Вот несколько фрагментов о любви Майкла к переодеванию:
MJ: На самом деле, нет такого места в мире, куда бы я мог пойти и быть там сам по себе. Это причиняет больше всего боли – то, что твоя частная жизнь у тебя отнята. Это глупое выражение – «жизнь в аквариуме», но это действительно так. Я переодеваюсь в разные костюмы… А люди узнают их все, это трудно, очень трудно.
Gold Girl: Что это за костюмы?
MJ: Костюмы толстяков, торчащие зубы, очки, парики-афро, всякие накладки, грим, что угодно. Просто чтобы посидеть среди публики и посмотреть шоу так, как его смотрят зрители; я хочу почувствовать то, что чувствуют они. (“Встреча с Королём”. Интервью журнала Gold 2002г)

___________________________________________
Вплоть до 1991 года, до моего турне Dangerous, я переодевался толстяком, надевал парик, бороду и очки и отправлялся в повседневную Америку, посещая торговые центры и поселки в пригороде. Я любил приходить во все эти домики и видеть вязаные коврики, кресла-качалки, детей, играющих в "Монополию" и бабушек, сидящих с младенцами - все эти восхитительно обычные, а для меня волшебные сценки жизни. Многие, я знаю, могут возразить, что в этих вещах нет ничего такого особенного. Но для меня они были положительно потрясающими. (Мое детство, мой Шаббат, моя свобода. Статья Майкла Джексона.)
___________________________________________
TVG: Вы по-прежнему принадлежите к Свидетелям Иеговы?
Майкл: Да. Я занимался этим, знаете, мы называли это пионерством. Мы делали это по 90 часов в месяц. Я не делаю этого больше, потому что я занят. Ты ходишь от двери к двери. Я одевался толстяком, надевал очки, приклеивал усы…стучал в дверь и говорил, "мы Свидетели Иеговы". (Человек в зеркале.Журнал TV GUIDE, ноябрь 2001 года. )
___________________________________________
Майкл Джексон шел на многое, чтобы защитить свою личность в ходе регулярных поездок в кино - он однажды оделся как старый человек и подъехал к театру в инвалидной коляске на встречу с Кенни Ортега. Музыкальный директор This Is It-шоу и фильма о репетиции концерта вспоминает, как он ожидал Поп-Короля – а к нему подошел искалеченный старик.
Он вспоминает: "Он очень любил ходить в людные места, но он не мог идти, если не был инкогнито. Я помню, как его ждал однажды возле кинотеатра, чтобы поехать посмотреть Beowulf на Universal Studios в Голливуде, и он сказал: "Я буду ждать вас перед театром".
"Я не знаю, чем я думал. Я искал Майкла Джексона, предугадывая какой-то фокус. Я был с ним много раз до этого, когда он переодевался, - он ходил в театр в Нью-Йорке однажды как дочь Мата Хари. Вы не поверите, какие одежды мы видели на нем".
"Так что я стою и оглядываюсь. Там были молодые туристы, они подбежали ко мне, чтобы получить мой автограф, потому что они узнали меня из High School Musical, и очень старый старик в инвалидной коляске подъезжает все ближе и ближе ко мне, пока я просто не начал уходить. "Вы мошенник!" – это был Майкл, который просто смеялся под маской.
"Я подошел и завез этого старого человека в кинотеатр - только так он мог войти и, что более важно, выйти. Если бы мы вошли в него, и если бы люди знали, что он был где-то рядом - было бы почти невозможно оттуда выйти". Источник
___________________________________________
Майклу достаточно было взглянуть на показываемых камерой внутреннего обзора фанов, толпящихся снаружи у ворот в любой час дня и ночи, чтобы вспомнить, что каждый раз, когда он решится покинуть дом, он рискует быть атакованным. Когда же Майкл все-таки решался выйти «туда, наружу», он прибегал к маскировке.
К 1985 году Майкл собрал коллекцию предметов, изменяющих внешность, забавные зубы, выставляющие напоказ большую часть десен, накладные усы, очки, разные шляпы, подкладки, вставляемые за щеки, надувной костюм.
Однажды я была напугана, увидев на кухне толстого мужчину с усами и в шляпе.
— Что вы здесь делаете?— возмущенно спросила я, решив, что этот тип был поклонником, которому как-то удалось проскользнуть мимо охраны.
— Мама, ты меня не узнаешь! — пропищал с восторгом знакомый голос.
Так состоялось мое знакомство с „толстым костюмом" Майкла. Он надевал этот костюм и использовал некоторые предметы для маскировки лица, когда отправлялся на службу в церковь. (из книги Кэтрин Джексон)

Одной фанатке посчастливилось попасть к нему в машину. Когда истерика прошла, она спрашивает у него, какой цвет конфеток M&M's он больше всего любит. Он отвечает, что зеленый. На вопрос о том,почему именно зеленый, он говорит, что зеленый возбуждает. Так что Майкла возбуждает зеленый цвет.
Майкл делает покупки в Монте-Карло. Рядом с ним его охрана и куча народу, которая преследует его. Он подходит к стойке с журналами и на автомате берет первый попавшийся журнал. Раскрывает его и пытается загородить им лицо. Но тут до него доходит, что все смотрят на него, а журнал, который он взял, оказался с голой женщиной на обложке. Наш милый естественно смущается, кладет на место журнал, делает несколько шагов, а потом говорит охраннику, чтобы тот взял этот журнал для него.

Еще такой момент был: одной любвеобильной фанатке удалось попасть к нему в машину. Не теряя времени она поворачивается и говорит ему :" Майкл, ты бог секса!". Майкл отворачивается, достает камеру и говорит ей: " Скажи это еще раз".

Одна девушка кричит " Сони сосите!". Потом Майкл с дьявольской улыбкой спрашивает ее: " Сони сосите что?". Какой-то человек, стоящий рядом, ответил:"может, лимоны?" Девушка очень покраснела после этого.

Несколько фанатов подарили Майклу пару носков с изображением голой женщины.На следующий день одному из этой группы удалось попасть к нему в номер, тогда он решает спросить о том, получил ли он их подарок. Майкл начинает смеяться и закрывать лицо руками, потом показывает эти самые носки на себе.

Не помню, где это было. Но видимо ему стало скучно и он решил поприкалываться. Подходит он к распахнутому окну, фанаты визжат. Начинает снимать с себя рубашку, фанаты еще больше визжат...снял рубашку, а под нее еще одна. В общем прикалывался.
-------------------------------------------

А эти истории наверно все слышали и смотрели:

Подходит к нему Джоанна, говорит, что она из Парижа. Там с этим было строго, поэтому охрана не подпускает ее к нему, и она уже собирается отходить. Отошла на два метра где-то, но тут Майкл кричит: "Нет, подожди, подожди....ты из Парижа? Ты остановилась у друзей??" Она отвечает, что да. Все это время он нежно держит ее за руку. Он просит ее телефон и говорит записать его здесь. Он хотел дать ей какую-то фотографию, чтобы она записала, но охранник уже дал бумажку. С ним рядом сидел Фрэнк Тайсон, все это время он закрывал лицо журналом и не мог прекратить смеяться. Смеялся над тем, как его босс и друг клеит телок.

На той же сессии, подходит к нему заплаканная фанатка, протягивает кольцо. Успела она только сказать" Ты женишься на мне". Но охранники уже оттащили ее. Майкл видимо не слышал или сделал вид, что не слышал, поэтому переспрашивает. И все ему хором повторяют вопрос " Ты женишься на мне". Он ржет и надевает кольцо.Через секунд 30 эта же фанатка кричит издалека этот же вопрос, а Майкл отвечает: "Увидимся на свадьбе"

Там же. После того,как Джексон пообнимался с этой фигуристой азиаткой и сел, ему мужик рядом с ним говорит: "Кажется что-то встало? " Майкл смеется и говорит тому, что он пошлый.
------------------------------------
Выйдя из магазина, Майкл чуток заблудился. Непонятно каким образом он там оказался один, без охраны. Но Фанаты взяли над ним шефство и заботливо довели до машины, прикрывая от назойливой камеры.

Фанаты, настигнув звезду: "Эй, Майк! В чем дело?"
Майкл, понимая, что его окружают, и явно нервничая: "Я пытаюсь..."
Фанаты: "Где твоя машина?"
Майкл: "Я пытаюсь до нее добраться... Не знаю." Все смеются
Фанаты: "Ну как это? Что случилось?"
Майкл, шугаясь камеры: "Эй, вот не надо оператора..."
Фанаты берут его под крыло: "Пойдем, Майкл". Оператору: "Отвали, чувак!"
Спрашивают Майкла, как поживают дети. Пытаются найти машину, в параллель препираясь с репортером. Кто-то кричит: "Сюда, сюда!" Ура, Майкл спасен!
Все признаются ему в любви и просят автограф. Он подписывает несколько вещей, потом говорит, что больше не может, потому что его снимают.
Дальше фанаты, уже скорешившись с репортером, идут допрашивать продавщицу:
- Ты обслуживала Майкла Джексона?
- Да.
- Он был милый?
- Да, очень милый.
- Много купил?
- Кое-что.
- Одежду или украшения?
- У нас почти нет украшений. Одежду. Но не могу сказать, что именно.
- Ты его о чем-нибудь спрашивала?
- Нет.
- Как, ты ни о чем не спросила Майкла Джексона?! Да такой шанс бывает раз в жизни!
- Я не хотела к нему приставать.

С ДЖЕКСОНЛИВ от Aksy:
Про Гэри штат Индиана.

Как я уже писала на фейсе, что я теперь папу Джо люблю еще больше.ПАПА ДЖО, я тебя ЛЮБЛЮ!!! Вытащить семью из такого места дорогого стоит. Одним словом он молодец. Потому, что не известно, что бы с ними всеми (мальчиками и девочками) стало останься они там жить. Город очень унылый и почти заброшенный.Может быть они все стали бы бандитами или спились бы, или наркотики, а кого-то уже давно в живых не было бы.Что было бы с Майклом с его тонкой душевной настройкой даже думать не хочу.
Хотя говорят, что очень много лет тому назад...я так понимаю, еще до рождения Майкла, этот город процветал. Меня сразу предупредили, что ни одного "белого" ты там не встретишь. Ан нет, встретила строгую и суровую тетеньку секьюрети возле школы, где учился Майкл.Которая выходя из машины, спросила меня...что я тут делаю? я сказала...фотографирую. И она пошла дальше. А вот пока я фотографировала дом, сначала на машине проехал молодой парень и улыбался мне во весь белозубый рот в открытое окно. Потом он спросил меня откуда я...и когда я сказала, что из России, из Москвы. Он улыбнулся еще больше...и сказал: Круто!
Потом еще проехала молодая женщина с девушкой и тоже мне приветливо улыбнулись. Так что Гэри оказался не таким уж неприветливым и мрачным.Наверное фанаты Майкла делают его не таким мрачным:)
Домик, в котором жили Джексоны очень маленький. Я не понимаю, как они там размещались все 11 человек. А вообще, не могу передать вам словами, что я чувствовала там у дома. Ощущение было, что стою у Храма имени Майкла Джексона. И все время я стояла и повторяла про себя " Я люблю тебя Майкл. Мы все тебя любим, Майкл. Пусть Бог будет на твоей стороне и пусть он тебе поможет". Надеюсь, что Майкл уловил мои импульсы, которые я посылала мысленно..и может в тот самый момент ему стало немного теплее на сердце [l.o.v.e.] .

"Помните начало длинной версии “You Rock My World”, где они с Крисом Такером дрязнят друг друга, глядя на девушку: “she is bangin’” и все такое? Вот ЭТО Майк, которого многие знают. Он частенько так себя вел, но зато краснел, если ему приходилось заговорить с самой женщиной. Отчего, конечно, женщина чувствовала себя весьма польщенной и счастливой, что такой мужчина еще существует в современном мире. С ним женщины ощущали себя в безопасности. Они были просто очарованы, видя, что некто настолько известный может быть таким застенчивым. Кто ж не растает, когда самый знаменитый человек в мире нервничает, разговаривая с тобой!

Один мужчина-журналист, мой друг, отметил, что это очень мудрая тактика съема. Только это была не тактика, Майк на самом деле был таким! И конечно, все мои приятели, репортеры и фотографы с грязными мыслями, кусали локти от досады: этот парень, который должен был быть геем, утирал им носы с женщинами направо и налево! Это было презабавно.

Ох, если бы вы слышали истории, которые гуляли в нашем кругу, когда я еще была репортером! Любил женщин? Он ОБОЖАЛ женщин в самом премилом смысле. Просто... мужчина: всегда был начеку, присматривался к женщинам со сцены и вообще везде. Не жуткий ловелас, но... присматривался к ним, отпускал в их адрес небольшие комментарии. Он был МУЖЧИНОЙ, понимаете? И если он видел ту, что ему нравилась... то... он вел себя как мужик - это все, что я могу сказать.

Он мог смутиться, если женщина, о которой он только что сделал замечание, оказывалась в пределах слышимости, но он любил флиртовать и любил, чтобы его информировали о подходящих кандидатках. Мне всегда было смешно, когда люди пускали слухи, что он якобы гей. До сих пор не понимаю, почему окружавшие его женщины и те, кто все знал, не скажут больше - они же видели, как он себя ведет! Тедди Райли начал об этом говорить, но потом, кажется, забеспокоился, что нарушает границы частной жизни. Поэтому он лишь намекнул, что они много говорили о женщинах, и что слова к “In the Closet” пикантные, но для Майка было обычным делом так разговаривать с теми, кого он знал достаточно хорошо".

Спасибо за перевод, morinen.

mirabella76 :
Я помню, в 2004 году выходил журнал Караван историй, с огромной статьёй про Лизу Марию. Может, кто-то читал, помнит. В общем, там шла речь о том, что в Майкле с самого начала её привлекла "напористость, присущая чёрным парням", которая так хорошо была знакома Лизе. И вот этот диссонанс между "шаблонным", преподносимым прессой образом Майкла, и этой абсолютной мужской силой, которая сквозила в его поведении с нею, её очаровала и покорила.

За кулисами American Music Awards 1993

Подходит журналистка с микрофоном, Майкл улыбается, но не останавливается. Журналистка перегородила ему путь, таким образом заставила притормозить. Задает вопрос. Билл на фоне говорит "Никаких интервью" и пытается отодвинуть ее с пути Майкла, на что Майкл сразу реагирует: Не толкай ее (Don't push her), жмет ей руку и убегает)))

Джонатан Марголис, The Sunday Mail, 2001 год.

«Человек за маской»
12-го марта 2001 «Воскресная Почта» опубликовала статью Джонатана Марголиса, который провел предыдущую неделю вместе с Майклом во время пребывания Майкла в Англии. Ниже вы найдете полный текст этой статьи.
Телефон зазвонил в два часа ночи. Говорят, что среди ночи хуже неправильно набранного кем-то номера может быть только правильно набранный номер, потому что он неизбежно возвещает о трагедии. Как бы то ни было, в этом случае правильно набранный после полуночи телефонный номер принес самое замечательное предложение, о каком только может мечтать журналист. «Хочешь встретить Майкла Джексона в аэропорту Хитроу и провести с ним эту неделю?» – спросил меня знакомый американский голос. Звонившим был раввин Шмулей Ботек, мой друг, весьма активный деятель, который, в самом неожиданном для шоу-бизнеса сотрудничестве, стал для Майкла Джексона гуру, другом – а на прошлой неделе и партнером в основании детской благотворительной инициативы. Естественно, я принял предложение Шмулея и через несколько часов во второй раз за последние месяцы попал в тот водоворот, который представляет из себя жизнь 42-летнего певца, однажды названного Бобом Гелдофом «самым известным человеком на планете, помоги ему Господь».
За кулисами одной из самых экстраординарных историй в мире знаменитостей я обнаруживал себя то слушающим Майкла, когда он в своей пижаме делал последние поправки в тексте своей Оксфордской речи; то пытающимся рассмешить его шуткой на заднем сиденье его автомобиля; то наблюдающим, как он делает один из самых эмоциональных телефонных звонков в его жизни по дороге в Западный Лондон.
Майкл Джексон направлялся в Англию, чтобы начать его благотворительную инициативу Heal The Kids, базирующуюся в США, речью в Оксфордском Университете, и чтобы быть шафером на свадьбе экстрасенса Ури Геллера – именно Геллер познакомил Джексона и Шмулея два года назад. Это был напряженный уик-энд для Шмулея. Давно запланированная поездка Майкла в последнюю минуту оказалась под угрозой – сначала он упал с лестницы и сломал две кости в ступне, потом случилась забастовка авиадиспетчеров, и наконец в Нью-Йорке разразилась снежная буря. Так что не только циники сомневались, что певец сможет появиться в Оксфорде. Раввин начинал заметно нервничать. Ему стоило почти года работы убедить Майкла выступить в Оксфорде вопреки мнению, что противоречивая репутация мегазвезды может вызвать недружелюбный прием со стороны оксфордских студентов. Но за несколько минут до того, как позвонить мне, рабби Шмулей получил подтверждение из Америки. Майкл Джексон в гипсе, ему больно, он на костылях, – но все же он вылетает из аэропорта Кеннеди.
В ноябре я провел неделю рядом с Майклом в Нью-Йорке, ради статьи для американского журнала. Теперь Шмулей хотел, чтобы я и далее был свидетелем происходящего и видел вблизи, как Джексон, который в этом месяце становится Специальным Детским Послом в ООН (как повелел его друг Нельсон Мандела), превращается из артиста в серьезную общественную фигуру – как надеются его влиятельные соратники.
Шмулей сделал это своей миссией – убедить мир, что дважды разведенный Майкл может быть необычным человеком во многом, но у него доброе сердце, он в основе своей невинный и невиновный человек, и его желание заставить взрослых быть вниматель-ными к нуждам детей заслуживает того, чтобы быть услышанным.
Итак, мы ехали в аэропорт в такси-малолитражке. Люди Майкла, группа крепких парней, разумеется, уже были на месте. Там были приземистые, молчаливые, бдительные американские охранники и водители, все англичане, имеющие опыт в перевозке знаменитостей в конвоях из «мерседесов» с тонированными стеклами и миниавтобусов. Там даже был фото-граф, который должен был снимать на видео и фото каждый шаг Майкла для его личного архива. Затем прибыла команда сопровождения в путешествии – молодой менеджер Майкла, его пожилой доктор-ливанец, чтобы следить за больной ногой звезды, плюс еще несколько бдительных и крепких мужчин. Обычно здесь бывает также няня детей Майкла, приятная, рассудительная леди средних лет, которая заботится о Принсе и его сестре Пэрис. (Так что армии из 12 нянек, о которых часто сообщается, не существует – няня всего одна.) Дети Майкла (оба от его второй жены, медсестры Дебби Роу) – это пара безупречного поведения, они неиспорченные и удивительно яркие. Их отец в этот раз решил не брать их в дорогу, потому что боялся, что их будут фотографировать, чего он очень боится после того, как сам он в детстве постоянно был преследуемым папарацци.
Пока Майкл и его люди проходили таможню, четыре автомобиля свиты расположились на парковке в аэропорту, там же, где люди высаживаются из своих такси, чтобы лететь куда-нибудь на выходные. К моему изумлению, на лице Майкла была черная шелковая маска – предмет, который я не видел на нем ни разу, ни в личном общении, ни когда мы ездили в Нью-Йорк, ни когда я встретился с ним в Японии несколько лет назад.
Я всегда говорил людям, что маска – это еще один миф, как и история с кислородной камерой, и слухи о том, что Майкл выбрасывает игрушки Принса и Пэрис после одного использования из-за боязни микробов, – я знаю, что и то, и другое неправда. Майкл рассказал мне на обеде в День Благодарения в доме Ботека в Нью-Джерси, что история с кислородной камерой началась с того, что он пошутил в разговоре с фотографом, когда забрался в камеру, которую купил для детского госпиталя, и вылез со словами: «Боже, будь у меня такая, я бы прожил до 150 лет». Газета The Sun подхватила это, и на свет появился ярлык «Уэко Джеко», который он ненавидит.
Физические страдания Майкла были очевидны в Хитроу. Он был подавлен и измучен, ковыляя на костылях и прилагая все усилия, чтобы держаться на ногах. Он был слишком сосредоточен просто на том, чтобы идти, и не смог поздороваться ни с кем, кроме Шмулея. К несчастью для меня, его костыли и вытянутая нога заняли предназначенное мне место в его машине, так что я ехал за его конвоем в лондонский отель Лэйнсборо вместе с 67-летним шофером Стэном, который возит Майкла с тех пор, как певец был еще подростком. Стэн просветил меня на предмет маски на лице. «Это ради фэнов и в основном ради прессы, – сказал он, посмеиваясь. – Эта маска гарантирует появление фотографий в завтрашних газетах. Не забывайте, что Майкл – шоумен».
Возле черного хода отеля было множество фэнов, десятки их расположились на тротуаре, завернувшись в пластиковые мешки, чтобы увидеть хотя бы мельком своего идола. Когда Майкл устраивался в своем номере, я видел, как его оператор ходит вокруг толпы фэнов, которые плакали и кричали свои послания в объектив. Это было трогательно и вызывало тревогу в то же время. Наверху, в своем номере, Майкл встречался с доктором. Когда он появился, я не был уверен, что он хоть немного помнит, кто я такой. Однако он меня заметил и поприветствовал меня забавным военным салютом. Уж не знаю, узнал ли он меня на самом деле, но он очень убедительно постарался заставить меня думать, что узнал.
Из-за грима Майкла и его тихого, застенчивого поведения он кажется оторванным от действительности и непонимающим, что происходит вокруг него, однако он видит все на 360 градусов и редко что-нибудь пропускает. Конечно, все хотят знать, что на самом деле представляет из себя этот загадочный человек. С моей точки зрения, он похож на ребенка, он забавный, у него щедрая душа, он внимателен к другим, хотя и требователен, и безукоризненно вежлив.
Он также любит посплетничать, чего не ожидаешь, но никогда злонамеренно. У него, например, есть змея в шутку названная Мадонной, – но он всегда заботится о том, чтобы сказать, как высоко он ценит свою соперницу на место суперзвезды номер один. У него высокий голос с отчетливым западным акцентом, и хотя говорит он тихо и задумчиво, смеется он громко и часто, особенно над любой «физической» шуткой. Ему смешно, когда люди наталкиваются на что-нибудь или кидаются тортами. Он терпеть не может даже самые мягкие ругательства, и все время задает вопросы. Слушает он внимательно, смотрит на тебя без всякой подозрительности и тем, что сам говорит немного, подтверждает, что не пропускает ни слова. Что касается его внешности, не стану притворяться, будто полностью понимаю, почему он придерживается избранного имиджа, но я уверен, это имеет отношение к застенчивости и желанию спрятаться. Вблизи следы пластической хирургии очевидны, и похоже, что сейчас ему приходится справляться с естественным процессом старения. У меня нет причин не верить (и есть некоторые причины верить) в его утверждение, что он страдает от болезни, осветляющей кожу, и я знаю наверняка, что он гордится своим черным происхождением. Он сказал Джеки Онассис, которая помогала ему с его автобиографией «Moonwalk», что он носил маску, чтобы спрятаться, а кроме того, известно, что его отец, знаменитый своей жесткостью и требовательностью Джозеф Джексон, постоянно говорил ему в детстве, что он отвратительный – довольно-таки страшное наследие. Майкл напоминает мне подростков, страдающих анорексией, которые никогда не довольны тем, что они видят в зеркале, и продолжают пытаться что-то с этим сделать.
Майкл хотел поспать несколько часов, и мы договорились, что увидимся с ним позже, когда Шмулей будет обсуждать с ним несколько вопросов, имеющих отношение к благотворительности. Мне вновь было позволено присутствовать при этом в качестве наблюдателя.
Когда Майкл и его наставник погрузились в обсуждение, в дверь постучали. Майкл спросил, не мог бы я открыть дверь. За ней оказался Маколей Калкин, который был в Лондоне, чтобы играть в пьесе в Вест Энде, а здесь – чтобы побыть с Майклом.
«Здорово, обезьянья башка», – приветствовал Калкин своего друга. Понимаете ли вы отношение Майкла Джексона к Питеру Пэну или нет, но он искренен в этом и говорит, что ему не очень нравятся взрослые и не нравится быть одним из них – отсюда его дружба с бывшим ребенком-звездой Калкином, которому, как и ему самому, не хватало детства. Мы оставили Майкла и Маколея делать все, что бы они ни делали, а согласно одному таблоиду, это сидеть на кровати и смотреть детские фильмы.
Интересно, что когда дело касается Майкла, люди говорят, что их отталкивают сделанные в начале девяностых годов обвинения (оказавшиеся в конечном итоге беспочвенными и недоказанными) в совращении малолетних и то, что Майкл заключил соглашение на 18 миллионов, чтобы заставить обвинителя замолчать. Когда я указываю на то, что местный окружной прокурор после этого предложил людям выдвигать такие же обвинения и что никто этого не сделал, хотя это обещало немалые деньги, и не удивительно ли это, учитывая, что около 10 тысяч детей в год посещают дом Майкла, Нэверленд, люди начинают объяснять свою неприязнь тем неоспоримым фактом, что он выглядит несколько странно, – но, по-моему, это не такой уж тяжкий грех. Однако, возможно, что я уже слишком хорошо знаю Майкла после того времени, что провел с ним в Нью-Йорке.
Я видел, как он без устали работает над планированием Heal The Kids, которая «будет глобальной кампанией для убеждения взрослых с большей пользой проводить время вместе с их детьми». Он делал это несмотря на то, что находился под давлением со стороны его звукозаписывающей компании, требующей от него заниматься записью его нового альбома.
Я видел, как он, добиваясь своего, беседует с детскими психологами, банкирами, писателями и важными персонами в обществе, видел его уверенным и непринужденным, когда он звонил посоветоваться с актером Дензелом Вашингтоном и Нельсоном Манделой, которого он попросил присоединиться к руководству Heal The Kids.
(«Я сделаю все, что ты хочешь, Майкл, – сказал Мандела. – Ты знаешь, как я уважаю тебя».) Я также слышал Майкла на деловых встречах, где проявлялся другой человек – сосредоточенный, умеющий считать, имеющий деловую смекалку и воображение. У него множество планов на будущее, от приобретения собственности до смелых предприятий в издательстве и в индустрии развлечений.
И я был свидетелем того, до какой степени Джексон на самом деле предан детям. Старшая дочь Шмулея, Мушки, со слезами пожаловалась Майклу во время одного из его частых визитов в дом Ботеков, что в школе ее терроризирует один мальчик. Майкл пообещал, что проведет мирную конференцию, под его собственным руководством, куда пригласит родителей этого мальчика, чтобы уладить это дело. И это не было только обещанием. Целую неделю Майкл звонил Шмулею и Мушки каждый день, чтобы узнать, как проходит подготовка к этой встрече на высшем уровне. Когда же настал день встречи, Майкл обнаружил, что он совпал с его фотосессией для обложки нового альбома. И вместо того, чтобы перенести встречу, он начал фотосессию в пять утра, чтобы успеть всё. Увы, мальчик и его родители на конференцию не приехали.
Шмулей также рассказал мне – после того, как записал сотни часов интервью с Майклом для книги, которую они пишут вместе, – о страданиях Майкла из-за убийства Джеми Балджера в Мерсисайде. Майкл удивил свою оксфордскую аудиторию в прошлый вторник, упомянув об этом убийстве. Это упоминание было пропущено некоторыми мимо ушей как попытка придать яркую краску этой части выступления, но в действительности беспокойство Майкла об этой истории восходит еще к его первому браку с Лизой Мари Пресли, дочерью Элвиса. Они поругались во время путешествия в Лондон, споря о Джеми Балджере, когда Майкл возмутил свою жену, сказав, что он не только очень переживает за Джеми и его родителей, но и беспокоится за убийц Джеми, поскольку уверен, что у них было несчастное детство, – как и было на самом деле.
Майкл принципиально отказывается верить, что какой-нибудь ребенок может быть изначально злым. И даже прошлой осенью Майкл вновь спрашивал, что случилось с убийцами Джеми, и говорил о том, как бы он хотел написать им письмо, но не может и мечтать об этом, потому что его слава даст им повод чувствовать себя героями, а он знает, что это неприемлемо.
По словам Шмулея, Майкл был подавлен, когда понял, что его звездный статус иногда может быть помехой его миссии помогать детям. Я вновь присоединился к Майклу во вторник днем, в его номере, где он бегло просматривал свою оксфордскую речь, над которой он работал вместе со Шмулеем целую неделю. Из-за больной ноги Майкла они уже выбились из графика. Майкл настаивал на том, чтобы произносить свою речь стоя, и даже читал ее здесь так же, стоя, в своей полосатой серой пижаме с Микки Маусом на нагрудном кармане. Его сосредоточенность и внимание к деталям замечательны. Главным моментом речи был тот, где Майкл прощает своего отца. Там была строчка, где он рассказывал, что если «Джексон 5» выступали потрясающе, то Джозеф говорил, что они выступили хорошо, а если они выступали хорошо, то он говорил, что это было паршиво. «Знаете, – сказал Майкл. – Я не прав здесь. Он никогда не говорил, что это было паршиво, он просто не говорил ничего. Нужно быть честным». Он умолк и некоторое время сидел, держа в руках тюльпан из вазы, погруженный в собственные мысли. Он изменил эту строчку, и это бесцветное «ничего» было тем самым словом, на котором он сорвался и плакал почти минуту. Некоторые подумали, что это напоказ, но я уверен, что это было совершенно искренне, и большинство оксфордских студентов вокруг меня тоже. Пока Майкл одевался и вновь встречался со своим врачом, часы продолжали убегать прочь, а я осматривал его номер. Повсюду были результаты похода Майкла по магазинам, где он оставил, как говорят, 2000 фунтов стерлингов. Майкл делал покупки в компании Маколея Калкина и хорошенькой блондинки, двадцатилетней студентки, дочери его друзей в Лондоне, которую Майкл знает с тех пор, как она была еще маленькой.
По всему номеру были разбросаны разные детские фильмы на DVD, видеоколлекция «Дикая природа с Дэвидом Аттенборо» и десятки CD, включая альбом The Beatles «1», правами на который Майкл, естественно, обладает, и покупая его, платит сам себе. Мне пришло в голову, что неправильно думать, будто Майклу нравится общаться только с детьми, как это часто говорят. Ему нравится, когда вокруг него люди лет двадцати, которых он знает с самого их детства – и может, следовательно, им доверять, как этой милой студентке.
Прежде чем мы отправились, Майкл набрал себе фруктов на дорогу до Оксфорда (два яблока, банан, две сливы и апельсин) и лихорадочно запрыгал на костылях по номеру в поисках чего-нибудь для чтения, собрав стопку солидных журналов плюс копию каталога Королевской Академии, посвященного проходящей сейчас выставке «Гении Рима. 1592 – 1623» – подарок его подруги студентки. Мы забрались в машину вместе с менеджером, доктором, телохранителем и Шмулеем за час до того, как нам следовало быть на обеде в Оксфорде. Майкл держал книгу по искусству у себя на коленях, сидя на заднем сиденье вместе со мной и доктором, и говорил о живописи Ренессанса. Он объяснил, что Дайана Росс научила его многому о живописи, но что и его отец был также талантливым художником.
Именно рабби Шмулей предложил Майклу, когда мы проезжали по Кромвелл-Роад, позвонить его отцу в Лас-Вегас. «Ты выступаешь с речью, в которой прощаешь его. Я думаю, время пришло, Майкл».
Майкл молча обдумывал эту идею всю дорогу до Хаммерсмита, а затем вдруг попросил чей-нибудь мобильный телефон и набрал номер. «Джозеф, – сказал он, пока мы ползли по Лондону в час пик. – Это я, Майкл. Я в Лондоне. Я в порядке, я сломал ногу и она сильно болит, но я просто хочу, чтобы ты знал, что я сейчас по дороге в Оксфордский Университет, чтобы произнести речь, и ты в ней упомянут… нет, нет, не беспокойся, очень положительно… конечно… как у тебя дела? Да… да, конечно, я буду. Я люблю тебя, папа, пока». После того, как он сказал это, он долго смотрел в окно. «Знаете, – сказал он всем нам с улыбкой, – я произнес это впервые в жизни. Я не могу в это поверить». Шмулей крепко обнял и поздравил его. И Майкл продолжил читать.
Это была удачная поездка, несмотря на пробки. Майкл пожаловался, что музыка, которую выбрал его менеджер для поездки, играет слишком громко. В какой-то момент на дороге М40 мы все молчали, и я сказал одну из тех шуток, которых лучше бы не говорить. «Скучновато становится, – сказал я. – Думаю, нам надо спеть песню. Здесь кто-нибудь умеет петь?»
Вообще-то подшучивать над знаменитостями не слишком умно, но атмосфера была настолько радостная и взволнованная, что я не смог удержаться. К моему удовольствию, Майкл имел щедрость громко засмеяться.
Мы всё больше опаздывали, и Майкл начал паниковать. Он хотел позвонить всем, кому доставил хлопоты своим опозданием. Зная, что звезды могут вообще не думать о таких вещах, трудно не удивиться его внимательности к людям.
Речь Майкла была невероятной. Мы знаем, что студенты, газеты и телевидение были потрясены ею, но мне была интересна реакция Тревора Битти, рекламного гуру, который тоже был в переполненном дискуссионном зале, оформленном в викторианском стиле, с бюстами британских премьер-министров Асквита и Гладстона. Битти является, вероятно, самым прославленным в Британии мастером рекламы, недавно он снимал ролики для ЮНИСЕФ с Манделой и работал с самыми разными людьми, от Мухаммеда Али до Тони Блэра, чью телерекламу для следующих выборов он как раз только что закончил снимать. Другими словами, Битти знает многое о том, как представлять людей публике. «Увиденное мною сегодня, подтверждает то, во что я всегда верил относительно Майкла, – сказал он. – Все эти теории о том, что он старается стать белым, упускают самое главное. Я уверен, для него важнее всего не быть таким, как его отец, и сегодня он избавился от призрака Джозефа и может начать все заново. Вот почему мне грустно, что до сих пор все были зациклены на таких вещах, как его внешность и его эксцентричность, и не обращали внимания на то, что творится у него в душе. Он выступил великолепно, с очевидной искренностью. Я восхищаюсь этим человеком как никогда». Мы отправились на потрясающий, блистательный поздний обед на Бленхейм Палас, где я с изумлением наблюдал Ричарда Гранта, который сам звезда Голливуда, мучающегося тем, как ему подойти к Майклу: «То есть, как это обычно делают? Надо притвориться, что знаешь его, сказать «привет» и представиться, я просто не знаю». А на следующий день была роскошная свадьба Геллера. Майкл снова опоздал (вновь неприятности с его ногой, увеличенные тем, что он поскользнулся – верите или нет – в магазинчике рыбных чипсов в Мэрилебоне). Люди очень жалели, что его нет, особенно из-за жены Ури, Ханны, но потом Майклу пришлось также отменить перелет на вертолете из усадьбы Геллера в гости к Джорджу Харрисону. С Харрисоном, сказал мне Майкл, он наиболее близок из «битлов». Моя 11-летняя дочь поздоровалась с Майклом за руку и потом заявила, что он «совсем не такой страшный, как на фотографиях, на самом деле очень неплохо выглядит».
Меня попросили станцевать под свадебным пологом вместе с Ури, Шмулеем и Дэвидом Блэйном, американским фокусником – а певец и танцор номер один в мире, Майкл Джексон, сидел в кресле в трех футах от нас и хлопал в ладоши. Заметив мои бегемотоподобные попытки попасть в ритм, Король Поп-Музыки подмигнул мне. Я не жду, что со мной подпишут контракт на съемки в его новом видеоклипе в ближайшее время. С другой стороны, он казался счастливым, как будто с его плеч был снят какой-то груз.

Просто еще одна трогательная история о Майкле Джексоне — о его доброте и эмпатии, о способности искренне переживать за людей.

Давно нужно было об этом рассказать… Слишком долго это было моей маленькой тайной, но сейчас я хочу, наконец, поведать вам о том, как Майкл Джексон держал меня за руку…

Это произошло на студии Universal во время съемок видеоклипа «Scream», в котором Майкл выступал вместе со своей сестрой Джанет. Незадолго до этого я познакомился с Майклом, когда готовил для него сцену во время репетиций тура Dangerous.

И режиссер видео «Scream» Марк Романек, и художник-постановщик Том Фоден — бескомпромиссные перфекционисты. Работать с ними над многочисленными проектами было огромным удовольствием. В киноиндустрии сотрудничать с людьми, обладающими видением, значительно лучше, чем с теми, кому этого видения недостает. В этом конкретном проекте я работал с художественным департаментом, который возглавлял Том Фоден. В его подчинении были Дана Гармэн, Ричард Берг, Джеми Викерс, Поли Питч, Марк Брукс и другие.

«Scream» — это, наверное, самое дорогое музыкальное видео, которое когда-либо снимали. По-моему, общий бюджет продакшена/пост-продакшена составлял около 8,3 миллионов долларов. И могу сказать, что значительная доля этой суммы — может быть, около половины — приходилась на художественный департамент. Мы занимали три полноразмерных павильона в студии Universal в Лос-Анжелесе, внутри которых было более дюжины съемочных площадок. Когда начиналась съемка, я выполнял обязанности «декоратора на площадке» — проще говоря, представителя художественного департамента, который должен был все время находится на площадке как «лицо» департамента. По роду обязанностей эта работа включала непосредственное взаимодействие с артистом.

Бесспорно, это была сумасшедшая работенка. Три павильона, более дюжины сцен, двадцать съемочных дней.

В первый съемочный день нас вызвали в 7 утра, но Майкл появился только после полудня. Потом укладка волос, грим, выход на площадку — итого, съемки мы начали уже в 16:30. Стало ясно, что в последующие 20 дней снимать мы будем ночами. Также стало ясно, что Майклу это нравилось… работать по ночам.

Наконец, мы приступаем. Входит Майкл, его встречает Марк и объясняет ему постановку. Первая сцена, которую мы снимаем, — та, где Майкл танцует на одной из белых панелей, которых в этом видео множество. Майкл встает в свою позицию на расстоянии около 6 футов от камеры, пробует пару дублей и говорит, что пол (белый виниловый линолеум) немного скользкий. Я подбегаю со своими инструментами: металлической мочалкой, тряпкой и пульверизатором с «особой смесью», немного натираю пол мочалкой и отхожу назад. Марк выходит из-за камеры, смотрит на мою работу, зовет Тома и спрашивает, не пропал ли глянец. Я говорю, что нет, обрызгиваю пол «особой смесью», и она высыхает до блеска. Когда я поднимаюсь с колен, Майкл улыбается мне и говорит: «Я помню тебя с репетиций тура». Я отвечаю: «Верно». Он спрашивает, как дела у моих детей, и я говорю, «отлично, замечательно». Затем все возвращается в норму, Майкл делает свое дело, работа пошла.

Как я и предсказывал, сбор команды перенесли на 16 часов вместо 7 утра, и каждую ночь мы работали до 4-6 часов утра.

На исходе последней съемочной ночи мы переместились в декорации «дзэн». Съемки подходили к концу: последний день, последняя сцена, последние кадры. Художественный департамент подготовил помещение к приходу Майкла, который должен был занять место на дзэн-подиуме в центре съемочной площадки. Майкл обвел взглядом сцену и отметил красоту декораций. Он был абсолютно спокоен, и видно было, что ему нравилось сидеть в центре этого временного храма.

Марк попросил подрезать что-то на потолке, я взял 12-ступенчатую лестницу, взобрался наверх и начал пилить. По случайности портативная пила отскочила назад и отрезала мне треть левого безымянного пальца. Не говоря ни слова, я вынул из заднего кармана тряпку, обернул ею палец, спустился вниз и вышел со съемочной площадки. По пути я встретил Тома и показал ему, что произошло. Том проводил меня до выхода из павильона, и я лег на бетонный пол. Вскоре вокруг меня уже полукругом возвышалась вся съемочная группа. Ребята из профсоюза, жующие жвачку. Три часа утра. Представили?

Внезапно толпа расступается и появляется Майкл — и останавливается, наклоняясь ко мне и глядя на меня сверху. Он смотрит на мою левую руку, которую я держу на весу, потом снова на меня. А потом ни с того ни с сего опускается на колени справа от меня, берет мою правую руку и сжимает ее в своих ладонях. Он смотрит мне прямо в глаза и извиняется — он повторял слова сожаления снова и снова, а на глазах у него выступили слезы, и он так и держал меня за руку, пока не приехала «скорая» и не увезла меня.

На следующей неделе, когда я поправлялся дома, начали приходить подарки от Майкла и Джанет — со вкусом подобранные, классные вещи: превосходное мыло, банный халат, благовония, открытка. Вот такая у меня история. Майкл Джексон и меня держал за руку.

Чем живут фанаты Майкла Джексона в Украине?

Хранят кукол и книгу в 13 килограмм, а в его день рождения танцуют на Крещатике

В спецпроекте "Поклонники" мы рассказываем о стиле жизни фанатов культовых музыкантов. В предыдущих выпусках мы писали о поклонниках Элвиса Пресли и Фредди Меркьюри. На сей раз в объективе "Сегодня" — те, кто был и остался "джексономанами". Поклонники легендарного поп-короля рассказали нам о киевском фан-клубе, раритетах и флешмобах, а также о том, что думают о Майкле Джексоне украинцы разных поколений.

Память о Майкле: флешмоб и большая кукла

Киевлянка Юлия Сирош — пожалуй, одна из самых последовательных поклонниц Джексона в Украине. Она скрупулезно собирает информацию об артисте и даже выступила официальным переводчиком на русский язык мирового бестселлера Джозефа Вогеля Man in the Music.
"На данный момент это — лучшая книга о творчестве Майкла, а не очередной сборник сплетен", — говорит Юлия.
Начиная с 1990-х, когда движение "джексономанов" в Киеве только зарождалось, наша героиня начала собирать уникальные раритетные вещи, имеющие отношение к Джексону. В ее коллекции — огромная фотокнига весом в 13 кг (!), билет на лондонский концерт Майкла в 2009 году, который… так и не состоялся, первый выпуск пластинок 1987 и 1994 года — за это время они тоже стали коллекционными.
Особая страсть нашей героини — куклы-Джексоны: есть несколько фабричных лицензионных экземпляров, которые помещаются на ладони, а есть и сделанная на заказ, высотой в 70 см. Конечно, это дорогое удовольствие, но поклонники еще в далеких 90-х покупали на Петровке французские тематические журналы о кумире Black and Wite за 500 тысяч купонов (для сравнения: диск Джексона стоил тогда 2 млн купонов).

Любимая кукла. Размером в 70 см, делали на заказ. Фото: архив Ю. Сирош

"Сейчас я увлечена созданием открыток, посвященных Майклу, — рассказывает Юлия. — Есть серия в стиле знаменитых пиджаков Джексона, ставших символами эпохи. Украшаю их различным декором, придумываю сюжеты. Кстати, Майкл очень любил, когда поклонники дарили ему подарки "хендмейд".
Знаю девочку, которая два года вышивала крестиком огромный логотип благотворительной организации Джексона с изображением Земли. Она лично отвезла Майклу подарок. Он развернул его — и ахнул! Эта работа висела у него дома в гостиной.
Майкл всегда искренне благодарил за подарки и вообще к поклонникам относился очень трепетно. Фанатам, которые собирались под его домом в Лас-Вегасе, передавал через охрану зонты от солнца, стулья, еду из ресторанов. А поклонникам, дежурящим по ночам у отеля во время европейского тура, регулярно присылал горячее питье и гамбургеры. Очень обидно, что мало кто знает, сколько денег он тратил на детские дома и больницы, скольким людям помог купить дом, оплатить учебу, лечение. А ведь таких историй — сотни…"

Коллекция. У Юли несколько фигурок Джексона. Фото: архив Ю. Сирош

С2009 года Юлия Сирош с единомышленниками в день рождения Джексона — 29 августа — проводят на Крещатике танцевальные трибьюты. Сначала это делали те, кто занимался хореографией: в танце было всего четыре блока из самых известных хитов. Потом инициативу подхватила Юлия: идея развивалась и сейчас превратилась в целое танцевальное шоу.
"Номера обычно ставлю я, остальные дополняют, — объясняет наша героиня. — Разучиваем движения по видео и объединяем в одно целое. Хотя правильнее было бы сказать, что хореограф наших постановок — сам Майкл".

Трибьют на Крещатике. Юлия Сирош (справа на переднем плане)- участница ежегодного шоу памяти. Фото: архив Ю. Сирош

Фан-клуб: тусовки и вечер памяти

36-летний киевлянин Алексей Иванов был одним из первых участников киевского фан-клуба:
"В 1993 году мне было 12 лет, я слушал в основном русскую попсу. Однажды друг принес кассету Майкла — музыка мне тогда не очень понравилось, но все же заинтересовала. Затем я посмотрел передачу ОРТ о Джексоне — и началось!
"Джексономаны" собирались тогда в парке Шевченко. Инициаторами официальной регистрации клуба в 1996 году стали наши девочки, Ксюша и Таня. Это было прекрасное время! В эру интернета многим не понять, что такое идти к кому-то домой, чтобы посмотреть видео Майкла, радоваться каждой отксеренной фотографии или статье о нем. А тогда нам хотелось говорить о кумире, делиться новостями, плакатами и записями. Именно благодаря фан-клубу я узнал о музыке Майкла намного больше, чем это было доступно другим".
Особым спросом у поклонников пользовался французский журнал Black & White, который выпускал фан-клуб Короля поп-музыки. Если кому-то удавалось его достать, это становилось целым событием!
Алексей даже освоил манеру танца кумира и стал желанным гостем на выступлениях КВН.
"Я гримировался под Майкла, одевался и танцевал, как он, — вспоминает Алексей. — Но это не было заработком — только один раз мне символически заплатили 50 грн. Со временем наше движение поугасло: мы стали старше, появились другие заботы… Иногда встречались и вспоминали, как все начиналось. Организовали в одном клубе вечер памяти Майкла после его ухода. У меня до сих пор хранятся американские журналы за 2009 год, в которых сообщается о смерти Короля… Сейчас выросло новое поколение фанатов, после 2009 года пошла новая волна. И это говорит о том, что Майкл — артист, которого будут любить всегда".

1996 год. "Джексономаны" собирались в киевском парке Шевченко. Фото: архив С. Иванова

Киевлянин Константин Полищук — тоже давний поклонник Майкла. Уезжая работать за границу, взял с собой бережно упакованные раритеты: уникальные книги о Джексоне (на фото слева) и редкие музыкальные альбомы.
"В свое время я даже английский начал учить, чтобы понимать песни Майкла, — признается Константин. — Для меня он — не кумир, а скорее учитель. Энергия добра и любви льется из всех его песен! В своих интервью он говорит о том, что нужно любить друг друга. Майкл сам был таким и учил этому нас…"

Уникальные альбомы коллекции Константина. Фото: архив К. Полищука

HISTORY: 12 часов под дождем и сны о Майкле

Для 38-летней Анны Аришкевич из Днепра увлечение всей жизни началось в детстве: в 11 лет на обертке жвачки она увидела фото Джексона. Его клипы только-только начали крутить по ТВ, и многие заинтересовались Майклом благодаря экзотической внешности и манере танцевать. Аня увлеклась всерьез: разучивала "лунную походку" кумира, искала вместе с подругой единомышленников. Девочки развешивали объявления, писали в газеты. Отклик был невероятным — 20 писем в день в среднем получали школьницы! Информацию о кумире собирали по крупицам, обменивались вырезками из западных журналов, обсуждали новые песни и даже… сны, в которых им являлся Майкл. Родители, конечно, были против подобного увлечения, но все же дали 17-летней дочери денег на поездку в Москву, на концерт Джексона HISTORY: шла осень 1996 года.
"Чтобы пробиться в первые ряды, мы пришли на стадион "Динамо" утром, — вспоминает Анна. — Несмотря на холод и сырость, к обеду фанаты заняли все пространство перед сценой. За два часа до концерта я так устала и промокла, что уже ничего не хотелось… Но вот — появился он! Красивый невероятно, шел под зонтом и улыбался. Даже не верилось, что я вижу его так близко! Стадион ревел, в руках фанатов были плакаты, флажки, цветы... С первых звуков музыки усталость и отчаяние в моей душе сменились восторгом — ради этого стоило мокнуть и ждать. На следующий день мы с другими фанатами ездили за эскортом Джексона по всей Москве. Конечно, я себе не так все представляла: к нему не подпускали даже за пять метров, об автографах и речи не шло. Повезло нескольким москвичкам — Майкл оставил свой росчерк на их открытках".
Киевлянку Марину Боримчук — поклонницу, невероятно похожую на своего кумира в гриме и одежде "под Джексона", Аня считает духовным двойником артиста: "Танцуя, она чувствовала Майкла, а не "косила" под него. Ее часто приглашали на концерты".Сегодня Анна активно делится информацией о кумире на интернет-форумах, пьет чай из чашки с его изображением, а все рингтоны ее мобильного — песни Джексона.

С подругой. Анна Аришкевич и "духовный двойник" Марина Боримчук. Фото: архив А. Аришкевич

Мнение украинцев

Кира Вдовиченко, инженер-механик:
— Мы с Джексоном родились в один день — 29 августа. Поэтому, принимая поздравления, всегда вспоминаю о нем… Не перестаю восхищаться неповторимой "лунной походкой", пронзительными песнями. Он был человеком невероятной скромности и широты души.
Наталия Бызова, хормейстер:
— Джексон — герой целого поколения, превосходный музыкант, танцовщик. Он прожил яркую и сложную жизнь. Майкл помогал многим людям, больным детям. Взрослый ребенок, беззащитный, талантливый и ранимый… Очень жаль, что мир потерял такого артиста.
Тимур-Эрнест Вилцанс, школьник:
— Я серьезно занимаюсь музыкой, играю на скрипке. Но однажды старший брат показал клип Майкла Джексона — и мне очень понравилось! Его клипы — как настоящий фильм приключений, танцы, которые невозможно повторить. Каждая песня имеет свой вкус и цвет.
Марианна Гук, PR-менеджер:
— Для меня Майкл Джексон — это целая эпоха рождения новой поп-музыки. Именно ритмы и мотивы его песен когда-то вдохновили меня, еще совсем ребенка, заниматься танцами. Считаю, Джексон всегда будет Королем поп-культуры — первым
и непревзойденным.
Виктор Ниренберг, предприниматель:
— Майкл Джексон для меня — это, прежде всего, фантастическая музыка! Недавно переслушал на YouTube целый концерт. С первых нот хочется танцевать и подпевать. Думаю, Майкл Джексон был очень порядочным и светлым человеком. Этот свет ощущается во всем.

Источник: https://www.segodnya.ua/ukraine/poklonn … 91840.html


Автор: АВТОР:Татьяна Нарожная

И P.S. лично от меня (I-love-Michael): огромнейшее спасибо этим ребятам, за то, что поделились своими бесценными воспоминаниями и коллекциями

Отредактировано I love Michael (25-11-2017 13:42:51)

От ЗердаПермь с http://www.liveinternet.ru/users/zerdap … 331907960/ :

Я хочу с тобой танцевать сегодня

"Мы познакомились на Academy Awards. Она позвала меня танцевать, потому что я бы ее не пригласил, знаете, я слишком застенчивый и робкий. И вот она говорит: «Я хочу с тобой танцевать сегодня». Я сказал – прекрасно. И мы пошли вместе на танцплощадку и стали танцевать. Там играла эта старомодная музыка, Бенни Гудман, Томми Дорси, а она не очень-то танцевальная. И там еще все эти лысые старички, которые танцуют медленные танцы под Лоуренса Уэлка; мы просто не могли под это танцевать, так что мы разговорились и познакомились друг с другом. Мы обменялись номерами и звонили друг другу, беседовали, и стали очень хорошими друзьями.

2005 Интервью Джесси Джексону

Джесси Джексон: Сегодня утром у нас очень особенный гость. Этот легендарный певец, танцор, автор песен уже более сорока лет на сцене, что совершенно невероятно. С 11 лет он стал супер-звездой. Это фронтмен феноменально успешной группы Мотауна – “Jackson Five”, которая стала одной из самых продаваемых групп всех времён. Он начал свою карьеру на Мотауне в 1969 году четырьмя синглами подряд, занявшими первое место в чартах. Кто сможет забыть “I Want You Back”, “ABC”, “Mama’s Pearl”, или “I’ll Be There”?
Что делали вы, когда вам едва исполнилось тринадцать? Он начал свою сольную карьеру. Выпустил успешную полосу сольных синглов, включая “Got To Be There”, “Rockin’ Robin” и “Ben”. Мы все наблюдали чудо, когда он поднялся на невиданную ранее высоту, выпустив три самых продаваемых альбома всех времён - ‘Off The Wall’, ‘Thriller’ и ‘Bad’. “Thriller” остаётся на первом месте по сей день, продано 51 миллион копий по всему миру. Это феноменальное достижение.
Как сказал продюсер Куинси Джонс журналу “Time” – «чёрная музыка долгое время была на вторых ролях». Но этот человек стал двигателем для всей поп-музыки. Он смог прикоснуться к каждой душе по всему миру. Он объявлен самым продаваемым артистом в истории. У него наград больше, чем у кого-либо другого. Самый популярный артист в истории шоу-бизнеса. И, хоть и звучит нескромно, но самый известный человек на свете. И, конечно, Король Поп-Музыки.
И мир всё еще обсуждает его гений, этого кумира для поколений. Братья и сёстры, члены семьи «Сохраним живой надежду», сегодня нам предоставляется редкая возможность проследить путь от Гэри к величию. Вы услышите Короля Поп-Музыки рассказывающим историю своей жизни так, как только он может её рассказать. С огромной гордостью и радостью я представляю вам сегодня Майкла Джексона, из Калифорнии.

Доброе утро, Майкл.
М: Доброе утро, Джесси. Как дела?
Д: Хорошо. Хорошо. Приятно слышать тебя. Множество ушей в Америке и в мире внимательно слушают нашу беседу сегодня.
М: Да.
Джесси. Хорошо. Хорошо.
М: Хорошо.
Д: Что ж, друзья, начнём нашу беседу. Мы разделим ей со всей страной. Оставайтесь с нами, вы не захотите этого пропустить. Мы скоро вернёмся, вы слушаете «Сохраним живой надежду» с преподобным Джесси Джексоном.
Д: Добро пожаловать на «Сохраним живой надежду» с преподобным Джесси Джексоном. Это наше ежевоскресное утреннее ток-шоу. Сегодня у нас феноменальный гость, это Майкл Джексон. Майкл проделал путь в своей карьере от самой земли до дальнего космоса. Доброе утро, Майкл.
М: Доброе утро, Джесси. Как ты?
Д: Хорошо. Хорошо. Ты помнишь, как мы встретились на 47-й улице много лет назад? Твой отец привёз тебя и братьев в вашем микроавтобусе, вы тогда выступали в театре Regal. Ты помнишь это?
М: Да, я помню. Это было очень давно. Я был очень маленьким.
Д: Что ты помнишь о том времени?
М: О, я помню, мы тогда были одеты в что-то вроде «дашики» и расклешённые штаны, и я помню любовь, которая исходила от публики, и как им нравилось то, что мы перед ними исполняли. И поддержка людей в те времена была просто прекрасной, чёрная публика была фантастической. И вы всегда были очень добры к нам.
Д: Хорошо. Хорошо. Те костюмы сделала твоя мама?
М: Да, она. Она всегда шила нам все костюмы. Моя мама кроила и шила всё, что мы носили, пока не стали работать на Мотауне.
Д: Я помню очень хорошо, как Джулиус Гриффин и твой отец пришли и спросили у нас, нельзя ли вам быть разогревающей командой на ‘Expo’, нам пришлось выкроить для вас место в нашем графике, и вы, ребята, перетянули на себя всё шоу.
М: (смеётся) Я помню те выступления. У вас была тогда такая огромная причёска афро.
Д: Не напоминай людям об этом, Майкл, не надо.
(Майкл смеётся)
Д: В то время вами занимался Мотаун. Кто открыл вас для Мотауна?
М: Ну, если говорить всю правду, то это были Глэдис Найт и человек по имени Бобби Тейлор. Они тогда были в афишах на некоторых таких шоу, где вы могли видеть… такое шоу, где выступало по двадцать-тридцать артистов подряд. Это было примерно как «Боннвилль», ты исполняешь несколько песен и уходишь. Они всегда выступали в таких шоу. И они видели нас и на них произвело большое впечатление то, что мы делали. А Бери Гордии сначала не был в этом заинтересован. Но в конечном итоге мы ему очень понравились, и он захотел подписать с нами контракт. И когда он был подписан, то, поскольку Дайана Росс была их самой большой звездой в то время, они использовали её, чтобы… знаете, представить нас публике. Первый альбом был назван «Дайана Росс представляет Джексон Файв».
Д: Кто был твоим любимым артистом тогда?
М: О, Боже, я любил Дайану Росс, и я любил Джеймса Брауна, я до сих пор их люблю. Я люблю всех тех артистов и по сей день. Я люблю Джеки Уилсона. Великих шоуменов. Знаете, это великие исполнители.
Д: Немного позже, помнишь, мы были в Лос-Анджелесе, и Сюзанн деПасс была крётсной матерью для всей группы, и вы тогда были в магазине, покупали джинсы.
М: Да! Ты помнишь Сюзанн деПасс, она была такой чудесной, знаете. Она была нашим менеджером тогда, вместе с моим отцом и Тони Джонсом. Они все были чудесные люди. Я благодарен им от всего сердца.
Д: Она была и остаётся замечательным человеком, и всегда настоящий специалист в том, что она делает.
М: Да, она такая. Она очень помогала нам в ранние дни нашей карьеры, и она остаётся нашим другом. И я… я скучаю по неё. Я её давно не видел. Она остаётся прекрасным человеком, и Берри Горди тоже.
Д: Майкл, на всём этом пути развития, я называю это началом с самого нуля, от Гэри, и театра Regal, и Expo, и первых встреч с Берри Горди и Мотауном, можешь ли ты сказать, что ты помнишь лучше всего из того периода?
М: Из какого именно периода?
Д: Вот в то время, от Гэри до встречи с Глэдис Найт и попадания на Мотаун. Что из того периода ярче всего сохранилось в твоей памяти?
М: Это очень яркий период для меня, потому что я был таким маленьким тогда. Мне было восемь лет, восемь или девять. Я просто помню всё окружение, каким оно было, всю музыку, которую я слушал. Мой отец играл на гитаре. Мой дядя играл на гитаре. Каждый день они приходили и играли прекрасную музыку. И мы начинали выступать под эту музыку. Я помню, как смотрел на оркестры, которые маршировали по улице. Я помню ритм, звук барабана. И каждый звук вокруг меня словно записывался в моей голове и превращался в ритм и в танец. Я танцевал даже под ритм стиральной машины. Моя мать ходила в прачечную, и я танцевал под тот ритм, и вокруг собирались люди. Я помню такие истории. Вокруг собиралась толпа народу, и они смотрели на меня. Такие вот мелочи я помню.
Д: А помнишь, ты сказал, что Джеки Уилсон, Джеймс Браун и Сэмми Дэвис были твоими героями. Ты когда-нибудь видел, как они выступали?
М: Да, конечно же, видел, и они были моими друзьями. Все эти великие артисты. Вот почему мне так повезло. Я был совсем маленьким ребёнком и видел этих великих людей. Мы были просто в оцепенении, в благоговении перед их талантом. Я не просто видел, я мог наблюдать совсем близко, глядя сбоку, из-за кулис. Я знал этих великих артистов. Они были лучшими артистами на свете. Они были великими шоуменами. И иногда я выходил на сцену после них, представляешь. Это было потрясающе!
Д: Но поначалу, как я помню, выступали Тито и Джермен, ты был еще маленьким. Ты был просто участником «Джексон Файв». В какой момент ты понял, что ты настоящий шоумен?
М: Когда у тебя есть способности, ты о них знаешь. Только не понимаешь этого, потому что считаешь, что все вокруг наделены тем же даром, что и ты. Так что ты не понимаешь этого. Когда я начинал петь в таком юном возрасте, людей вдохновляло моё пение, им нравилось. Я не понимал, почему они хлопают, или плачут, или начинают кричать. Я правда не понимал этого, Джесси. И только позже, уже потом, люди стали подходить ко мне и говорить: «Ты знаешь, ты понимаешь, что у тебя особый дар, особый талант?» Я только помню, что моя мать, она очень религиозна, всегда говорила мне, чтобы я благодарил Бога, благодарил Бога Иегову за свой талант, свои способности. Знаете, это же не в нашей власти, это даётся свыше. И мы всегда смущались, когда люди подходили к нам с похвалами, восторгами и всем прочим. Знаете, это было замечательно.
Д: Когда ты перестал ходить в школу?
М: О, я был очень мал, думаю, это было… ммм… Думаю, пятый класс, пятый или четвёртый, наверное. И потом у меня были домашние учителя всю жизнь. Потому что у нас были турне, концерты, телешоу, всё это, и все альбомы, записи, и вот мы три часа учились, а потом у нас был концерт, а потом мы ехали в другой штат или другую страну. Там мы снова выступали с концертами, а потом наступало время записывать новый альбом The J5, а после альбома The J5 выходил еще альбом Майкла Джексона. И в детстве я всегда был очень занят. Я помню, что через дорогу от студии Мотаун был парк, и я слышал крики, звук футбольного или баскетбольного мяча. Я помню, как ходил на студию каждый день, и мне было очень грустно, потому что мне хотелось в парк. Но я знал, что у меня есть другие дела – нужно идти в студию и записываться. Весь день, до самой ночи, а потом уже пора спать, и на следующий день встаёшь, и всё с начала, тот же график.
Д: И это… ты ведь потерял таким образом определённый объём детского опыта. Как ты компенсируешь эту потерю обычных детских впечатлений?
М: Я – да, верно, у меня не было детства. Но, когда у тебя нет детства, как у меня или других детей-звёзд, ты стараешься восполнить это позже. И вот поэтому ты ходишь в парк развлечений, на аттракционы, всё это теперь у меня дома. Но мне нравится помогать другим детям, которым не так повезло, как мне. Знаете, смертельно больным детям, детям с тяжёлыми заболеваниями, бедным детям с окраин, из гетто – позволить им увидеть горы, покататься на аттракционах, посмотреть кино, поесть мороженого, и всё такое.
Д: Конечно, твоё отличие еще и в том, Майкл, что у тебя есть семья. Она большая, сколько вас в семье?
М: Сколько нас в семье Джексонов?
Д: Да.
М: Изначально нас было десять. Сейчас живы девять. Нас девять. И моя мать Кэтрин и Джозеф Джексон тоже еще живы. Мы все родились в Гэри, в Индиане.
Д: Ну, при таком раскладе Тито и Джермен должны были обеспечить тебе нормальные детские впечатления о том, как быть младшим братом.
М: Мы ездили на гастроли. Мы ездили в Майами. Мы могли, знаете, побывать на пляже. Мы были так популярны в то время. Куда бы не пришли «Джексон Файв», собиралась безумная толпа. Мы не могли пойти в торговый центр или еще куда-то, потому что там было полно кричащих детей. Наши записи становились хитами один за другим. Мы выступали на всех сценах по всей Америке. И это было нелегко. Нам приходилось развлекаться и веселиться в отелях. Мы могли устроить бой подушками в отеле, или часами плавать в бассейне. Знаете, такие вот вещи.
Д: А кто побеждал в бою подушками?
М: В основном, Тито или Джеки (смеётся). Они же старшие.
Д: Знаешь, ты прошёл путь от того феноменального взлёта до звания артиста, который продал больше всего пластинок в истории. Оглядываясь назад, говоря о том периоде между началом с самого нуля и до зрелого написания песен, кто больше всего повлиял на тебя, когда ты учился сочинять песни? Ты сочиняешь так хорошо.
М: Наибольшее влияние, когда я учился писать музыку… Думаю, мне повезло. По моему мнению, я попал на Фабрику [Мотаун], когда работали величайшие авторы 60-х годов. «Холлан, Дозьер, Холланд» – эти двое парней были феноменальны. Знаете, Ламонт Дозьер и Эдди Холланд. Эти парни были удивительными. Они написали все великие хиты группы Supremes, хиты Four Tops. Они были просто удивительные. И я учился и работал рядом с этими парнями. И я люблю, конечно, некоторые вещи «Битлз». Мне нравится музыка «Битлз». Мне нравятся авторы многих мюзиклов, Ричард Роджерс, Оскар Хаммерстайн, Леонард Лоуи, Харольд Арланд, Джонни Мерсер, такие мелодии. Я люблю мелодии. Я люблю ирландские песни. Я люблю английские мелодии. Африканские ритмы. Это первооснова ритма. Это моя любимая музыка. Это моя любимая музыка в мире, потому что вся музыка началась отсюда. Африка – это музыка. Это начало. Это зарождение всего сущего. Этого нельзя отрицать. Это составляет всё, что я есть.
Д: Итак, ты прошёл все эти стадии, ты начал сочинять, петь и танцевать, а у тебя когда-нибудь был наставник в танцах?
М: Видишь ли, Я никогда не учился танцевать. Это всегда было совершенно естественно для меня. Когда я был маленьким, как только начинала звучать музыка, меня не могли удержать на месте. Меня просто не могли удержать даже силой, это правда. Даже по сей день, если кто-то включает что-то ритмичное, я начинаю отбивать ритм ногой и двигаться в ритме того, что я слышу. Это просто прирождённый инстинкт. Я никогда не учился. И Фред Астер, который был моим хорошим другом, и Джин Келли, они всегда поражались моим способностям в танце. Когда я был еще мальчиком - Фред Астер потом всегда говорил мне, что знал, что я стану настоящей звездой. И я смотрел на него и думал, «о чём это вы?» (смеётся). Но вот, видишь, так и вышло.
Д: Майкл, откуда взялась лунная походка? (Смеётся)
М: Лунная походка – это танец. Я бы хотел приписать её изобретение себе, но не могу, потому что я должен быть абсолютно честным в этом. Её изобрели чёрные дети в гетто, они обладают самым феноменальным ритмом из всех людей на земле. Я не шучу. Я научился, я взял много идей у этих чёрных детей, наблюдая за ними. У них идеальный ритм. Просто проезжая через Гарлем, я помню, где-то в конце 70-х, начале 80-х, я видел этих детей, как они танцуют на улице, и я видел, как дети это делают, скользят задом наперёд, я называю это иллюзионным танцем. Я сохранил эту картинку в памяти. Мысленное кино. Я поднялся в свою комнату в Энсино, и просто начал танцевать, создавать и оттачивать это движение. Но это определённо имеет начало в чёрной культуре. Без сомнения. Всё идёт оттуда.
Д: Говоря о твоих танцах, ты смотрел когда-нибудь шоу Дона Корнелиуса «Soul Train»?
М: О, я обожаю это шоу. Шутите, конечно же, я смотрел. Я ждал эту линию “Soul Train”, они выстраивали такую линию, как бы стену из людей, и танцор проходил через середину, танцуя под песню. Это давало им шанс показать свой талант, что они умеют выразить своим телом. Я смотрел это шоу как заворожённый, не отрывая глаз! Я был зачарован этим, и учился ритму и танцам, конечно. Конечно, я смотрел. (Смеётся)
Д: Майкл, на всём своём пути от Гэри ты стал во многом мужчиной в теле ребёнка, я сейчас имею в виду, что ты никогда не набирал вес! Как тебе это удалось?
М: (смеётся) Ну, я никогда особым едоком не был, я, гм, я выдам небольшой секрет, мне не хочется говорить об этом, э-э-э, я никогда не был, ну, обжорой или гурманом, хотя мне нравится еда, и я благодарен, что Господь даёт нам пищу, но у моей матери всегда были проблемы со мной, всю жизнь она заставляла меня есть. И Элизабет Тэйлор всегда кормила меня, иногда даже с ложки, потому что я… я… у меня проблемы с этим, но я стараюсь, я ем, это правда! И я не хочу, пожалуйста, я не хочу, чтобы люди думали, что я голодаю, это не так…
Д: Но ты…
М: Моё здоровье идеально, на самом деле.
Д: Ты сохраняешь этот вес, и люди завидуют и восхищаются этим…
М: Нет, нет, моё здоровье в полном порядке, я очень верю в натуральное питание, употребление в пищу растений и так далее, знаете, это Богом данные лекарства, вместо западной химии, вместо всего этого, знаете.
Д: Майкл, вот когда ты оглядываешься на всю эту феноменальную карьеру – когда в пятом классе ты еще в Гэри, а потом вы, ребята, так быстро становитесь очень успешными, - вот что для тебя было высшей точкой? Потому что я всю неделю опрашивал людей, что было высшей точкой для них – был ли это “Thriller”, была ли это “Beat it”, или какое-то выступление, которое для тебя было как бы вот этой высшей точкой?
М: Ну, один из самых лучших моментов, я бы сказал… вспоминая время до 82 года, ранние 80-е, я сделал альбом “Off The Wall”, и это был важный момент для меня, потому что я только что снялся в фильме The WIZ, и я хотел выразить себя как автор, как артист, понимаете, писать свою собственную музыку, создавать музыку от начала и до конца. И Куинси Джонс, которого я обожал – мне повезло работать с ним, и я люблю этого человека, он очень одарённый. И я писал эти песни в то время, ‘Don’t Stop Til You Get Enough’, знаете, ‘Shake Your Body to The Ground’, ‘Billie Jean’ и ‘Beat It’, все эти песни были написаны в то время. Так что я по большому счёту ставил перед собой в уме цели – что я хочу сделать как артист, и для меня это было важным моментом, когда я выиграл «Грэмми» за альбом “Off The Wall”, но я не был счастлив. Потому что я хотел сделать намного больше, чем это. Я не был доволен тем, как его приняли, хотя это был огромный успех, это был самый продаваемый альбом сольного артиста в то время – более 10 миллионов копий, это успех для чёрного артиста. И я сказал, что со следующим альбомом я не позволю им проигнорировать его, и я нацелил своё сердце на написание «Триллера», и я действительно сказал, что я…
Д: А что, что дало такой взлёт «Триллеру»?
М: Простите?
Д: Что дало взлёт «Триллеру»?
М: Что дало такой взлёт «Триллеру», это было такое время, время разочарования – я жил в местечке под названием Энсино, и я видел граффити, которые заявляли «диско - отстой», «диско то», «диско это», а диско было всего лишь весёлым способом заставить людей танцевать в те времена, но оно было так популярно, что общество отвернулось от него. Я сказал, я собираюсь создать великий альбом, потому что я люблю альбом, сделанный Чайковским, «Щелкунчик», в нём каждая песня – это великая песня. Я сказал, что хочу сделать альбом, в котором каждая песня будет хитом, и вот так зародился «Триллер»… И я сделал этот альбом, и он вошёл в историю, Книга рекордов Гиннеса утверждает, что это самый продаваемый альбом всех времён, и он остаётся им по сей день, и я бы сказал, что это была вершина, я достиг зенита, как я понимал, но всё же я не был удовлетворён и после, я всегда хотел сделать еще больше. И…
Д: И тогда ты…
М: И начался тур “Victory”.
Д: И ты обратился к людям, вот прежде, чем мы поговорим о турне “Victory”; был этот феноменальный кризис, когда люди умирали, и ты использовал свою известность, чтобы собрать вместе артистов и записать ‘We Are The World’.
М: Да.
Д: Как это было?
М: ‘We Are The World’ был грандиозным проектом, Куинси Джонс позвонил мне по телефону и попросил написать песню о катастрофе в Африке, Эфиопия сильно пострадала, и он знал о моей любви к людям, живущим там, потому что я часто ездил в Африку, я люблю эту культуру, люблю людей, люблю то, что они собой представляют; и тогда я написал эту песню, и он сказал, «пусть Лайонел Ричи тебе поможет», и Лайонел приехал – мы начали сводить наши идеи вместе, и мы всё время с ним разговаривали, потому что вспоминали старые времена, я ведь знал Лайонела Ричи уже много лет. И вот Лайонел и я кое-что вместе записали, но я не был этим полностью доволен, так что потом я уже пошёл в студию сам, и завершил песню, закончил её и обернул её в музыку, всё собрал воедино. Куинси был очень впечатлён ею, он сказал – это нужная песня, мы будем с ней работать. Мы выпустили её, и она стала самым продаваемым синглом вы истории и собрала много денег. Это называлось «США для Африки», и мы повысили, эта песня повысила внимание публики к этой теме. Это было спасением для Африки, это было прекрасно. Мы передали небольшой процент Америке, и основная доля сборов ушла в Африку. Это было прекрасно, прекрасное дело.
Д: В эфире преподобный Джесси Джексон, «Сохраним надежду живой», и сегодня у нас очень особенный гость, это Майкл Джексон. Столько людей слышат нас по всей стране, по всему миру, а у нас что-то вроде семейной беседы с Майклом, я ведь знаю его с тех пор, как ему было лет семь, и всю его семью. Как-то раз его отец привёз всех ребят на микроавтобусе в наш офис и спросил, могут ли они выступить на Expo, и конечно, они выступили, они по-настоящему зажгли, так что на Expo никогда ничего подобного не было больше. На самом деле, Майкл, когда мы сделали фильм «Спасите детей», это тоже был большой успех.
М: Да, так и было, верно… Я помню то время… не очень чётко, но всё же помню Джесси, и как чудесно вы относились к нам, и помню любовь публики, я слышал крики толпы и видел все эти афро, «дашики», и это было чудесное время, чудесное событие…
Д: На том шоу были Марвин Гэй, и Роберта Флэк, и…
М: А!
Д: …И O’Jays…
М: Вау!
Д: …И Staples Singers, и…
М: Вау.
Д: … Cannonball Adderley, это была грандиозная затея.
М: Это потрясающе – удивительный список людей, это величайшие таланты на свете, это потрясающе.
Д: Мы собираемся переиздать «Спасите детей» вскоре, так что люди, которые пропустили то время, будут очень рады увидеть всё это. Майкл, говоря о подъёме, начавшемся в Гэри, когда ты был еще ребёнком, и в подростковые годы с тобой занимались домашние учителя, и вот я вспоминаю еще одну фазу – когда начался тур “Victory”. В то время ты уже был совсем взрослым, все твои братья и сёстры были уже взрослыми, и мы встретились в Канзасе, помнишь? С твоей семьёй?
М: Да.
Д: Мы тогда молились вместе…
М: Да, верно.
Д: Турне “Victory”. Опиши это время.
М: Тур “Victory” был одной из высших вершин нашего, моего успеха, потому что «Триллер» выиграл больше «Грэмми», чем любой другой альбом в истории музыки, и он создал такой феномен, такое обожание и преклонение в мировом масштабе, и стало очень, очень трудно пойти куда-нибудь, что-нибудь сделать без присутствия прессы, вертолётов, людей, спящих в кустах в твоём дворе и прячущихся на деревьях, это была феноменальная вершина, и вот после всего этого я объявил, что отправляюсь в турне. Чтобы ездить и исполнять эти песни живьём, перед публикой, и мир в то время просто с ума сходил. Мы провели этот тур, который побил все рекорды в Америке, мы выступали на стадионах, и рекорд для стадиона «Доджерс» прежде чем мы там выступили, был за Элтоном Джоном, полтора концерта. Мы провели там 8 концертов – полный аншлаг, и они хотели еще два, то есть, у нас было 8 концертов там при полном аншлаге. (Откашливается) Это происходило по всей Америке, первым городом был Канзас, там мы встретились с вами, Джесси, я помню, как вы пришли в наш номер и произнесли молитву, это было так прекрасно, и это было удивительное время, просто удивительное. Мои мечты сбывались.
Д: Хорошо. Хорошо. Но знаешь, Майкл, как бывает в жизни, есть поговорка, что иногда должен идти дождь, и у тебя бывали времена, когда ты стремительно поднимался, но жизнь такова, что она не похожа на прямую линию, иногда бывают и грозы; и не так трудно жить, когда светит солнце, небо ясное и ветер в спину, но бывает и встречный ветер, и это как бы проверка, из чего ты на самом деле сделан, чего ты стоишь. У тебя были лучшие моменты. Что бы ты назвал худшим временем?
М: Вероятно, худшее время, самое худшее время, эмоционально и в целом, это то, что я переживаю сейчас.
Д: В этом смысле – что в этой истории сильнее всего, скажем так, ужалило тебя?
М: Что в этой истории… что?
Д: Ужалило тебя, скажем так.
М: Повтори еще раз слово.
Д: Ужалило. Ты сказал, что тебя это ранит, это худшее время.
М: Да, мне очень больно от того, через что мне приходится пройти, меня обвиняют в том, в чём и сердцем, и фактически абсолютно невиновен, и это очень больно. Но это характерно для, э-э, чёрных знаменитостей в этой стране.
Д: То, что ты столкнулся со всем этим, и ты испытываешь боль, ты думаешь, это в чём-то характерно? Как ты справляешься с этим духовно? Потому что ты был на такой вершине, и теперь твоя личность, самая твоя суть находится под ударом. Как ты справляешься с этим?
М: Я справляюсь с этим, беря пример с других людей, которым приходилось сталкиваться с подобными вещами в прошлом. История Манделы дала мне немало сил, то, через что он прошёл, и история Джека Джонсона, она сейчас вышла на DVD. Фильм называется «Непростительно чёрный». Это удивительная история человека, который в 1910 году был чемпионом мира по боксу в тяжёлом весе, и он пробился в общество, где не хотели признавать его достижений, его стиль жизни, и его заставили пройти через многое, они изменили закон только чтобы посадить в тюрьму этого человека. Они посадили его за решётку только чтобы убрать с дороги. И еще история Мухаммеда Али. Все эти истории. История Джесси Оуэнса. Все эти примеры, которые я могу найти в истории, прочитать, они дают мне силы, Джесси. И ваша история даёт мне силы, то, через что вы прошли. Потому что я застал только конец деятельности Движения за гражданские права, я же был ребёнком в 70-е, но я застал еще Движение за гражданские права, и я видел это, понимаете?
Д: И вот ты… ты подвергаешься этим ударам, и люди, которых ты когда-то обнимал, теперь каждый день выступают против тебя в суде. Как твой дух выдерживает это?
М: О, я получаю силы у Господа. Я верю в Бога Иегову, и я получаю свои силы просто от того факта, что я невиновен – ни одна из этих историй не является правдой, всё это полностью сфабриковано, и это очень грустно, очень больно. Я много молюсь, и так я справляюсь с этим, я сильный человек, я боец. Я знаю, что есть во мне. Я боец. Но это очень больно. И в конце дня я просто человек, понимаете, я обыкновенный человек. Так что мне очень, очень, очень больно.
Д: Мы с тобой наблюдали, на прошлой неделе мы говорили по телефону, что судебное разбирательство вошло в свой ритм, о чём мы говорить сегодня не будем, но теперь внимание переместилось от зала суда к тому, что ты банкрот. На прошлой неделе люди звонили со всей страны и спрашивали: «Майкл действительно банкрот?» Майкл, ты банкрот?
М: Это совершенно не правда. Это просто один из способов унизить меня и втоптать меня в грязь. И это такой же пример, как я говорил вам уже, как с другими людьми в прошлом. То же самое. Не верьте, это таблоиды, это сплетни ради сенсаций.
Д: Почему вопрос денег вышел на первое место? Некоторые из позвонивших считают, что дело в каталоге Sony. Что в этом каталоге?
М: В моём каталоге Sony, там вся музыка «Битлз», вся музыка, которая принадлежит мне – мне принадлежат права на “Sly and the Family Stone”, например, у меня есть много всего, Элвис – очень много песен Элвиса, это огромный каталог, очень ценный, он стоит много денег. И прямо сейчас, когда мы говорим об этом, идёт большое сражение. Я не могу ничего точно сказать, не могу комментировать, но существует много заговоров, заговоры плетутся прямо сейчас, пока мы говорим.
Д: Многими твоими друзьями и членами семьи предполагается, что эта битва идёт именно за каталог, а не за что-либо другое. Ты веришь в это?
М: Ну, знаете, я не хотел бы комментировать. Я не хотел бы комментировать, Джесси – это очень деликатный вопрос, я лучше предоставлю тебе сделать комментарий по этому поводу.
Д: Позволь тогда сменить тему. Поскольку столько человек нас слушают, и есть столько мнений – я вот был в Лондоне пару недель назад, и там про Майкла Джексона говорили круглосуточно, дни и ночи напролёт обсуждалось, что ты попал в госпиталь и опоздал на слушание в суд. Ты сказал, что получил травму. Что случилось в тот день?
М: Я выходил из душа и я… я упал. И всем весом, хотя я довольно хрупкий, всем своим весом упал на рёбра. И ушиб лёгкое очень сильно. Моё лёгкое справа, мне больно и сейчас, когда мы говорим, и я каждый день хожу на слушания со страшной болью. И я сижу там, я сильный, стараюсь быть сильным, насколько могу. Сейчас мы следим, чтобы не начать кашлять кровью, доктор сказал, что это очень опасно, и если я начну кашлять кровью, он сказал, это очень опасная вещь, так что мы следим за этим очень внимательно.
Д: Циники говорили, что ты притворялся. Казалось, даже судья не хотел тебе верить, хотя ты только что приехал из госпиталя.
М: Знаете, никакого притворства не было во всём этом. Был сделан снимок, и вы могли бы увидеть отёк на моей грудной клетке, я хочу сказать, если бы вы могли видеть это, сейчас всё ярко-красное. И я еще ударился при падении подбородком и сильно поранил голову над лбом, до крови, в общем, это было очень серьёзно. И мы лечим это сейчас, я принимаю лекарства, мы следим за этим очень внимательно.
Д: Я слушаю, как ты рассказываешь всё это, и иногда ты остаёшься удивительно стойким, но на прошлой неделе в один момент ты плакал. Что случилось, что заставило тебя сорваться тогда?
М: Вы имеете в виду, в суде?
Д: Да.
М: Мне было больно. Я сидел там, и мне было больно. Боль была такая сильная, что я не мог удержать слёзы. Боль была такая сильная в тот момент, я просто не мог справиться с этим. Так что я взял платок и спрятал лицо, и…
Д: Значит, это была твоя собственная боль, а не то, что говорилось на слушании?
М: Нет, это не имело отношения к происходящему вокруг. Это было только из-за моей собственной, физической боли.
Д: Майкл, нас слушают столько людей, я стараюсь передать содержание телефонных звонков, получаемых нами сегодня и на прошлой неделе, и зная, что люди слушают тебя, что бы ты хотел, чтобы они узнали? Нам звонят из Филадельфии, из Голландии, Англии, Нью-Йорка и Миссисипи, Флориды и Калифорнии – что бы ты хотел, чтобы люди знали?
М: О чём?
Д: О тебе. О том, что ты думаешь и как ты себя чувствуешь сейчас.
М: Ну, я бы попросил быть сильными, молиться за моих детей, мою семью и меня. Это очень… трудное время, и пусть не верят в то, что слышат, видят и читают, и только потому, что это напечатано, это еще не является правдой. И, вы же знаете, сенсационность всего этого возвели в немыслимую степень. Это подогревание ажиотажа – всё это из-за моей известности. Чем больше знаменитость, тем больше мишень. Люди должны помнить об этом. Всё обращается в деньги – кто получит больший рейтинг, знаете, это ужасно, что происходит. Но это часть того, что мне приходится выстрадать, как известному человеку. Это часть того, через что я должен пройти. И просто знайте, что я в конце концов буду оправдан, я молюсь об этом, потому что я знаю правду. Я невиновный человек. И я верю в Господа и люблю Господа. Просто продолжайте молиться за нас.
Д: Знаешь, вот учитывая твою веру в Бога и в себя, твоё заявление о невиновности, и ты проходишь через эту бурю, веря в то, что победишь, это очень упорная битва, и она еще не закончена, и всё, что на тебя свалилось – будешь ли ты что-то делать иначе, когда всё это закончится?
М: Буду ли я что-то делать иначе?
Д: Иначе. Когда этот период останется позади.
М: (откашливается) Ну, мой уровень доверия изменится. Очень много сговоров вокруг. Вот что я могу сказать. Очень много такого.
Д: Ты думаешь, что…
М: Сплошь вокруг меня.
Д: Это сговоры относительно твоей известности, или суда, или каталога – что, по-твоему, является причиной?
М: Я не могу комментировать. Я не могу комментировать это, Джесси, я не хочу… и к тому же, судьёй выдано распоряжение о молчании, а это очень серьёзно. Я не хочу сказать что-то не то. С неверным оттенком. Это очень щекотливый вопрос. Всё очень сложно в нашей ситуации сейчас.
Д: Хорошо. Позволь мне спросить тебя всё же, это для тех, кто искренне молится, хочет помочь и мечтает увидеть Майкла Джексона снова. Чего могут люди ожидать от тебя?
М: Ну, как я всегда говорю, я человек искусства. Я очень, очень, очень люблю искусство. И я музыкант, я режиссёр, я автор, я композитор, я продюсер, я люблю эту атмосферу. Я очень люблю фильмы. Я думаю, это самый выразительный вид искусства. Скульптор может создать статую, художник может рисовать, но они улавливают только один момент, они останавливают время в одном моменте. В кино вы проживаете этот момент. Вы живёте, вы владеете аудиторией целых два часа, вы владеете их мозгом, их умом – вы можете перенести их в любое место, куда захотите. И эта идея зачаровывает меня – что тебе даётся власть управлять людьми, тронуть их так, чтобы их жизнь изменилась, сочетать музыку и личность воедино. Это больше всего восхищает меня в фильмах, и это будущее. Потому что я люблю кинематограф очень, очень сильно.
Д: Учитывая шумиху вокруг тебя и поднятый вопрос о налогах, с которым ты столкнулся сейчас, помешает ли это тебе продолжить карьеру, когда всё это кончится?
М: Нет! Нет. Вовсе нет. Потому что я знаю, кто я есть, снаружи и изнутри, и я знаю, что я хочу делать. И я всегда буду следовать своим мечтам и идеям в жизни. Я очень смелый человек, и я верю в настойчивость, в решительность, и, знаете, во все эти чудесные вещи, все те идеалы, которые так важны для целеустремлённого человека, понимаете?
Д: Люди добились очень многого, и, говоря о твоих мечтах, о чём ты сейчас мечтаешь?
М: О, как я говорил прежде, изобретать что-то новое, соединять кинематограф с другими вещами, которые я собираюсь сделать, и здесь есть несколько сюрпризов. И некоторые социальные проекты, которыми я хочу заниматься в будущем. Например, в Африке. У меня есть некоторые большие планы, с которыми я собираюсь работать там. У меня были встречи с людьми, которым пришлось прилететь сюда ко мне, поскольку сам я связан тем, что сейчас происходит, но моё сердце нацелено на то, чтобы сделать некоторые вещи там, я очень этого хочу.
Д: Итак, у тебя есть проект. Потому что часто люди просто в такой ситуации замораживают все дела, но ты думаешь о следующем проекте. Чем ты собираешься заняться немедленно? Что у тебя в планах прямо сейчас?
М: Вероятно, песня по поводу цунами, мы хотим собрать деньги для пострадавших от цунами, потому что и Африка тоже… м-м-м, это ведь был Мадагаскар? Одна из тех стран…
Д: Безусловно. И Мадагаскар.
М: Сомали и Мадагаскар пострадали очень сильно, а об этом не говорят так много, как о других странах. И сейчас мы должны… то есть, моё сердце сочувствует каждому, но, по крайней мере, они могли бы сказать правду, рассказать всё верно – они же никогда не говорят о разрушениях и проблемах в Африке, так что мы и я хотим сделать что-то для этого. И, конечно, я работал над планами постройки курорта, я хочу построить его в Африке. Прекрасные отели, просто очень красивое место для людей, для семей, что-то очень красивое там [в Африке]. Там очень много прекрасных, красивейших мест. Так что я хочу делать что-то на международном уровне, понимаете?
Д: Знаешь, что интересно насчёт этого цунами, это же стихийное бедствие, его нельзя было предотвратить, может, если бы были какие-то устройства раннего оповещения, можно было бы спасти сколько-то жизней, но всё-таки это было стихийное бедствие. А вот то, что ты упомянул – если мы потеряли 200 тысяч жизней из-за цунами, то когда мы потеряли два миллиона жизней в Судане, это была катастрофа по вине человека, и нефть и другие материалы там так и застряли, а потом еще было 4 миллиона в Конго. И, я думаю, мы же с тобой разговариваем почти каждый день, ты стремишься помочь пострадавшим от африканского кризиса – похоже, это занимает большую часть твоих намерений на данном этапе твоей жизни.
М: Да, так и есть. Потому что, Джесси, это в моём сердце очень глубоко – я действительно люблю Африку, я люблю людей Африки. Вот почему, как только выдаётся случай, дети и я садимся в самолёт и летим в Африку, мы отдыхаем там. Я провожу больше своего свободного времени в Африке, чем в любой другой стране. Мы любим этих людей, мы любим окружающую среду. Топографически, это же одно из самых красивых мест на всей Земле. Нам никогда не показывают сахарно-белых песчаных пляжей, а там они есть! Нам никогда не показывают прекрасного, пейзажей, никогда не показывают городов, метрополисов – Йоханнесбург, Кейптаун, Кения, Берег Слоновой Кости, Руанда – это всё прекраснейшие места! Это потрясающе красиво! И я хочу привлечь внимание публики тем, что я делаю, это моя мечта на протяжении многих лет. И все вокруг меня знают это, потому что я езжу туда очень часто.
Д: Да, знаешь, красота Рима нам известна, потому что о ней есть фильмы.
М: Вот именно.
Д: Мы знаем о красотах Британии потому, что об этом есть фильмы, есть фильмы о Париже, но мы не так много видим фильмов об Африке. Мы видим только нищету и страдания в Африке. Мы не видим её как феноменальный, богатейший континент песков, морей и…
М: Потому что…
Д: …нефти и ресурсов.
М: Да, потому что мир завидует Африке на протяжении многих веков, потому что её природные ресурсы феноменальны. Это действительно так. И это колыбель цивилизации. Наша История, многие библейские истории происходили в Африке. И многие великие цивилизации были в Африке. Египет ведь в Африке!!! Они вечно пытаются отделить одно от другого, но Египет – это же Африка!!!
Д: Да, и что действительно верно, это то, что когда Иисусу грозила смерть, когда царь Ирод издал указ уничтожить всех перворожденных младенцев, Иосиф увёз Иисуса в Египет, и они жили там 12 лет.
М: Это правда. Это правда.
Д: Ты проявляешь удивительную глубину и преданность своему делу. И под конец нашего разговора, Майкл – люди слушают нас, и я не стал давать звонки в эфир сегодня, чтобы ты мог поделиться с нами тем, чего ты никогда не говорил, но люди будут смотреть новости о суде на следующей неделе и в дальнейшем, и чтобы ты хотел, чтобы твои поклонники…. нам звонят сейчас из Лондона, из Голландии и со всей Америки, множество людей слышит тебя сегодня. Что бы ты хотел сказать своим поклонникам и даже своим противникам сегодня?
М: Я просто хочу сказать – фэны в каждом уголке Земли, всех национальностей, всех рас, всех языков, я люблю вас всем своим сердцем. Спасибо вам за вашу любовь, поддержку и понимание в эти времена испытаний. Я благодарен за ваши молитвы и ваши добрые пожелания. И, пожалуйста, будьте терпеливыми, будьте со мной и верьте в меня, потому что я совершенно, абсолютно невиновен. Но знайте, что немало заговоров плетётся прямо сейчас, пока мы говорим.
Д: Что ж, сейчас Пасха, мы можем падать и можем вставать. Добрая весть в том, что для Бога ничего не трудно. И те, кто верует, искренне верует – неважно, как глубоко они могут упасть, они получат верёвку, чтобы выбраться, а не лопату, которая их закопает. Они будут вытянуты наверх и вновь поднимутся. Майкл, спасибо тебе, что поделился своими чувствами со страной и миром, и спасибо, что встал так рано у себя в Калифорнии.
М: Благослови вас Господь.
Д: Благослови Господь и тебя, и сохраним надежду живой. Поговорим еще минутку вне эфира, ладно?
М: Пока.
Д: Отлично.

Он не обидел бы и мухи

перевод Emely http://forum.myjackson.ru

Говард МакКрари, США

Брюс Сведен, Майкл и МакКрари

Я познакомился с Майклом летом 1979, когда моя семья отправилась в тур с группой "The Jacksons”. Моя сестра представила меня и моих братьев Майклу на одной роскошной вечеринке в Техасе. Майкл спросил меня женат ли я, и я ответил, что живу отдельно с женой, так как мы собирались разводиться. Тогда он сказал: «Я буду молиться за тебя».

Я всегда буду помнить какое это было удовольствие работать с Андре и Сандрой Крауч над альбомом “Dangerous” в студии Вестлейк. Мы записывали бэк-вокалы к песне “Keep the Faith”, и в какое-то время Андре повернулся ко мне и сказал: «Говард, остановись на этом!» То, что получилось в результате сведения бэк-вокалов, очень понравилось Майклу. Он пришел в полный восторг, повторяя: «Как мне это нравится!»

Сет Риггс один из моих самых дорогих друзей. Он был репетитором Майкла по вокалу на протяжении 31 года. Он начал работать с Майклом со времен «Триллера» и ездил с ним в туры, чтобы голос Майкла звучал на высоте. Помню, как на одно Рождество мне позвонил Сет по просьбе Майкла, и попросил меня организовать хор из 12 детей, чтобы рождественским утром те спели в доме Майкла.

Я позвонил своей сестре Черити, и мы собрали детей с лучшими голосами, и, конечно же, некоторые дети были из наших семей. У нас было менее двух дней на репетиции перед тем как дети должны были отправиться из моего дома в отель на Беверли Хиллз, где жил тогда Майкл. Дети исполняли “Heal the world”, “Silent Night", “Santa Clause is Coming to Town”, а также другие песни. Майкл сидел со своими детьми в главном фойе и слушал. Его дети были одеты в костюмы ангелочков. Майкл был таким любящим отцом. Из-за акустики, как в соборе, казалось, что мы слышали голоса ангелов. Это был священный момент для всех нас. Для детей то утро было рождественской сказкой. Я никогда не мог понять почему пресса была такой безжалостной по отношению к Майклу. Он был ангелом.

Однажды Майкл взял с собой Сета на встречу с папой римским Павлом. Пока они ожидали в зале для гостей, в комнату залетела муха. Когда Сету уже надоело ее жужжание, он взял журнал и убил ее. Со слезами на глазах Майкл спросил:«Зачем ты это сделал?» Сет резко ответил: «Своим жужжанием она действовала мне на нервы!» Майкл ответил ему как буддийский мудрец: «Она наслаждалась своей свободой и жила своей жизнью, а ты убил ее!» Благодаря состраданию Майкла к мухе, у Сета появилось более глубокое понимание того, что нужно ценить жизнь любого существа.

Это самая показательная история, которую я когда-либо слышал, описывающая широту души Майкла Джексона. Если Майкл мог сострадать даже мухе, то какового же было его сострадание человеку, животным, его фанатам, друзьям, семье? Это важно знать особенно тем, кто приписывал ему ужасные преступления, которые он никогда не смог бы совершить.

Когда над Майклом шел суд в Санта Марии, и когда, казалось, весь мир отвернулся от него, я всегда верил в Майкла и его чистую душу. Были артисты, которые пели песни в поддержку невиновности Майкла, были министры, ходатайствующие в интересах справедливости. В знак благодарности Майкл любезно приглашал всех нас в Неверлэнд.

Невероятно, что некоторые люди могут сделать ради денег. Жадность, ложь и агрессия – вот от чего Майкл хотел, чтобы мир был исцелен. Но ещё не поздно. Я знаю, есть такие же, как и я, кто верит в мечту Майкла, что мы можем жить в лучшем мире, если сохранить веру. Для всех нас жизнь должна служить какой-то цели. Я искренне верю, что Майкл Джексон пришел в этот мир, чтобы научить нас проявлять заботу. Он заботился постоянно. Он был единственным человеком в моей жизни, который не обидел бы и муху.

Майкл, ты и твоя музыка, твоя улыбка, твой танец, но более всего - твои послания, будут жить в наших сердцах. Ты не только король поп-музыки, но и "Король сердец".

http://clubs.ya.ru/4611686018427392406/

От morinen с http://mj-ru.livejournal.com/258164.html :

Он любил сильнее

Еще одна история из книги “A life for L.O.V.E.” – в некотором роде ответ на предыдущую. Некоторые истории, как эта, - очень личные, и понятно, почему люди никогда об этом никому не рассказывали. Но с другой стороны, горько, что знания о некоторых вещах никогда не выйдут за пределы фан-сообществ.

Он любил сильнее

Бригитта Блемен, Марина Доблер, Стефани Гросе, Соня Винтерхоллер, Германия

Поначалу мы были шокированы событиями, которые разворачивались перед нашими взорами, и просто не могли поверить в то, что Майклу придется вынести подобные обвинения, клевету и боль во второй раз в жизни. Хотя обвинения были нелепыми и очевидно сфабрикованными, обвинить его в столь ужасной вещи, как насилие над ребенком, и убедить в этом весь мир через некомпетентных журналистов – это самое ужасное, что можно было с ним сделать. Мы знали, что это разбило Майклу сердце, особенно когда так называемые «друзья» отвернулись от него в час нужды и даже многие поклонники не знали, чему верить, и предпочли уйти в тень, пока ситуация не прояснится.

Но мы понимали, что нужно было действовать – нужно было как-то показать ему, что есть еще люди, которые не верят в то, что говорится. Поэтому, как только назначили дату первой явки в суд в январе 2004 года, ничто не могло удержать нас от поездки в Калифорнию.

В Санта-Марии мы с ужасом увидели целую армию людей: вертолеты, летавшие над зданием суда в поддержку медийной вакханалии с сотней журналистов со всех концов мира, и несколько сотен зевак, осадивших территорию. Обстановка была, мягко говоря, беспорядочной. Мы с облегчением нашли в толпе знакомые лица поклонников, стоявших у барьеров с призывами к вере и любви, написанными для моральной поддержки Майкла в этот страшный день.

Когда Майкл прибыл и прошел в здание, нам показалось, что он выглядел уверенным, решительным и сильным, и он укрепил наше впечатление, когда на обратном пути поприветствовал поклонников у ограды и даже запрыгнул на крышу машины, чтобы его было лучше видно. Откровенно говоря, его вид нас приободрил и немного усыпил наши тревоги. Но сердцем мы знали правду – глаза не могли нас обмануть.

После судебного слушания толпа двинулась в Неверленд, потому что прошел слух, что Майкл откроет ранчо для публики. Тысячи людей смогли, наконец, удовлетворить свое любопытство и провести день в его парке развлечений, зоопарке, аркаде – они пили и ели вдоволь и воспользовались возможностью, чтобы заглянуть в дом Майкла. Очевидно, в большинстве своем, люди просто развлекались от души.

Мы же, поклонники, чувствовали себя совсем иначе. Майкл однажды сказал: «Неверленд – это я. Он олицетворяет самую мою сущность». Поэтому у нас было такое ощущение, будто Майклу пришлось обнажиться, вывернуть свой внутренний мир перед публикой, чтобы они все увидели и смогли, наконец, понять его. В тот день на ранчо нас посещали очень грустные мысли, и для нас Неверленд уже не был тем волшебным местом, что мы видели раньше. И тот факт, что ранчо осадила пресса, только усугубил ситуацию: над ним постоянно кружили вертолеты и снаружи ожидали десятки объективов.

Несколько дней спустя большинство поклонников разъехались по домам. По какой-то причине мы взяли билеты на пару дней позже, чем остальные, поэтому внезапно остались в этой местности одни. Мы немного поездили по окрестным достопримечательностям, но каждый день возвращались к воротам Неверленда, чтобы побыть поближе к Майклу в остаток нашего путешествия.

Снаружи Неверленд выглядел как обычно, но изнутри место было осквернено и его дух уничтожен. Как и другие поклонники, которым было не все равно, мы отчаянно хотели помочь Майклу – облегчить его боль, поднять ему настроение, – но не знали, как это сделать. Мы написали ему письма поддержки, смастерили кое-какие воодушевляющие подарки и попытались передать их через охрану.

Однажды вечером, когда мы сидели на траве у ворот, из Неверленда выехал один из братьев Майкла. Так как мы в тот момент ели, мы не обратили на него особого внимания, но он остановил машину и помахал нам, так что, в конце концов, мы встали и подошли к нему. Мы поздоровались и спросили, как Майкл. Он ответил, что Майкл «ничего», учитывая обстоятельства, но нотка грусти в его голосе не ускользнула от нас.

Мы спросили, может ли он передать Майклу кое-какие подарки, но он ответил, что мы можем передать их ему сами. Он объяснил, что Майкл будет выезжать из Неверленда завтра рано утром, и если мы будем здесь, то он обязательно остановится поговорить с нами. Мы лишились дара речи от такой перспективы, но в итоге поблагодарили его за то, что он дал нам об этом знать.

Конечно, мы разволновались и стали ломать голову над тем, что можем сказать или сделать, чтобы приободрить Майкла. Надо ли говорить, что нам предстояла бессонная ночь. Будильник зазвонил посреди ночи, и вскоре мы были уже на пути в Неверленд. Когда мы подъехали к воротам и запарковались на своем обычном месте, мы заметили, что вся охрана начеку. Позднее они объяснили нам, что посреди ночи там опасно, потому что всякие ненормальные – расисты или пьяные – носятся мимо ворот на машинах и выкрикивают грубости, а порой даже кидают чем-то в направлении охраны. Они боялись, что в один прекрасный день может начаться стрельба или кто-то даже попытается протаранить ворота на машине, чтобы причинить вред Майклу. Поэтому, увидев, что мы всего лишь поклонники, они вздохнули с облегчением.

Было еще темно и очень холодно – нам даже пришлось снять корку льда с лобового стекла нашей машины. Мы привезли с собой декоративные свечи и выложили из них сердечко у дороги, а затем приготовили наши подарки, письмо и стали повторять слова, которые собирались сказать Майклу, чтобы не забыть их на нервной почве.

Время шло, мы замерзали, а Майкла все не было. Мы уж было подумали, что его брат подшутил над нами, как вдруг увидели свет фар большого транспортного средства, движущегося по территории Неверленда к воротам. Сначала мы даже не поняли, что это, но потом разглядели ползущий по направлению к нам большой автобус. Медленно до нас дошло, что этот автобус, наверное, как-то связан с Майклом. Мы стояли, словно прикованные к месту, и смотрели на приближающийся автобус, пока он не остановился перед воротами. К нему подошли два охранника, и автобус выкатился к нам из ворот. Он открыл дверь, и к нам вышла ассистентка Майкла с вопросом, есть ли здесь кто-нибудь из прессы. Мы ответили отрицательно. Тогда она велела нам идти за ней. Из-за нашей нервозности мы с минуту колебались. Она поднялась в автобус, потом снова вышла и сказала, что каждая из нас может зайти внутрь – по отдельности.

«По отдельности?» - переспросили мы вслух. Мы не могли поверить, что все это происходит на самом деле. Не то чтобы мы не хотели встретиться с Майклом – совсем даже наоборот, просто мы представляли себе совсем другой сценарий: он проедет мимо и опустит окно – что-то в этом духе. Но подняться в автобус в одиночестве и остаться там с ним наедине было для нас чересчур - мы оказались не готовы.

Наша подруга Стефани, которая прослушала, что сказала ассистентка Майкла, только что подошла к нам, и мы, не задумываясь, сообщили ей, что она первая идет внутрь встречаться с Майклом. У нее не было времени отказаться…

Стефани:
«Я пошла в автобус первой. Я взобралась по ступенькам и на последних двух упала прямо под ноги Майклу – страшно смутившись при этом. Пока я вставала на ноги, я не заметила, как Майкл подошел ближе. Когда я подняла глаза, он стоял прямо передо мной. Едва не отшатнувшись назад, я посмотрела прямо ему в глаза и в состоянии шока смогла сказать только: «Привет». Он тоже ответил «привет» и поцеловал меня в обе щеки. Я пыталась вспомнить все умные предложения, которые мы придумали ранее и даже записали на бумажку, но они не приходили на ум. В тишине, которая повисла между нами, Майкл нахмурился, будто пытаясь понять, о чем я думаю. Чувствуя безвыходность положения, я вспомнила, что несколько дней назад охранники Неверленда забрали у нас подарки для Майкла. Мы с моими слабослышащими родственниками сделали ему в поддержку баннер, на котором языком жестов было написано «Мы верим в тебя». Этот баннер был среди подарков, которые должны были передать Майклу. И теперь, стоя лицом к лицу с Майклом, я спросила его, получил ли он те подарки. Он подтвердил, и тогда я спросила, обратил ли он внимание на баннер. Он задумался на мгновение, а потом, как если бы что-то всплыло у него в памяти, протянул: «Дааа…» Я помогла ему, вставив, что на баннере была надпись на языке жестов. Это освежило его память, и он воскликнул: «О, да-а!» Я спросила его, понял ли он смысл знаков. Он ответил просто: «Нет». Конечно, я объяснила ему: «Мы верим в тебя!»

Он упал прямо ко мне в руки и крепко обнял меня. Я воспользовалась шансом, чтобы поблагодарить его за то, каким человеком он был, и за то, как много людей он вдохновил и как помог моим слабослышащим родственникам. Слушать музыку для них очень нелегко, и они слышат ее совсем не так, как мы. Для них все звучит экзотично и несравнимо с теми звуками, которые можем различать мы. Нам повезло, что мы можем наслаждаться музыкой Майкла и звуками вокруг без усилий. Проникшись его искусством, полюбив Майкла и восхищаясь им, они натренировали слух, слушая его песни снова и снова, концентрируясь на деталях и пытаясь распознавать повторяющиеся элементы, отдельные слова. Такая тренировка повлияла на их повседневную жизнь: школа стала даваться им проще, им проще стало ориентироваться в мире слышащих людей.

Услышав это, Майкл был глубоко тронут, и мы еще какое-то время стояли, крепко обнявшись, не в силах сдержать эмоции. В этот момент я почувствовала, что это уже не односторонняя поддержка Майкла поклонниками – мы были нужны ему рядом, чтобы черпать мужество из таких историй, как моя. Он подкрепил мои догадки словами: «Скажи всем поклонникам, что я их очень люблю и ценю их поддержку по всему миру. Вы все очень дороги мне, и я нуждаюсь в вас». Про тяжелую ситуацию, в которой он находился, он добавил, что те, кто в ответе за эти ужасные обстоятельства, «пытаются уничтожить» его, и что все это «большая ложь, неправда!» Он настойчиво просил меня вернуться и поддержать его во время суда. Наверное, этого достаточно, чтобы описать те искренние отношения, что были у Майкла с нами, поклонниками, – между нами не было преград, и он считал нас близкими, как семья. Пережив эти минуты, я вышла из автобуса другим человеком».

Стефани спустилась со ступенек автобуса, и следующей идти к Майклу должна была Соня. Неуверенно она сделала несколько шагов наверх…

Соня:
«И вот внезапно я стою прямо перед Майклом и глупо говорю ему: «Привет, Майкл». Я отчаянно пыталась вспомнить вопросы, которые мы подготовили и записали, чтобы задать ему, но в этот момент все это испарилось. Единственный уместный вопрос, который пришел мне в голову, был «как ты?» Его я и задала. Майкл просто молча стоял передо мной. Он даже не смотрел на меня, только крепко сжимал мою левую ладонь обеими руками. Затем он наклонился и поцеловал меня в каждую щеку, по-прежнему не проронив ни слова. Я немного растерялась и не знала, что делать. Поэтому снова я спросила его: «Ты в порядке?» Он, наконец, посмотрел прямо на меня и выпалил: «Нет!» Сжимая мою руку, он продолжил: «Я притворяюсь, что я в порядке, но это не так – не так!» В ту же секунду он обнял меня очень крепко, и я поняла, что он плачет. О боже, теперь я начала понимать, почему он ничего не говорил до этого! Он пытался не потерять самообладания, не заплакать, а тут я со своими вопросами…

Мы стояли так какое-то время, просто обняв друг друга. Майкл всхлипнул несколько раз, и я ощущала, как он дрожит, хотя в автобусе было довольно тепло. У меня ушло, наверное, полминуты на то, чтобы осознать, что в это мгновение Майкл обнимает меня, плачет и показывает мне свои истинные чувства. До этого момента я на самом деле думала, что он пойдет на предстоящий суд сильным и с позитивным настроем, какой он продемонстрировал во время предъявления обвинений несколькими днями ранее. Какой же наивной я была! Конечно, ему было так страшно и больно, как только может быть перед лицом столь ужасных обвинений, когда все, чего он хотел, это помочь ребенку, как помог многим другим несчастным детям до и после этого.

От этих мыслей в голове и от ощущения того, как Майкл дрожал, мне самой пришлось бороться с подступающими слезами. Майкл в это время говорил мне, что присутствие поклонников у здания суда очень помогло ему, и что мы должны позвать всех фэнов вернуться и поддержать его. «Это так много для меня значит!» - говорил он и продолжал: «Иди и в интернет и скажи всем поклонникам, что я их очень люблю!» Он сказал это прямо мне в ухо, потому что мы по-прежнему обнимались. Хотя он все еще всхлипывал между словами, его голос звучал так мягко и чудесно. Я ответила ему, что мы обязательно передадим его слова фэнам, и что многие из нас с удовольствием присутствовали бы там все время, но живут в Европе или где-то еще – я упомянула, что мы из Германии – и что нам трудно вырваться на все слушания. Я просто хотела объяснить, почему мы и другие фэны не сможем быть там каждый день, хотя и хотели бы. Мне кажется, он понял, что я хотела сказать. Он произнес только: «Я знаю», - и сжал меня очень крепко. Я чувствовала, что это самое эмоциональное объятие, которое у меня когда-либо с кем-либо было. В тот момент совсем неважно было, кто он и кто я – мы были просто два человека, обнимавшие друг друга. Это было удивительно. Эмоции захлестнули меня, и не в силах сдержаться, я произнесла: «Я люблю тебя так сильно…» Мы крепко обнимались еще несколько секунд, а потом одновременно отпустили друг друга.

Я была так растеряна, что чуть было не ушла из автобуса, не сказав больше ни слова. Но потом я вспомнила, что у меня для Майкла был маленький баварский флаг, на котором мы написали «Мюнхен любит тебя». Поэтому я снова повернулась и сказала: «А, вот это тебе». Он взял флаг своей большой ладонью, в которой флажок почти исчез, и ответил «спасибо». После этого я, наконец, спустилась с лестницы на подгибающихся ногах».

Соня вышла из автобуса белая, как полотно. Следующей была Марина.

Марина:
«Вид Сони заставил меня заволноваться – не из-за встречи с Майклом, а из-за того, насколько эмоционально тяжелой она может получиться. Я остановилась, увидев Майкла, глядящего на меня сверху ступенек. «Доброе утро, Майкл», - сказала я ему робко. Поначалу он просто смотрел на меня, не шевелясь. Казалось, он собирался что-то произнести, но вдруг взял меня за руки и подтянул к себе на две оставшиеся ступеньки вверх, после чего поцеловал в каждую щеку и крепко обнял. В этот момент все накопленное напряжение, весь страх и вся печаль за него, все переживания, все мое сострадание, и главное, вся любовь к нему полились по моему лицу потоком слез. «Я так люблю тебя, Майкл!» - только и смогла произнести я. Тут Майкл тоже не смог сдержаться, хотя и пытался изо всех сил, и заплакал, отвечая: «Я люблю тебя гораздо сильнее!» Он обнял меня еще крепче и, пытаясь успокоить, поглаживал по голове и спине.

Мы оба не могли успокоиться, и кажется, плакали все сильнее и сильнее. В тот момент я почувствовала и поняла, как глубоко огорчен, уязвлен и сломлен Майкл был тем, что происходило в его жизни. У него вовсе не было такой уверенности, какую он пытался продемонстрировать миру несколькими днями ранее у здания суда в Санта-Марии. В какой-то момент Майкл начал дрожать всем телом. Было настолько очевидно, что ему в жизни нужны люди, на которых можно опереться, которым можно верить, - люди, которые были бы уверены в его невиновности. Некоторое время мы просто сжимали друг друга в объятиях, всхлипывая, а потом он вдруг сказал надломленным голосом: «… знаешь, они сделали мне этим так больно, они пытаются меня уничтожить…» При этом его колотила дрожь, и я беспомощно пыталась утешить его, как могла, поглаживая по спине, но слова утешения не шли, потому что я знала: положение, в котором он находился, было просто ужасно, и утверждать обратно было бы откровенной ложью. «Я знаю… знаю…» - вот и все, что я могла пролепетать, к тому же мы столько плакали, что оба едва могли дышать. Майкл был похож на утопающего, который хватался за соломинки – он сжал меня еще сильнее, почти до боли. И вот в этот момент глубочайшего отчаяния он попытался заговорить снова. Почти потеряв голос от плача, он хрипло прошептал с отчаянием и мольбой: «…но мы должны вылечить мир и помочь детям». То, как он выговорил эти слова, вызвало у меня нешуточное беспокойство, потому что в них слышалась какая-то нота прощания, как если бы он пытался сказать, что не останется здесь надолго, и что мы, фэны, должны выполнить его миссию.

Инстинктивно я ответила: «Конечно – но мы сделаем это вместе с тобой, Майкл!» - пытаясь сказать ему, как сильно он нам всем нужен. При этих словах у Майкла снова начался приступ рыданий, и он начал всхлипывать так сильно, что мне пришлось поддерживать его и на ногах и пытаться удержать равновесие за нас обоих. И снова мы долго плакали, и только через какое-то время Майкл вдруг нашел в себе силы собраться. Я постаралась последовать его примеру. Дрожащие, с лицами, мокрыми от общих слез, мы, наконец, попрощались, и я пошла вниз по ступенькам, чувствуя себя совершенно выжатой, с сердцем, порванным в клочья».

Бригитта:
«Пока Марина была наверху с Майклом, я осмелилась заглянуть внутрь только разок, и увидела их в объятиях друг друга – похоже было, что они плакали. В автобусе было темно и играла негромкая фортепианная музыка. Я дрожала от холода и нервного напряжения, не зная, чего ждать. Поэтому я старалась отвлечься беседой с ассистенткой Майкла, которая стояла рядом с кабиной водителя. Я рассказала ей о том, почему мы здесь – о том, что мы приехали на судебное заседание, но улетаем позже, потому что такие билеты были дешевле.

За разговором я услышала, как Марина идет в моем направлении и пытается спуститься из автобуса. Не говоря ни слова, сама не своя, Марина протиснулась мимо меня и чуть не упала со ступенек, споткнувшись. Честно говоря, ее состояние и звуки всхлипов, что я слышала раньше, меня немного напугали. Поэтому я попыталась всеми силами потянуть время, но после того, как я помогла Марине выйти из автобуса, пришла моя очередь.

Медленно и робко я забралась по ступенькам к Майклу, избегая смотреть на него. Я не хотела смотреть ему прямо в глаза, чтобы не смущать его и не смущаться самой, поэтому просто протянула ему руку со словами: «Привет». Но прежде чем я успела что-либо произнести, он схватил меня за руку, подтянул к себе и немедленно крепко обнял. Я практически висела на две ступеньки ниже, чем стоял Майкл, а он подтягивал меня к себе ближе и ближе. В автобусе был небольшой барьер, отгораживавший место водителя и служивший одновременно преградой, чтобы люди не падали, и поручнем тем, кто поднимается наверх. Поскольку я не успела подняться до конца и Майкл схватил меня раньше, этот барьер уперся прямо мне в живот, что было не очень удобно, особенно потому что Майкл прижимал меня к себе через него очень крепко и не отпускал.

Но поскольку было ранее утро – я была уставшая, замерзшая, растерянная и взволнованная, - мои чувства работали выборочно, и я забыла про этот упирающийся мне в живот барьер через несколько секунд. И только через какое-то время я почувствовала, какое тепло исходило от Майкла, и заметила, что он пытается согреть меня, потирая рукой мою спину. Он, должно быть, почувствовал, как сильно я тряслась. Звук трения руки по куртке наконец меня «разбудил», и я почувствовала, что Майкл тоже немного дрожит и что он плачет у меня на плече. Мы простояли так минуту или две, ничего не говоря. Потом я услышала, как он шепчет мне в ухо: «Выйди в интернет…» Как я уже сказала, я была немного не в себе в тот момент, и поняла только, что он говорит что-то про интернет. Но в конце концов мне удалось сосредоточиться, и я расслышала продолжение фразы: «Выйди в интернет и скажи всем, скажи всем поклонникам, что я их очень люблю и что они должны придти в следующий раз в суд! Это ТАК важно для меня!» Сказав это, Майкл прижал меня к себе еще крепче. Я едва могла вздохнуть, но ответила: «Я обещаю, они придут – для нас это тоже очень важно» (я имела в виду, что нам тоже важно наконец оказать ему поддержку и помочь чем-то, после того как он стольким помог миру). После этого Майкл снова заплакал. Я чувствовала себя беспомощно и растеряно, дрожала и всхлипывала, но по-настоящему плакать не могла. Это больше походило на шок, и я инстинктивно начала тереть его по спине, как он меня до этого. Он на несколько секунд обнял меня крепче – я слышала его дыхание и всхлипы, - а затем отпустил. Он отступил назад, сжав ладони перед лицом, и тихо прошептал: «Я люблю тебя». Я ответила: «Я люблю тебя сильнее», развернулась в полном шоке и чуть не свалилась со ступенек, на которых стояла. Но прежде чем спуститься, я вспомнила, что у меня в руке по-прежнему зажаты три открытки из Мюнхена, которые мы надписали Майклу прошлой ночью. Они немного помялись, оказавшись зажаты где-то между барьером, Майклом и мной, но я все же повернулась и сказала: «Ой, это для тебя» - и отдала их ему. Он тихо ответил: «Ой, спасибо», все еще вытирая слезы.

Я вышла из автобуса к другим девочкам, которые переглядывались, не в силах поверить в то, что случилось, дрожа от холода, держась друг за друга… у нас просто не было слов».

Автобус простоял там еще несколько минут с открытой дверью. Мы были слишком измучены и не запомнили, что именно произошло дальше, но мы помним, как ассистентка Майкла обсуждала с охранниками, что с нами теперь делать, и как Майкл велел ей пустить нас в Неверленд и накормить и напоить чем-нибудь – очевидно, чтобы дать нам немного успокоиться и развеяться после всех переживаний.

Мы все подошли ближе к автобусу, услышав голос Майкла, и как только он снова нас увидел, он немедленно подошел к каждой из нас и сказал: «Спасибо!» Мы в ответ пожелали ему оставаться сильным и не терять веры и сказали, что будем рядом и что очень его любим. Не отпуская наших рук, он сказал очень громким глубоким голосом: «Я люблю вас сильнее!» Потом двери автобуса закрылись и автобус уехал с Майклом, который стоял у окна и махал нам, а мы махали ему.

Это холодное январское утро изменило всех нас. Это было самое тяжелое, самое болезненное переживание в нашей жизни – чувствовать, что человеку, которого ты так сильно любишь, так больно, и что ты ничем не можешь ему помочь, кроме как своей чистосердечной поддержкой и присутствием рядом. Но что впечатлило нас больше всего и показало нам настоящего Майкла, это то, что даже в самый страшный и безнадежный момент сердце у Майкла болело за других, за нуждающихся, за больных и бедных детей и за нашу планету! Мы поняли, что это было в самой сути его личности. Помощь, любовь, забота о ближнем. И как бы люди ни пытались высмеять, унизить, уязвить и даже уничтожить его, Майкл никогда не терял способности любить, переживать за других, и желания помогать людям. Он просто любил их сильнее!

Это четыре девушки из Мюнхена, чьи воспоминания о встрече с МАЙКЛОМ описаны с в статье "Он любил сильнее" - Бригитта Блемен, Марина Доблер, Стефани Гросе, Соня Винтерхоллер, Германия.

С http://vk.com/milanik:

Message from Michael JACKSON & 4 Ladies of Munich

От ЗердаПермь с http://www.liveinternet.ru/users/zerdap … 284449586/ :

Я не развожу разговоров и говорю все просто...

"Я застенчив. Я не знаю, насколько я хорош в любви, потому что я робок. В этом смысле я не такой, как многие. Я слышал, как парни могут быть очень поэтичными с девушками: "О, малышка, то да сё". Я не такой. Я не развожу разговоров и говорю все просто. Вот почему частью моей работы является выбор девушки, потому что думать, что они милые - есть моя обязанность. Таким образом, я могу все сыграть, если они мне действительно нравятся. Как некоторые девушки, которых вы видите в клипах. Я выбрал их потому, что они мне действительно нравились, но после это стало проблемой, потому что я начал им по-настоящему нравиться, а я не хочу, чтобы это становилось серьезным...."

Майкл Джексон. Разговоры по душам.
Перевод Марии Добышевой

От ЗердаПермь с http://www.liveinternet.ru/users/zerdap … 274739584/ :

... о любви

"Если вы действительно хотите знать, что я уважаю больше всего в нем - это его способность любить людей безоговорочно. Он любил всех людей. Не имело значения какой вы расы, вероисповедания, цвета кожи или пола. Они пытались издеваться над ним. То, что люди не в состоянии понять это то, что он был ребенком запертым в теле взрослого. И это было не так уж плохо. Дети невинны. Он сохранил любовь и невинность внутри себя. Я знаю, что он был очень хорошим родителем, вспоминаю историю, когда работал с Джексоном в студии Hit Factory в Майами. В автобусе было много телевизоров, и он спросил - могли бы мы выключить их. Судя по всему, один день в неделю, они выключали телевизор на целый день, чтобы дети читали. Я думаю, что это замечательная вещь. Он был простым, скромным парнем, который любил людей, как Бог говорил, что мы должны любить друг друга. Не смотря на все деньги, которые у него были, он был очень скромным человеком. "

- Джордж Майерс - инженер, работавший на “Invincible”

АКИО МОРИТА И МАЙКЛ ДЖЕКСОН (КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ)

Автор - Sway2008

Знаете ли вы, кто такой Акио Морита? Он - один из самых успешных бизнесменов новейшего времени, стоявший у истоков компании Sony и долгое время ею руководивший. Также он был близким другом Майкла Джексона. Они впервые увиделись в 1987 году, когда Майкл давал свои первые концерты во время тура Bad...

Акио Морита умер 3 октября 1999 года. Перед своей смертью он болел в течении 6-ти лет.

Йошико Морита, жена покойного, вспоминала Майкла 7 июля 2009 года.

"Первый раз, когда мой муж, Акио Морита увидел Майкла Джексона был, когда Майкл давал концерт на стадионе в Йокогаме в 1987 году. Мы поехали из Токио в Йокогаму, а после концерта собирались остановиться на выходные в нашем доме в Хаконе. Мы были очарованы его музыкой и танцем.

К сожалению, в то время не существовало сотовых телефонов, мы долго добирались домой, поздно приехали на виллу. Как только мы приехали домой, раздался звонок из Токио. Нам сказали, что менеджер Майкла звонил снова и снова, потому что Майкл очень хотел встретиться с мистером Морита, поэтому Акио позвонил ему в отель.

Майкл поблагодарил Акио за то, что он посетил шоу и и извинялся за то, что он сам чувствовал, что его представление не было на высшем уровне. Потому что его голос был не в лучшей форме, и он пригласил нас снова на концерт и обещал, что представление будет намного лучше.

Для артистов не существует вершины их выступлений: им всегда хочется добиться большего для самоудовлетворенности.

По удивительному стечению обстоятельств, во время пребывания Майкла в Японии, был мой день рождения. У нас был вечер, который проходил в нашем доме, где и была сделана эта фотография.

Как вегетарианец, он не ел мяса и рыбы, и поэтому мы приготовили большую тарелку груш, которые как раз созрели. Это и видно на фотографии. Я не помню, чтобы кто-то еще ел те груши кроме него. Этот день остался предметом разговоров в нашем доме и по сей день.

Он нашел некоторые игрушки Акио. Такие, как механическое пианино, музыкальный ящик, миниатюрную уличную шарманку и звукозаписывающее устройство из музея Эдисона, и провел весь вечер, играя с ними, как ребенок.

Пока он был в Японии, он посетил главный офис Sony, CBS Sony Studio, Sony Media World, the Ginza Sony Building и многое другое, задавая много вопросов и приобретая самую новейшую продукцию Sony.

Как и было обещано, мы были приглашены на его шоу в Токио снова в 1992 году. Тогда мы сделали много хороших фотографий , которые он подписал.

The HIStory Tour прибыл в Токио в 1996 году. Акио болел в то время . Но я прибыла в Токио, где был Майкл. Множество фанатов окружили машину Майкла, другие следовали за ним на такси. Когда мы остановились, люди стали протягивать ему листки бумаги или носовые платки. Он быстро их подписывал, а моя работа заключалась в том, чтобы их быстро возвращать. Он раздал такое огромное количество автографов по дороге от отеля до стадиона, но при этом ни разу не поморщился. Он подписывал их с удовольствием. Поскольку я сидела рядом, я помогала ему, думая о том, какой по-настоящему добрый человек он был.

Он искренне ждал встречи с Акио. В 1995 году, когда вышел альбом HIStory, Майкл сделал специальный футляр для него, чтобы преподнести Акио. Он также подписал альбом.

На крышке было написано:

"Этот альбом моей музыки сердечно посвящается Акио Морита... В знак нашей бесконечной дружбы. Мы всегда жили в одних и тех же мечтах... Со всей моей любовью".

После того, как Акио слег в 1993 году, первое письмо поддержки, которое мы получили было от Майкла Джексона.

Это была лечебная запись, которую Майкл сделал сам. Он записал свой голос:

"Мистер Морита... Мистер Морита" трижды. "Это - Майкл Джексон" - дважды. "Пожалуйста, поправляйтесь... Пожалуйста, поправляйтесь сейчас. Вы - наш провидец. Вы - наш учитель. Вы - наш лидер. Вы - наш мир. Вы столькому меня научили. Вы очень-очень сильный человек, мистер Морита. Я верю в вас." А затем: "Каждый день, в любом случае я чувствую себя всё лучше и лучше", - повторяйте эти слова в глубине своего сознания. Я люблю вас, мистер Морита. И знайте, что весь мир любит вас и нуждается в вас - ОСОБЕННО Я".

Дальше играла искренняя песня, которую он сам выбрал.

Также прилагалось письмо, которое говорило: "Проигрывать 3 раза в день: перед тем, как проснуться, перед сном, в середине дня. Майкл Джексон".

Я проигрывала эту пленку каждое утро в течение 10 минут перед тем, как Акио вставал и каждый вечер, когда я укладывала его в кровать в течение шести лет, пока он не покинул нас.

-----------------------------------------------------------------------------------------------

В 1998 году Майкл выступал в Гонолулу, на Гавайях. Мы привезли Акио в кресле на колесах на Aloha стадион. На следующий день Майкл посетил нас в нашем доме. Я не могу выразить словами, как сиял Акио в тот день. Я не могу забыть и по сей день доброту Майкла.

Прошло 10 лет, как не стало Акио. Майкл обращался с Акио, как с уважаемым учителем и другом. Много раз он спрашивал: "Как я могу лучше общаться с молодыми людьми? Что мне нужно сделать, чтобы меня больше уважали? Кому я должен доверять?"

Майкл не мог никому доверять, поэтому он чувствовал себя комфортно среди детей и животных. Много раз он звонил мне и говорил: "Мне нужна твоя помощь". Мне жаль, что , когда Акио был в самом худшем состоянии, я не могла отвечать Майклу. Я сожалею об этом сейчас.

Акио Морита говорил своей семье, что голос Майкла помогает ему чувствовать себя лучше, продлевая его жизнь.

Майкл Джексон верил в систему генерирования хорошего в сознании человека. Это особенная техника, которую применяют некоторые специалисты при лечении особо тяжелых заболеваний, таких как рак или состояние комы. Нацеливаясь на позитивное мышление, умение буквально увидеть ''свет в конце туннеля'', молитва, светлые размышления помогают организму человека справиться с недугом или полностью излечиться. Такие возможности есть у каждого человека. Когда Майкл говорил о том, что он может помогать детям исцелиться, при этом безо всякого хвастовства, он имел ввиду именно это. Он настраивал детей на позитивное мышление. Даже в тех случаях, когда у детей, прошедших тяжелые формы химиотерапией, не оставалось желания вести борьбу за жизнь, он находил для них слова, которые становились мотивацией для преодоления депрессии. Пройдя это барьер, у детей возникал всплеск позитивной энергии, которая повышала защитные свойства организма. Так было и с Гевином Арвизо, который после недель, проведенных в Неверленде смог побороть рак. Известны случаи, когда люди, находившиеся в коме в течение 10 лет, выходили из нее, как они сами говорили впоследствии, идя на звук голосов их родственников, которые разговаривали и звали их по имени во время посещений.