мы не лучшие. Это больше касалось времени, проведенного с ним. У нас были определенные личные отношения. Когда мы пришли, не было никаких концертов. Только маленький закрытый круг людей. И именно это я пытаюсь объяснить людям. В доме на Монте-Кристо и в Вирджинии были только мы. Больше никого. Грейс надолго уезжала, иногда приходили и тут же уходили какие-то люди, но целыми неделями вокруг больше никого не было. Мы запускали фейерверки в каком-то поле под Миддлбургом. Только мы, Майкл Джексон и его дети. Сюр. Бывало, мы едва верили в то, что все это происходит именно с нами.

Рядом с ним были только я и Билл, и мы не собирались конкурировать друг с другом. Но давайте называть вещи своими именами. Что было бы, если бы вокруг было еще десять, пятнадцать, двадцать людей? Билла бы возненавидели все. Кто-нибудь попытался бы убрать его сразу же, едва мистер Джексон сделал его своим секретарем. Биллу бы пришлось играть в эти игры, а иначе он не продержался бы и трех недель.

Билл:
В конце октября мистер Джексон снова поехал в Лос Анджелес. Он остановился в отеле Hotel Bel-Air, где и проходило большинство его деловых встреч. В этот раз он уже не вернулся в Вегас. Никто не сказал: «Ну все, мы сюда не вернемся». Это просто случилось.

Мы с Джавоном все еще были в Вегасе. Мы не могли понять, каковы теперь наши обязанности. Меня только один раз попросили приехать в Калифорнию. Он снова хотел, чтобы я привез ему его Оскары за «Унесенных ветром», и я поехал в Лос Анджелес машиной, передал чемоданчик Майклу Амиру в вестибюле отеля, после чего мне было сказано, что больше им от меня ничего не нужно. Я сел в машину и вернулся домой. Через пару недель я узнал, что он выезжает из отеля и арендует дом в Холмби Хиллс. Мне позвонили и сказали, что он хочет получить все свои вещи, которые мы сдали на хранение в Вегасе. Пять здоровенных боксов. Мы договорились об отправке всего этого в Лос Анджелес.

Я беспокоился. Переезд в Калифорнию определенно был связан с подготовкой к концертам. Не думаю, что он переехал бы туда, будь это его личный выбор. За последние несколько месяцев я увидел его с совершенно иной стороны. Это был уже не тот парень, на которого мы работали в Вирджинии. Он делал то, что ему приказывали другие. Когда говоришь с теми, кто работал с ним, они рассказывают, как он везде все контролировал, как на сцене, так и в студии. А теперь, когда он ходил на все эти деловые встречи – это был уже не он.

Он был таким же, как тогда, после той телефонной конференции с Раймоной и Грегом – когда он швырнул телефон в стеклянную дверь и кричал: «Моему отцу следовало бы надрать им задницы!» Твоему отцу? Что, правда? Тебе же уже пятьдесят лет. Но всю его жизнь рядом были Джо Джексон, Берри Горди, Куинси Джонс, все эти сильные властные люди, говорившие ему, в какую сторону двигаться. Он привык к этому.

Никогда не забуду, как ехали однажды в машине… Обычно мы слушали классическую музыку, но в этот раз я включил радио, и там крутили песню Бобби Брауна, My Prerogative. Когда песня закончилась, мистер Джексон спросил:
– Билл, а можно прокрутить ее еще раз?
– Простите, сэр, но это был не диск, это радио.

Он попросил меня зайти в музыкальный магазин и купить ему этот диск. Я купил, и следующие несколько дней он заставлял меня крутить эту песню снова и снова, весь день. My Prerogative, песня Бобби Брауна, была единственным, что Майкл Джексон хотел слушать в машине помимо классики. Он сказал, что хочет записать кавер и исполнить ее на своих концертах. Он слушал ее снова, и снова, и снова, и подпевал, пока не выучил наизусть.

I don’t need permission
Make my own decision
That’s my prerogative

(Мне не нужно разрешение
Я сам принимаю решения
Это моя прерогатива)

Он сидел на заднем сиденье и пел эти строчки. Он пел это дерьмо с таким видом и отношением, словно верил в каждое слово. Моя прерогатива. Я буду делать все, что считаю нужным, черт вас всех побери.

Я до сих пор держу эту песню в своем айфоне. И время от времени переслушиваю. Но я слышу голос не Бобби Брауна, а Майкла Джексона. Я слышу, как он поет ее. Просто оставьте меня в покое. Это я заработал эти деньги, а не вы. Но он не знал тогда, как достичь такого состояния.

К январю, едва мы отправили почти все его вещи в Лос Анджелес, в Вегасе все погрузилось в спячку. Иногда нам звонили Питер Лопез или Майкл Амир с каким-нибудь поручением от мистера Джексона, но на этом все. Мы с Джавоном начали принимать другие краткосрочные заказы, чтобы не сидеть без дела. Я оказался в затруднительном положении. С одной стороны, я чувствовал, что должен быть в Лос Анджелесе и прикрывать его тылы. Я прошел весь этот путь от обычных поручений и слежки за воротами до работы с его документами и конфиденциальной информацией, и он знал, верил, что я не продам его таблоидам. Я чувствовал, что он доверял мне, а это приятное чувство – когда тебе доверяют. Он так мало верил другим людям, и мне нравилось то, что я мог дать ему это ощущение – когда он может положиться на кого-нибудь. Мне этого не хватало. Я знал некоторых ребят в его охране в Лос Анджелесе. Возможно, я мог бы с ними связаться, поговорил бы с Питером Лопезом и спросил, как бы мне перебраться туда. Но я не сделал этого.

Я решил отстраниться. Я гордился тем, что работал на Майкла Джексона. На мистера Джексона. Но это было в Вирджинии. То были другие времена. Он уже не был мистером Джексоном. Теперь он был Королем поп-музыки. Я не знал этого парня. Я не знал эту эпоху. Это был совершенно иной мир, в котором я не хотел находиться. Ты видишь, что происходит. Ты видишь, как со всех сторон на него набрасываются люди – и все с протянутой рукой. Ты видишь, как он становится другим, как он надевает маску, чтобы как-то справиться с ними. Мне не нравились эти люди, я не доверял им и не хотел с ними работать.

Нам все говорили, что это временная пауза, что мы вскоре вернемся к работе, что в Лондоне сейчас будет нечто грандиозное, и мы поедем за океан. Я не верил во все это. В мире мистера Джексона ты быстро привыкаешь к подобному. Ты ничему не веришь, пока это не начинает происходить у тебя на глазах. Я не покупался на все то, что говорили люди из его команды, и уж тем более не верил в то, что слышал в новостях. Когда дело касалось Майкла Джексона, пресса почти никогда не знала, что происходит на самом деле. Они сплетничали, только и всего. Поэтому, даже когда появились сообщения о концертах, я не обратил на них внимания. Мой опыт подсказывал, что все сообщения о нем в прессе практически всегда оказывались враньем.

Я был с ним в тот день, когда объявили, что он умер. Мы были в Вирджинии, заехали в супермаркет за покупками, а потом отправились в Chuck E.Cheese за детьми. Мистер Джексон сидел на заднем сиденье, когда диктор объявил по радио:
– Погодите-ка, у нас есть важное объявление… Погодите, ребята…. Да, мы только что получили сенсационное известие. Король поп-музыки Майкл Джексон скончался.

Я повернулся и сказал:
– Мистер Джексон, вы это слышали?
– Нет, а что там?
– Да по радио сказали, что вы умерли.

Он рассмеялся:
– Да, это уже не в первый раз.