Глава первая
Сенсация стиля, стиль сенсации

Самым любимым предметом одежды Майкла Джексона был молочно-белый милитари-пиджак, расшитый жемчугом и кремовым стеклярусом. Жемчужины, тесно нашитые на лацканах ровными линиями, были похожи на стоящих в карауле солдат – и в то же время танцевали в лучах света.

Когда мы с Деннисом взялись за создание этого пиджака, мы уже семь лет были эксклюзивными стилистами, дизайнерами, костюмерами и заведующими личным гардеробом Майкла. И хотя мы все еще пользовались услугами других людей, которые помогали нам с некоторыми тканями и материалами, необходимыми для его костюмов, дизайн и создание одежды полностью лежали на Деннисе и мне, мы занимались этим вдвоем.

Шел 1991 год, и Майкл готовился посетить 64-ю ежегодную церемонию вручения Оскаров. Он позвонил мне и сказал:
– Буш, я иду на Оскаров с Мадонной. Узнай, в чем она будет.
– Майкл, ни одна женщина никогда не расскажет заранее, что она наденет на церемонию, дабы поразить всех на красной дорожке. Мы никак не сумеем это узнать.
– Я знаю, что вы можете сделать это для меня.

Щелк.

Мы с Деннисом переглянулись и немедленно сели на телефон, обзванивая всех, кто мог хотя бы намекнуть, что Мадонна собирается надеть на церемонию. Это заняло много времени, но Майкл не верил, что есть что-то невозможное. В итоге нам удалось узнать, что дизайнером наряда Мадонны был Боб Маки, и Мадонна, вероятно, наденет белое платье с жемчугом. Не очень-то разгуляешься, но лучше чем ничего.

Деннис набросал два варианта пиджаков: один – традиционный костюмный пиджак без пуговиц, до линии бедер, другой – в милитари-стиле. Оба расшиты жемчугом и стеклярусом. Оставалась всего одна неделя до самого ожидаемого события в шоу-бизнесе (и никакого давления, да), я отнес оба наброска в студию Майкла и положил их перед ним на микшерный пульт. Он взглянул на них и спросил:
– Буш, а можно мне оба?

Боже. У нас всего одна неделя, чтобы сшить не один пиджак, а целых два!

– Конечно, Майкл.

Так обычно и бывало. В день какого-либо события мы редко привозили всего лишь один костюм для Майкла. Мы всегда тащили несколько вариантов, в которых вещи можно было менять и сочетать между собой, поскольку именно Майкл всегда решал, в чем он лучше всего будет смотреться в данный момент. Выбор костюма осуществлялся импульсивно и инстинктивно.

Вечером, перед церемонией, я привез ему оба пиджака и разложил их на кровати. Я специально приехал пораньше, чтобы помочь ему одеться, поскольку это тоже входило в мои обязанности. Деннис занимался художественной частью, чертежами и пошивом, а я заведовал гардеробом и костюмной постановкой в турах, определяя подгонку и функциональность его одежды. Помимо этого на мне была еще и отделка.

Майкл указал на классический пиджак:
– Сегодня мне лучше быть в этом.

Затем он погладил милитари-пиджак:
- А в этом, Буш, я пойду на Грэмми. Спрячь его.

Таким образом, Майкл был в классическом пиджаке на церемонии вручения Оскаров, а два года спустя, когда его сестра Дженет вручала ему Грэмми на церемонии в 1993 году, Майкл принял ее в милитари-пиджаке, расшитом жемчугом. Этот пиджак стал его любимым на все времена.

Среди сотен вещей, созданных нами для Майкла за двадцать пять лет, что же так привлекло его именно в этом пиджаке? Почему именно он стал его любимым? Крой не был уникальным. Фактически, это классический милитари-силуэт – короткий, до талии, широкие плечи, декоративные эполеты, притягивавшие свет и взгляды. Ответ краток: богатый вид.

Майкл был буквально влюблен в историю британских монархов и военного костюма. Одна из любимых цитат Майкла возникла из неожиданного источника: «Именно эти безделушки вдохновляют солдат». Эти слова сказал Наполеон, имея в виду значение медалей, которыми он украшал мундиры своих солдат. Когда мы были с гастролями в Европе, Майкл в обязательном порядке посещал замки и старинные города, в музеях подолгу в восхищении разглядывал портреты королей и королев. Он мог уставиться на такой портрет в Букингемском дворце, в Лондонском Тауэре, Парламенте, впитывая все целиком – блеск, привлекательность, медали и знаки отличия, гигантские размеры портретов королевских особ и полководцев. Майкл был в восторге от всего этого.

При создании костюмов для Майкла Деннис и я изучали историю монархов и европейского военного костюма, уделяя особое внимание печально известному королю Англии, Генри VIII. Там мы их и увидели. Жемчужины. Они были нашиты на одежду короля, украшали воротники, жилетки и верхнюю часть костюмов. В те времена королевские особы были единственными, кто мог носить жемчуга, поскольку только дворяне могли себе это позволить. Жемчуг в самом деле предназначался для элиты. Эта роскошь была не просто нанизана на нитку и обвивала шею. Королевские жемчуга пришивались к костюмам.

Здесь кроется некая ирония, поскольку Майкл был известен как Король поп-музыки. Но, как выяснилось, первой его так назвала Элизабет Тейлор. Она представила его как «Короля поп, рок и соул-музыки» на церемонии American Music Awards в 1989 году, и пресса сразу же это проглотила.

Через какое-то время мы с Деннисом выяснили, что, если мы поместим корону, какой-нибудь герб или херувимчика в нужное место на костюме, больше ничего делать не потребуется. Майкл мгновенно заглатывал наживку. Широко раскрыв глаза, он восхищался немецким двуглавым львом или какой-то подобной «новой» медалькой, которую мы цепляли для нужного эффекта, и шептал: «Буш, как ты узнал?»

«Да ладно! Я делаю это для тебя уже энное количество лет», – хотелось сказать мне. Но я обычно отвечал: «Мы просто знаем, что тебе нравится». Думаю, это приносило ему некий комфорт. Было проще дать ему то, что ему наверняка понравится, оставаться в его зоне комфорта в отношении внешнего вида и ощущения от его одежды. Несколько раз Майкл говорил: «Буш, мне надо попробовать изменить костюм для этого клипа или съемки». Мы пытались одеть его во что-то другое, отличное от его обычного силуэта – как будто мы вообще могли «заново изобрести» Майкла Джексона – но в итоге снова возвращались к привычному.

Счастливые случайности: наше знакомство с Майклом

Мы все можем закрыть глаза и немедленно представить себе Майкла в милитари-стиле, но в его облике было намного больше – нечто, не сразу видимое простому глазу. Как может человек, так стремившийся выходить за творческие рамки, носить один и тот же силуэт, но при этом не приедаться? Почему один и тот же крой выглядел на нем настолько уникально каждый раз? Это достижение было частью волшебства Майкла.

Майкл хотел быть бунтарем в одежде, но при этом излучать определенный авторитет благодаря жестким линиям пиджака. С одной стороны, милитари-крой требовал внимания и уважения, но здесь мы имели дело с рок-н-роллом. Едва ты создашь традиционную вещь из резины или пластика, она становится бунтарской – все равно что дать пощечину стереотипам. Вероятно, Майкл думал: «Традиция сохранена, искусство налицо, но я по-своему восстаю против «системы». Мне казалось, что такие крайности и этот бунт усиливали его способность более полноценно общаться и устанавливать связь со своими поклонниками. Однако если не брать костюм во внимание, невозможно было не ощутить связь с Майклом. Именно это и случилось, когда мы познакомились. Мгновенная связь.

Мы начали сотрудничество в 1985 году, во время съемок Captain Eo. Как бывает со всеми великими отношениями, наши возникли случайно. Мы с Деннисом работали на телеканале АВС. Я время от времени менял должность и работал в зависимости от того, какой специалист им требовался в данный момент. Если нужно было шить костюмы, я шил. Если кому-то из актеров сериала нужен был костюмер-ассистент, Буш приходит на помощь. Деннис же начал свою карьеру костюмера, помогая легендарным звездам старого Голливуда – Милтону Берлю и Джорджу Бернсу. Постепенно он продвигался по служебной лестнице, стал закройщиком и портным, подгонявшим одежду по фигуре, прежде чем студия «Дисней» наняла его для работы над Captain Eo, вместе с дизайнером костюмов Джоном Непером (ранее работавшим в постановках Starlight Express и Cats).

На съемочной площадке Captain Eо. Синий кант в горловине футболки Майкла цеплялся за куртку. Моим первым «долгом службы» стало вырезать кант ножницами.

Я был очень рад за Денниса, когда ему предложили такой крупный проект посреди летнего затишья, поскольку это могло помочь ему пробиться в киноиндустрию. Деннис, однако, вовсе не прыгал от счастья, поскольку это значило, что ему придется пожертвовать своим трехмесячным отпуском, но я объяснил ему, что отметка в его резюме о работе над фильмом, который снимает Фрэнсис Форд Коппола и продюсирует Джордж Лукас, откроет перед ним любые двери. Именно я был очарован «звездностью» проекта, поэтому Деннис после некоторых уговоров возглавил отдел костюмов и нанял меня одним из пятнадцати портных. Все лето мы проработали в мастерской, создавая костюмы для танцоров, и при этом понятия не имели, кто же исполнял в фильме главную роль. В последний день нашей работы нас пригласили на съемочную площадку на экскурсию. Один из членов персонала сказал нам: «Вот здесь у нас лифт, который вывезет Майкла Джексона наверх, на главную площадку». Тот самый Майкл Джексон? Я был потрясен. Это было практически сразу же после тура Victory, перчатки и лунной походки. В 1985 году не было никого и ничего круче Майкла Джексона. Разумеется, я был его поклонником, но сама мысль о том, что мы только что шили костюмы для фильма, в котором главную роль играл Майкл Джексон, вызвала у меня мурашки по всему телу. Всего несколько лет назад я был простым парнем с Аппалачей, который учился шить вручную у своей матери и каким-то образом пробрался в Голливуд. У меня не было формального обучения и опыта работы в киноиндустрии, но я обладал силой убеждения, и, к счастью, сумел применить ее к Деннису.

Помимо своих обязанностей на сете EO, Деннису также велели «одевать» Майкла и готовить его к съемкам, но Деннис отказался. В конце концов, он был закройщиком и портным и отлично себя чувствовал, сосредоточившись только на этих задачах. «Попросите Майкла Буша», – предложил он кому-то из начальства. Они так и сделали.
– Но, возможно, он мне не понравится, – прямо сказал я им.
– А ты попробуй.

В мире голливудской моды существует определенная иерархия: дизайнеры отсылают свои наброски закройщикам/портным, которые делают бумажные выкройки, а затем создают по ним макеты из ткани на манекене. Затем закройщики/портные отсылают эти макеты швеям, а те в свою очередь передают завершенные предметы кому-то в «гардеробной», чьей задачей уже является повесить одежду на вешалку, пока ее не передадут «заведующему гардеробом» (т.е. человеку, который непосредственно помогает звезде одеваться – прим. пер.). Заведующий снимает одежду с вешалки и надевает на исполнителя.

Я был одного возраста с Майклом Джексоном, мне было двадцать семь, и я работал в этой сфере всего два с половиной года, но я знал одно: то, что у человека таких масштабов, как Майкл Джексон, до сих пор не было личного костюмера, было крайне подозрительно. В чем же проблема? Наверняка что-то было.

Даже с космической обезьянкой на плече Майкл в роли Капитана Ио все равно мог превратить ведьму в королеву. Компьютерная панель на спине куртки была подсоединена к аккумуляторам, спрятанным в правой штанине брюк Майкла. Когда Анжелика Хьюстон, игравшая ведьму, прошла трансформацию, куртка Майкла зажглась разноцветными огоньками

На следующий день я собрал всю одежду Майкла и явился к нему в трейлер на съемочной площадке. Мне пришлось ждать у двери около часа, повесив все костюмы себе на руку. Когда мне разрешили зайти, внутри было темным-темно и жарко, как в аду. Майкл находился в задней части трейлера, там, где стояла кровать. Я слышал, как Бабблз, шимпанзе Майкла, прыгает по кровати. Затем зажглась настольная лампа, но в этом тусклом свете я мог различить лишь какие-то тени. И вдруг…
– Я здесь, сзади.

Я пошел к кровати, и тут шимпанзе схватил меня за ногу. Ладно, подумал я, может быть, поэтому у Майкла Джексона нет личного костюмера.

– На площадке уже готовы меня снимать? – спросил Майкл. – Я не хочу одеваться, пока не буду уверен, что они полностью готовы.
– Да, они послали меня помочь вам одеться.
– Это ничего не значит. Пожалуйста, проверьте и убедитесь, что они действительно готовы.

Мне пришлось идти обратно наружу, пытаясь вновь приспособиться к свету после темноты. Убедившись, что «они» действительно готовы, я отправился назад в трейлер, чтобы одеть Майкла Джексона. Пока я пробирался через трейлер, мне в лицо бросили вишенку. Я не видел, откуда она прилетела, но услышал хихиканье. «Мне не нравится этот шимпанзе», – подумал я, предположив, что это было дело лап Бабблза. Затем следующая вишня попала мне в плечо. И тут Майкл буквально взорвался хохотом. Я стоял прямо перед ним, а он смотрел на меня как двенадцатилетний мальчишка, собиравшийся нашкодить у меня на глазах. Он бросил в меня третью вишенку и рассмеялся, увидев мое удивленное лицо. «А, так он хочет поиграть. Ладно, я поиграю с ним». Поэтому я поднял с пола одну из вишен и бросил ее в Майкла. У того буквально отвисла челюсть, но затем глаза у него озорно засверкали, он медленно поднял над головой миску с вишнями… и вывалил все это мне на голову.

С тех пор мы подружились. Если ты не мог или не хотел веселиться, Майкл не допускал тебя к себе. Он проверял меня на наличие чувства юмора, и я прошел тест.

В ходе съемок Captain Eo костюмы Майкла постоянно рвались, как это часто бывает в шоу-бизнесе. Танцевальный костюм был сшит из кожи, подкладка была неэластичной, а это означало, что она не будет растягиваться, когда Майкл решит добавить интенсивности в хореографию. Каждый вечер я забирал костюм домой, чинил его, приносил назад и наблюдал, как Майкл носит его остаток дня. Он исполнял свой танцевальный номер, костюм снова рвался, и я снова забирал его домой, чтобы починить.

– Майкл, я трачу больше времени на починку, чем потратил бы, если бы сделал для тебя что-то с нуля. Что-то, что будет прекрасно функционировать.

Но в то время это не входило в мои обязанности, Майкл любезно напомнил мне об этом и отказывался от моего предложения до тех пор, пока я не убедил его, пообещав ему: «Я сошью тебе брюки, которые никогда не будут рваться».

И я выполнил обещание. После того, как Майкл целый день протанцевал в них, он спросил: «Буш, откуда ты узнал?» Подгонка и функциональность. Вот оттуда и узнал. Мне очень повезло, что мне позволили присутствовать на съемочной площадке и наблюдать за выступлением Майкла. Я отмечал, как движется его тело, и понял, какие функции должна выполнять его одежда. Для меня подбор костюмов для Майкла Джексона начался с мгновенной практической диагностики, дабы определить, почему он буквально воюет с одеждой, а затем выяснить, как спроектировать костюмы, которые будут лучше всего работать на его манеру танца. Одежда Майкла должна была быть продолжением того, что он делал. Если я не пойму, как именно он танцует, я не смогу спроектировать для него одежду, которая была бы идеально подогнана и в то же время не теряла функциональность.

В клипе Smooth Criminal Майкл носил двубортный пиджак, но для живого выступления предпочитал однобортный, поскольку он был менее объемным и не мешал танцевать. На фото представлена целая серия однобортных классических пиджаков, на создание которой нас вдохновил кумир Майкла, Фред Астер

В следующий раз я одевал Майкла для клипа Smooth Criminal. И опять-таки, костюмы рвались.
– Буш, я хочу, чтобы ты сшил мне пару брюк, которые я мог бы носить. Которые бы функционировали как положено.

Так и началось. Вопрос был в том, чтобы быть в нужное время в нужном месте. Мы сшили ему первую пару штанов, растягивавшуюся в нужных местах – это была пара черных джинсов Levi’s 501, которую мы распороли и снова сшили, вставив эластичные детали во внутренние швы, чтобы Майкл мог продемонстрировать изобретенную им чарующую интерпретацию уличного танца. После этого меня взяли на полный рабочий день. Звонки из студии звучали все чаще: «Через неделю Майкл будет там-то и там-то. Вы нужны нам». Находясь на съемочной площадке, наблюдая за его репетициями и выступлениями, я начал понимать тело Майкла и то, как он движется. Из костюмера я превратился в дизайнера. В 1987 году, когда меня попросили поехать с Майклом в тур и заведовать его гардеробом, созданным его тогдашним дизайнером, Биллом Виттеном, я решил, что умер и попал в рай. Я, простой парнишка из Огайо, никогда не бывал за пределами страны. У меня даже загранпаспорта не было. Когда я сказал Деннису, моим друзьям и семье о том, что еду в Японию, чтобы ассистировать Майклу в его первом сольном туре Bad, я чувствовал, что прорвался. Когда ты перебираешься в Голливуд, то оставляешь за спиной множество людей, которые ждут, что ты провалишься и вернешься домой, поджав хвост. Но только не я. Я отправлялся в кругосветное путешествие.

Обычно костюмы шьются без ведома исполнителей. Я расстраиваюсь, когда вижу, как исполнители пытаются делать свою работу и одновременно сражаются с одеждой, чтобы заставить ее работать на них. В те первые дни я наблюдал за тем, как одежда мешает Майклу сосредоточиться на песне и танце, и думал – так не должно быть. Ему не следовало беспокоиться об одежде, когда он работал. Он не должен примиряться с вещами, которые плохо функционируют.

Однако подгонка и функциональность были не единственным, чему я научился в ходе подбора гардероба для Майкла Джексона. Одежда должна была быть уникальной, первой в своем роде. Наше образование в сфере дизайна и конструирования начало накапливаться слоями. Подгонка, функциональность. Да. Но не забывайте «первое». И это, естественно, не означало, что он будет первым, кто наденет носки поверх штанов или браслеты из скрепок для бумаги. Творчество Майкла выходило за пределы всего того, что Деннис и я считали возможным в реальном мире. Думаю, Майкл ощутил это. Он по-своему, фантастическим образом обучал нас менять способ мышления, манеру, в которой мы озирались по сторонам, и помогал нам понять, что значит по-настоящему выйти за пределы возможного. Мы знали, что Майклу не нравится, когда мы смотрим и не замечаем. Он ясно дал понять, что хочет, чтобы костюм капризно спрашивал поклонников: «Вы это видите? Вы заметили?»

Любитель загадок

Как любой наставник, желающий вдохновить своих учеников и оказать на них влияние, Майкл изобрел поистине ненавязчивый метод формирования нашего творческого процесса. Одним из его самых находчивых подходов было задавать нам шифрованные вопросы и отправлять нас «туда, не знаю куда», чтобы разгадать загадку. Вероятно, он считал, что это очень весело – так озадачивать нас. В каком-то смысле такая игра, развивающая гибкость сознания, была лучшим способом чему-то научиться от Майкла. Но тогда мы этого, конечно же, не знали.

Поздно вечером у меня зазвонил телефон.
– Есть нечто, известное абсолютно всем людям в мире. Что это?

Щелк.
Ну, здорово. Что он, черт возьми, имел в виду?

Примерно через сутки телефон зазвонил снова.
– Ну что, придумали что-нибудь? – спросил Майкл.
– Ээммм… Микки Маус? – ответил я, гадая, правильный ли ответ.
– Буш, ответ прекрасный, но мы этим не владеем.
– А-а.
– Подумай хорошенько. Есть что-то, на что регулярно смотрит каждый человек в мире. Что это?
– А как ты думаешь, Майкл? – начал сдаваться я.
– Буш, я у тебя спрашиваю.

Щелк.

Несмотря на то, что у нас с Деннисом пропал аппетит после полуночных звонков от нашего любителя загадок, мы все же нашли в себе сил отправиться в ресторан на той же неделе. Не знаю, почему это произошло так быстро, но едва я взглянул на сервировку стола, то сразу же увидел ответ: вилка, нож, ложка. Действительно, любой человек видел столовые приборы. Именно это я и сказал Майклу, когда перезвонил ему в тот же вечер.
– Превосходно, Буш. А теперь повесь их на куртку для меня.

Щелк.

Я сразу же спросил Денниса – как это сделать? Я уже знал, что было бесполезно спрашивать у Майкла Джексона о причинах. Он не знал, для чего. Никаких «для чего» и «зачем» не было. Это был его гениальный способ мышления, который не поддается пояснениям, поэтому было лучше просто принять это, чем бороться с этим. Зачастую мы отправлялись за покупками на блошиные рынки или прочие подобные места и каждый раз цепенели, поскольку видели, как Майкл озирается вокруг, как его глаза перебегают с предмета на предмет, и мы надеялись, что замечаем все то, что замечает он. Сколько раз мы возвращались в машину, и Майкл буквально подпрыгивал:
– Буш, ты видел это?
– Черт. Нет, я не заметил.
– Значит, иди обратно, – говорил он, открывал дверь и выпихивал меня наружу. Майкл учил нас проникать в его голову и «ловить» образ его мыслей на уровне интуиции.

Попытки больше разузнать о том, что оказывало влияние на Майкла, что и как он замечал, вели к своеобразному пониманию того, что именно служит ему вдохновением. Такое обучение происходило в наблюдении за реакцией Майкла на одежду, которую мы шили. Мы должны были предугадать его потребности и мыслить нестандартно, но конечные критерии для создания костюмов для него стали нам понятны только после того, как мы увидели, что конкретно восхищало его, когда он надевал эти вещи впервые.

Когда Майкл двигался в пиджаке Dinner Jacket (пиджак со столовыми приборами – прим. пер.), его восторгало позвякивание, издаваемое металлом. Вдобавок, серебро отражало свет и звучало как звенящие на брелке ключи. Этот пиджак обеспечивал развлекательный момент и зрительно, и на слух. Он предлагал особенный спецэффект, а то, что Майкл мог самостоятельно манипулировать этим эффектом, делало данный предмет одежды еще более увлекательным.

http://justice-rainger.livejournal.com/ … l#t3794296

Глава третья
Послания в волшебстве Майкла

Майкл Джексон был чародеем сцены. Он пребывал в чистой эйфории, наэлектризовывая аудиторию своим фирменным танцевальным стилем. Он всегда планировал свои выступления на десять шагов вперед. «Чего еще никогда не делали? Чего я ни разу не делал? Что, по мнению людей, сделать невозможно? Что заставит зрителей удивиться и думать – человек ли я или супермен?» Майкл задавал себе эти вопросы изо дня в день, и внедрение магических трюков в его шоу стало ответом, который вывел его на абсолютно новую, его собственную территорию. Другие артисты могли петь и танцевать, но Майкл знал, что на самом деле люди хотят видеть волшебство. Они хотят стать свидетелями невероятного. Майкла подстегивало ненасытное желание постоянно прыгать выше головы и показать зрителям какой-то трюк, который они никогда не забудут. Он просто не мог выключить этот процесс – у настоящего артиста нет переключателя «включить/выключить». Есть только один режим: время шоу!

Майкл мыслил вне параметров того, что мы могли бы вообразить только в своих самых безумных мечтах. Иногда это было даже страшно. Находиться в присутствии такого гения означало, что я понятия не имею, что будет дальше – пока посреди ночи не звонил телефон.
– Буш, если бы моя куртка Thriller загоралась огнями, это был бы апогей всего.
– Буш, я хочу исчезнуть прямо посреди концерта, на глазах у всех.
– Буш, я хочу туфли, целиком сделанные из серебра. Никто никогда не носил туфли из металла.
– Буш, я хочу улететь со сцены. Я знаю, ты можешь это реализовать.

Я не был инженером спецэффектов, но мне приходилось мыслить, как инженер, когда я проектировал костюмы, сопровождавшие эти трюки. Порой ночами за работой я желал, чтобы он просто попросил нас отправить его на луну. Но подобная безграничность была сама по себе частью волшебства Майкла. А большая часть этого волшебства, как и сам Майкл, совсем не была претенциозной. Майкл часто обнаруживал волшебное в совершенно неволшебных, тривиальных вещах – обычных вещах, которыми пользовались все и для обретения которых необязательно быть поп-иконой – например, туфли, носки, перчатки и шляпы. Возможно, именно поэтому он и не верил в слово «не могу». Если маленький мальчик из Гэри, штат Индиана, седьмой ребенок в семье с девятью детьми, мог сам научиться танцевать, обув пару обычных туфель, значит, возможно все.

Во время гастролей одежда Майкла занимала в моих гостиничных номерах больше места, чем я сам.

Первый магический трюк: туфли Florsheim

Люди постоянно пытались заставить меня сменить обувь Майкла. Я часто слышал: «Ему бы больше пристало носить обувь, сшитую на заказ, или от именитых дизайнеров». Но если ты тронешь туфли Майкла, можешь запросто лишиться карьеры, и я узнал об этом нелегким путем.

Я был новичком, когда присоединился к турне Bad в 1987 году, но мне кое-что было известно о своих обязанностях костюмера-ассистента. Я заведовал подгонкой, функциональностью и применением костюмов, а также ремонтом и чисткой одежды Майкла. Во время концертов и после них я вручную стирал шелковые рубашки и носки со стразами, а потом сушил их феном. Я натирал спиртом металлические пояса, пряжки и все прочие элементы декора, которые требовали полировки после интенсивного и агрессивного выступления. Я сшивал порванные детали и ремонтировал все прочие «неполадки». И однажды, по указанию менеджеров, я навел глянец на пару потертых, потерявших всякий вид туфель Майкла. Это было меньшее, что я мог бы сделать. Никакая суперзвезда и никакой бизнесмен не посмели бы выйти в люди, надев на ноги такую жуть.

Майкл случайно увидел меня, когда я сидел в его гостиничном номере и полировал туфли, как заправский чистильщик обуви где-нибудь на вокзале Нью-Йорка.
– Нет! Не трогай мои туфли.

Я заволновался. К моему волнению добавилось еще и замешательство, и я потерял дар речи. Я не знал, что ответить.

– Никогда не смей чистить мои туфли, – продолжил Майкл. Он был сердит. Я никогда раньше не видел его таким, и у меня внутри буквально все перевернулось. Он никогда не повышал голос, но комбинация жестов и интонации, когда он медленно произносил эти слова, дали мне понять, что он говорил серьезно. Если Майкл злился из-за чего-то, касающегося его профессиональной жизни, он никогда не язвил. Вместо этого он вел себя как отец, объяснявший маленькому ребенку не только то, что тот сделал что-то неправильно, но также и то, почему это неправильно. Если бы он просто сказал мне не трогать огонь, это не возымело бы такого эффекта, как если бы он добавил, что я мог обжечься. Майкл хотел, чтобы я учился на этих ошибках. Потому объяснил:
– Кожа стерта именно так, как мне нужно. А если ты покроешь ее полировкой, туфли начнут скользить. Если я упаду и подверну ногу, мы все потеряем работу.

Едва научившись ходить, Майкл уже чувствовал бит. Он рассказал мне, что его мать, Кэтрин, вспоминала, как он имитировал колебания стиральной машины, когда был маленьким. Майкл учился танцевать в туфлях Florsheim и потому боялся, что, сменив обувь, потеряет магию своих па.
– Моя семья не могла позволить себе другие туфли, и именно в них я учился танцевать, – рассказывал он мне. – Мне все равно, что ты будешь делать с моей одеждой, но не трогай мои туфли. Это мои танцевальные туфли, я люблю их. Оставь их в покое.

Фактически мне разрешалось трогать туфли только тогда, когда я извлекал новую купленную пару из коробки. Вооружившись бритвенным ножом, я скреб и резал еще нестертые подошвы, там, где начинался подъем свода стопы. Поскольку резиновые подошвы способствовали трению, я заменил резину кожей для танцевальной обуви – гладким и скользким материалом, позволявшим Майклу грациозно скользить вдоль сцены. Трение никак не дружило с лунной походкой.

Вверху слева: В этих стертых танцевальных туфлях с Bad-тура 44 размера вшит кусок резинки с каждой стороны верхней части, поэтому туфли не сваливались, когда Майкл танцевал и делал мах ногой.
Вверху справа: Первая пара туфель, в которых Майкл исполнил лунную походку.
Внизу слева: Когда наступало время шоу, Майкл носил полную противоположность удобных мокасин: высокие остроносые ботинки, полностью покрытые стразами.
Вверху справа: Декорирование ботинок рубинами – сложный многослойный процесс.

Для фильма Captain Eo в 1985 году Майклу приходилось танцевать в костюме, стилизованном под космический скафандр, и его излюбленные туфли не вписывались в эту картину. Высокие кроссовки Reebok сочетались с костюмом гораздо лучше, но Майкл отказывался в них танцевать. Поэтому пришлось вырезать подошвы кроссовок ножовкой, чтобы под оставшейся оболочкой поместились мокасины Florsheim.

Просить Майкла танцевать в новой паре туфель или трогать те, которые он уже стер до нужной кондиции – все равно что просить бэттера (игрок в бейсболе, отбивающий битой мяч и совершающий пробежку через все базы – прим. пер.) сменить биту или кэтчера (игрок в бейсболе, ловящий мяч, перчатка – главный атрибут кэтчера – прим. пер.) – использовать новую перчатку. Туфли были священны и представляли собой очередной парадокс, усиливавший таинственность Майкла. Он мог носить ножные щитки, покрытые золотом 750-й пробы, и одежду с хрустальными стразами из Австрии, но не вздумайте давать ему дизайнерскую обувь. Она не выдержит испытания лунной походкой, чечеткой, в ней нельзя встать на пальцы или проделать 9 мгновенных оборотов вокруг своей оси с точностью юлы. А вот туфли Florsheim могут сделать все это и даже больше. Во время гастролей я держал в гардеробе две пары стертых туфель и дожил до такой паранойи, боясь потерять их, что клал одну пару себе под подушку, когда ложился спать.

Как сшить носок

Майкл обожал свои белые носки по трем причинам: 1) никто не носил белые носки с черными туфлями и брюками, если только не застрял в эпохе сороковых; 2) на его носках была волшебная пыльца; 3) они ловили свет и подчеркивали движения стоп.

В 1988 году, при подготовке к церемонии Грэмми в Радио Сити Мьюзик Холле в Нью-Йорке, Майкл смотрел запись своей репетиции, и единственной его реакцией было сплошное отвращение. Почему? Потому что его черные туфли сливались с черным покрытием сцены, на которой ему предстояло танцевать.

Белые носки стали отличным решением. Надень пару белых носков – и они будут ловить свет. Майкл знал, что человеческий глаз всегда тянется к свету, и это было еще одной причиной его любви к стразам и блесткам. Они ловили свет и преломляли его. Это восхищало Майкла. Если он мог заставить зрителей сосредоточить взгляды на его ногах, они наверняка увидят волшебство его танцевальных движений. На гастролях Майкл требовал, чтобы сцену для него строили с серым полом во избежание какого-либо слияния цветов.

Однако белых носков было недостаточно. Майкл хотел, чтобы его носки были особенными, они должны быть функциональными и дарить веселье. Увлекательный предмет одежды сам по себе. Первые сверкающие носки, которые он надел для премьеры лунной походки на концерте Motown-25, были расшиты стразами сверху донизу, даже в тех местах, где начиналась обувь. Прежде чем мы начали работать с Майклом, он часто спускался со сцены на израненных до крови ногах. Нам нужно было сделать ему новую пару носков и расшить их только до косточки, и чтобы они при этом не перекручивались и не сползали в туфли под весом камней. Вместо плоских блесток мы использовали стеклянные стразы, потому что они были гранеными и лучше отражали свет.

Обычно на одном носке размещалось от 18 до 24 рядов (по 114 камней в ряду), и нашивать их нужно было плотно, чтобы они касались друг друга. Монолит. Большинство людей нашивали стразы там и сям так, чтобы они не покрывали всю поверхность, но создавали иллюзию полного покрытия. Только не Майкл. Пресловутый перфекционизм. Если кто-то делает что-то, то он сделает прямо противоположное. Мы встретились с Майклом, чтобы просмотреть наброски, пока он работал в студии, и он выкладывал перед нами ряды монеток, так, чтобы они соприкасались.
– Видишь, Буш, они должны соприкасаться. Монолит.

И он был прав. В итоге мы создали идеальную пару носков Billie Jean, весившую примерно 1 кг 140 г и обошедшуюся в несколько тысяч долларов. После каждого концерта носкам требовался ремонт, и мы заново «набрасывали» недостающую пыльцу, которую Майкл рассыпал над морем ослепленных сиянием поклонников.

Привлечение внимания людей к своим ногам стало само по себе магическим трюком. Свет является лучшим другом иллюзиониста, отвлекая или привлекая взгляды аудитории в соответствии с потребностями чародея. Чем больше были толпы, перед которыми выступал Майкл, тем больше он беспокоился, что люди не смогут увидеть его ноги. Может ли человек, сидевший в последнем ряду на стадионе, видеть движения ног Майкла? Для чего тогда белые носки, если ты не видишь даже их? Как полностью использовать преимущества света, чтобы явить себя во всей красе? А когда у тебя в рукаве припасен абсолютно сногсшибательный трюк вроде лунной походки, то как подготовиться к его первой демонстрации перед всем миром? Нужно просто задрать штанины.

Создание носков Billie Jean

Мы купили простые белые спортивные носки, разрезали их по центру сзади, чтобы разложить их на плоской поверхности. Затем, следуя вдоль рубчиков ткани, мы вручную пришивали каждый кристалл с эффектом радужного мерцания («северное сияние») четырьмя стежками по углам. Когда все рубчики были заполнены, мы выворачивали носок наизнанку и сшивали его. Последним этапом было выворачивание носка на лицевую сторону и пришивание резинки по верхнему краю, чтобы носок держался на ноге Майкла и не сползал под весом камней.

Вверху: Черная нитка, пришитая к задней части шляпы и пропущенная сквозь тулью, придавала шляпе определенную изящную форму и фиксировала залом тульи, когда Майкл танцевал.
Не знаю, видно ли на фото, я обвела это место красным, там между краем тульи и стенкой шляпы протянута нитка, а иначе тулья была бы плоской и ровной
Внизу: Съемная голограммная лента – вот и все, что потребовалось для создания двух образов в одном. Черная мягкая полоска липучки создавала видимость брюк, надеваемых под смокинг.

От укороченных брюк к джинсам. Волшебные штаны

Шляпа и укороченные брюки Майкла, напоминавшие образ франтоватого джентльмена сороковых годов, стали символом исполнителя, а заодно и воплощением Billie Jean после первой демонстрации лунной походки в 1983 году. Здесь Майкл проявил мудрость, так как знал, что целостная картина всегда зависела от мелких деталей. Лунная походка стала бы великой и так, но она не была бы настолько потрясающей и вдохновенной, если бы брючины Майкла прикрывали туфли.

На этом внимание к деталям не заканчивалось. Шляпа-федора Billie Jean проложила дорогу для многих последующих шляп, включая легендарную белую шляпу Smooth Criminal. Шляпы были функциональными и увлекательными: они зрительно делали Майкла выше на несколько дюймов, служили отличным реквизитом в танце и дополняли щеголеватый образ, который он использовал, когда не носил свои милитари-пиджаки.

По мере увеличения толп на концертных площадках штаны Майкла становились все короче. Когда мы стали эксклюзивными дизайнерами Майкла, мы добавили в его брюки Billie Jean (классические хлопковые брюки с двумя складками) дополнительную подкладку в карманах. Танцуя, Майкл засовывал руки в карманы и приподнимал материал изнутри, чтобы подтянуть брючины повыше и привлечь взгляды зрителей туда, куда ему было нужно – к его невероятным движениям ног. Пришив чуть больше подкладки туда, куда ее обычно никогда не пришивали, мы помогли Майклу заставить его костюмы «танцевать», но люди при этом не видели, как он прикасается к ним. Его одежда двигалась, колыхалась, действовала сама по себе, оживала… и при этом не требовалось никаких кнопок и переключателей.

Еще одна созданная нами иллюзия касалась роста Майкла. Его рост составлял 1,78 м, но мы создали линию, зрительно увеличивавшую его. Самая длинная линия тела – от талии до пола, и большая часть роста приходится именно на длину ноги, поэтому, чтобы зрительно удлинить ноги Майкла еще больше, мы добавили тонкую полоску, начинавшуюся от талии и заканчивавшуюся у края брючин. Эта полоска творила настоящие чудеса, поскольку ловила свет, когда Майкл ходил и танцевал на сцене в профиль к зрителям.

Магия, созданная иллюзией, также стала причиной появления в гардеробе китайского шелка. Это произошло на съемках Dirty Diana. Майкл в этом клипе должен был носить черную кожаную куртку. Надев ее, он застыл.
– Погодите-ка, – сказал он, – на сцене на меня со всех сторон дуют подпольные вентиляторы. Эта куртка не подходит для такого ветра. Придется ее снять, чтобы добиться нужного эффекта.

Я видел, как он сражался с курткой, пока танцевал. Дувший ему в лицо ветер терял всякий смысл. Куртка не развевалась вокруг него. В перерыве мы отправились обратно в трейлер Майкла, и он сказал мне:
– Буш, а твоя рубашка мне подмигивает.

Ему не требовалось повторять дважды. Я снял белую рубашку, сшитую для меня Деннисом вручную, и Майкл, надев ее, стал с довольным и облегченным видом вертеться перед большим зеркалом. При следующем дубле он позволил вентиляторам делать свое дело, а тонкий прозрачный маркизет, из которого была сшита рубашка, вел себя как живое существо. Ткань, плескаясь за спиной Майкла, источала драматическую энергию и становилась продолжением его тела, создавая иллюзию того, что его физическая оболочка занимала больше места, чем на самом деле. Так что рубашка, которую Майкл носил в клипе Dirty Diana, в буквальном смысле была с моего плеча.

Эта рубашка стала символом песни, а это значило, что нам придется придерживаться этого образа и в туре. Французский маркизет – деликатный, прозрачный материал, который вряд ли выдержит нагрузки гастролей, поэтому мне необходимо было найти более стойкую ткань, обладавшую теми же визуальными характеристиками. На помощь пришел китайский шелк, поскольку он был таким же текучим и легким, как и маркизет, но выдерживал упаковку и чистку.

Вместо того чтобы размахивать волшебной палочкой, Майкл использовал свои руки и ноги. В яростном танце он использовал их как реквизит, с каждым драматическим движением зрительно расширяя свою фигуру весом в 54 кило, еще больше усиливая иллюзию того, что он был гораздо выше и плотнее, чем в жизни. Когда наблюдаешь за его танцами, можно быть уверенным, что твой взгляд будет прикован к одному из двух мест: к руке, ловившей свет вокруг него, или к ногам.

Наша работа в качестве его дизайнеров заключалась в том, чтобы помочь ему сотворить идеальную магию, обращая внимание на важные для него вещи, например, то, как он ловит свет и создает видимость того, что в реальности он занимает гораздо больше пространства. Вместо палочек мы размахивали иголкой с ниткой – а иногда ножовкой и паяльником, если того требовал костюм.

Майкл мог двигаться так, как двигался, отчасти потому, что одежда была уникально приспособлена под его нужды и движения. Плечевые накладки не били его по щекам, когда он танцевал, джинсы не перекручивались в коленях. Все эти мелкие детали помогали Майклу выполнить естественные, безупречные движения. Его танец был его персональным волшебством, но одежда должна была соответствовать и дополнять его.

Еще одним подспорьем стала пара черных джинсов Levi’s 501. Надев их, Майкл словно роднился со своими поклонниками. Вероятно, он считал, что любой фанат может сказать – «Ой, да я тоже ношу джинсы», а затем уронит челюсть на пол, увидев высокий батман, и изумится – «Почему мои джинсы так не могут?» Немногие из нас знали секрет: Майкл потратил тысячи долларов, чтобы мы с Деннисом преобразили его джинсы.

Оригинальная куртка Dirty Diana, которая так и не была использована.

На палец выше

Майкл всегда на все указывал пальцем. У него были такие длинные пальцы, что мы называли их «пальцами Е.Т.». Он активно использовал их, когда танцевал перед зеркалом (как это обычно делают танцоры) на раскладном танцевальном полу, который он возил с собой. При этом Майкл изучал позы и движения, при помощи которых можно зрительно стать выше, стройнее, изящнее и величественней.

Половина танцевальных движений Майкла заключалась в руках. Поскольку перчатка не годилась для костюма Smooth Criminal, Майклу нужно было разработать другое приспособление, чтобы привлечь внимание зрителей к линиям, которые он рисовал руками над головой и вокруг тела во время танца. В начале 1987 года, когда снимался видеоклип Smooth Criminal, мы решили замотать его пальцы белым пластырем, чтобы привлечь больше света. Майклу понравилась эта идея, поскольку, пока мы заботились о функциональности, он со своей стороны добавлял элемент веселья.

Ощущая себя тренером по боксу, заклеивающим пальцы боксера перед матчем, я обертывал пальцы Майкла пластырем. Когда я начал заклеивать четвертый палец, он остановил меня.
– Это уже чересчур. Это заурядно.

Значит, только указательный, безымянный и мизинец. Это было странно. Майкл обожал, когда люди спрашивали – «Зачем?». И «Почему именно эти три пальца?» Во время танца он неосознанно сводил незаклеенные большой и средний пальцы вместе, и мир спрашивал: «Почему он это делает? Это какой-то знак? Что это означает?» Майкл ценил то, что его поклонники все замечают и обо всем спрашивают, ищут значение каждого действия. Когда они спрашивали о пластыре, он не хотел разочаровывать их такой банальной причиной, как лучшее использование света или создание видимости большего роста. Однако с годами мы узнали, что, если не ответить на вопрос об одежде сразу же, люди найдут причину – любую – чтобы обосновать непонятное. Так родилась легенда, что Майкл грыз ногти, и пластырь предназначался для того, чтобы отучить его от этой дурной воображаемой привычки. Майклу понравилось то, что он мог заставить людей задавать вопросы, замечать детали и искать их значение.

Добавление Майклу роста и объема было важным элементом его волшебных выступлений – иллюзия того, что его физическая оболочка была более величественной и грандиозной. Чтобы достичь этого, мы использовали жесткие линии из жестких материалов. К примеру, куртка. Линии на куртках всегда шли поперек груди, чтобы зрительно добавить ширины. Для пущего эффекта были вставлены наплечники. Когда он проводил рукой от плеча к плечу, взгляды зрителей поднимались вверх. Добавьте перчатку или пластырь, чтобы поймать свет, или даже шляпу – и Майкл мгновенно вырастал. Ни за что не догадаешься, что его рост всего 1,78 м.

Куртки и пиджаки всегда были короткими, до талии, и касались пояса брюк, облегающих бедра как леггинсы, даже если это были джинсы Levi’s 501. Под командирской мощью чрезмерно изукрашенного милитари-пиджака крылся еще один парадокс Майкла: белая футболка, всегда надорванная по центру ворота. Это было послание бунта под курткой, говорившей об авторитете. Надрезание футболки добавило необходимую остроту, присущую уличному стилю. К этой остроте и стремился Майкл. Маленькая деталь, игравшая грандиозную роль в экстравагантном волшебном представлении. Он хотел, чтобы все знали: «Это обычная часть меня».

Длина надреза зависела от настроения Майкла. Он сам брал ножницы и резал. Иногда разрез был небольшим, а иногда он рвал футболку до самого низа. «Девочки хотят увидеть вкусненькое», – пояснял он. «Вкусненьким» он называл обнаженную грудь. Иногда, если его чрезмерно заносило, он говорил мне: «Мне нужна другая футболка. Эта порвана слишком сильно».

Когда я одевал его, то знал, что всегда нужно иметь про запас шесть-восемь футболок марки Nordstrom, поскольку никогда не мог предсказать, как далеко зайдут эти надрезания. Я покупал их пачками по 20 долларов. Они смотрелись лучше всего, потому что были из более плотного материала, сужались к талии и не пузырились, если заправить их в брюки. Они прилегали к телу как спандекс и прекрасно подчеркивали талию Майкла во время танца.

Подобного бунтарского парадокса Майкл также достигал, пачкая одежду. Я не мог поверить своим глазам, когда впервые увидел это. Стоя у себя в гримерной, он вымазал палец в своем гриме, вызывающе посмотрел на меня и демонстративно вытер палец о плечо.

Тебе нельзя быть грязным. Ты же Майкл Джексон.
Вот именно.

Для любого дизайнера и костюмера это был бы сущий кошмар, но после этого Майкл принялся наряжаться в одежду, не сочетавшуюся по цвету, и я был вынужден просто привыкнуть к этому. Для фотосессии на ранчо в 1993 году, сделанной журналом Life, Майкл надел два разноцветных носка – один оранжевый, другой желтый. Мир взбесился.
– Да кто одевает этого парня?
– Ну, вообще-то, я, – смущался я вместо того, чтобы гордо приосаниться. А Майкл обожал видеть, как я смущаюсь. Он считал, что это очень забавно.

Таким образом, пока поклонники ощущают родство с этим человеком, потому что он носит грязную рваную одежду, Майкл получает удовольствие от подобного невербального общения: «Кому какое дело, что на мне надето? Почему мои носки должны сочетаться по цвету? Кто сказал, что они должны сочетаться?» На это его поклонники отвечали: «Наверное, он один из нас, но нет, это невозможно, он же Майкл Джексон… но он же грязный и в рванье, как и я… но он же не такой, как я, его джинсы сидят идеально… свет повсюду следует за ним… но взгляните на его туфли! Он совсем как я!..»

Подобное полоскание мозгов, этакая игра в тянитолкая, еще больше усиливали иллюзию. Это работало, как магический фокус. А едва магия заработает, остается лишь гоняться за ней.

Пиджак для личных нужд, сделанный для Майкла в 1995 году. У нас ушло примерно 12 часов на декорирование этого шерстяного гусарского жакета крученой золотой нитью.
Честно говоря, меня впечатлило. Сначала мне показалось, что это просто аппликация, нашитая на ткань, в таком случае - почему 12 часов работы, что там ее шить-то, за час-два вдвоем запросто. Потом присмотрелась - елыпалы... это вышивка, выполненная крученой нитью... В этом случае 12 часов работы - это крайне мало. Респект мужикам, огромный респект. Или же, возможно, они брали отдельные готовые вышитые листочки и пришивали по периметру каждый листочек отдельно. Тоже вполне укладывается в 12 часов.

http://justice-rainger.livejournal.com/555681.html

Глава пятая
Мантия для Короля

Выходя в люди, Майкл Джексон никогда не надевал один и тот же костюм дважды, за исключением нескольких концертных курток и пиджака, который мы сшили для него в 1992 году. Провокационный, оригинальный, покрытый сверкающими металлическими элементами, этот пиджак был правильным во всех отношениях. Пока пресса разорялась на тему того, что подобное неоднократное ношение одного и того же костюма наверняка означало финансовое неблагополучие Майкла, Деннис и я были в курсе истинных причин. Несмотря на то, что Майкл уже надевал этот пиджак на более закрытое мероприятие несколькими месяцами ранее, он настоял на том, чтобы надеть его снова на инаугурационный бал в честь Билла Клинтона 20 января 1993 года.

Чтобы дать Майклу возможность выбрать, я приехал в отель «Мэдисон» в Вашингтоне за два дня до мероприятия, прихватив с собой традиционный арсенал из его гардеробной. Но Майкл тоже привез чемодан с одеждой, поэтому, когда он вытащил черный кожаный пиджак с заклепками и сказал: «Я надену вот это», эта вещь стала неким образцом критериев, по которым мы с Деннисом в дальнейшем измеряли «калибр» всех наших будущих творений, их качество и оригинальность – критериев, которые были отличительными чертами таланта Майкла.

После создания семи базовых выкроек на Майкла большая часть работы заключалась именно в дизайне и декорировании пиджаков. В остальное время мы пребывали в постоянных поисках идей для следующих костюмов, новинок и всего самого лучшего, что могло бы сработать для Майкла. Основной функцией пиджака или куртки было уравновешивание Тайны Майкла – черные джинсы и мокасины придавали ему достаточно прозаичный вид, но, надев к ним богато декорированный милитари-пиджак, он словно приказывал: «Смотри сюда. Шоу только что началось». Именно это случилось с пиджаком Clinton Coat.

Пять кожаных ремешков по обе стороны молнии были покрыты сотнями квадратных стальных заклепок. Когда Майкл танцевал, ремешки танцевали вместе с ним. Граненые заклепки на коже придавали этой куртке опасный вид – как шипы на ошейнике бульдога. Металл также хорошо ловил свет, что только усиливало произведенный пиджаком эффект, а ремешки позвякивали, постукивая друг о друга.

Майкл не просто носил этот пиджак; он манипулировал им. Он ритмично дышал, чередуя глубокие вдохи с серией быстрых коротких выдохов, заставляя кожаные ремешки двигаться так, чтобы свет отражался от заклепок и молниями стекал вдоль его тела. Таким образом, словно связанная невидимыми струнами безмолвного внутреннего ритма Майкла, куртка оживала, как марионетка в руках опытного кукольника.

Дети Майкла, Принс и Пэрис, попросили сшить эту мантию для их отца, чтобы он мог надеть ее на домашнюю вечеринку в День отца. Они провели весь день в пластиковых коронах, которые Деннис и я купили для них в игрушечном магазине.

Clinton Coat

Спецэффекты

Самым любимым аспектом в ношении одежды у Майкла было движение и звуки, издаваемые тканью и фурнитурой. Поэтому он так восхищался молниями. Все слышали звук расстегивающейся молнии, но только один известный мне человек так восторгался им, что мог найти в нем развлекательную ценность. У Майкла была бессознательная привычка играть молниями. Чаще всего он сидел на заднем сиденье машины, расстегивая и застегивая молнию – вжик-вжик – и меняя ритм движений, словно диджей, игравший на виниле. Любой мог запросто сойти с ума, слушая эти звуки на протяжении всей поездки, наряду с чавканьем, с которым он жевал сразу четыре пластинки жвачки Bazooka.

Вжик-вжик. Чав-чав. Несколько часов подряд. Иногда наши автомобильные поездки напоминали неудавшееся семейное путешествие.

– Майкл, – отрывисто говорил ему я, – так жуют только коровы в сарае.

Он решил, что подобное проявление моего «деревенского» происхождения было очень забавным, и смеялся так, что я видел жвачку у него во рту, а затем отвечал что-нибудь вроде «Что такое, я тебе мешаю?», чтобы взбесить меня еще больше, и снова возвращался к своим экзерсисам – «вжик-вжик, чав-чав». Но даже когда он подначивал меня, будто младший брат, поддразнивавший старшего, он на самом деле не слишком мешал мне, поскольку я знал, что все это доставляет ему радость.

Майкл считал движение самым важным элементом своих концертных костюмов с самых первых дней на сцене. Первый жакет, который он надел под Billie Jean на концерте Motown-25 в 1983 году, когда впервые явил миру лунную походку, принадлежал его матери, Кэтрин. Такой мощный культовый момент родился из желания Майкла надеть что-то, что раньше носила его мать. Этот жакет в стиле Шанель из сетчатой ткани, расшитой пайетками, был куплен в универмаге в Шерман Оукс, Калифорния. По легенде, он был черный и блестел, поэтому Майкл захотел надеть его. Настолько все просто.

С годами жакет Billie Jean преображался, оставаясь, тем не менее, практически таким же, менялась только ткань, на которой были нашиты пайетки, что повлияло на текстуру жакета. Жакет Кэтрин был сделан из сетчатой ткани, тогда как нынешние жакеты шились из более популярного материала на трикотажной основе (alex jersey), облегающего, но довольно плотного. Нам пришлось немало покопаться в тканях, чтобы найти сетку, из которой был сшит жакет Кэтрин, поскольку новые материалы порой сильно электризовались.

Обычно пайетки нашивались по краям ячеек сетки, и можно было просунуть пальцы сквозь ткань, но затем появился более плотный, монолитный материал, к примеру, ацетатный шелк. Сетка лучше развевалась благодаря ажурному плетению, а поскольку Майкл часто теребил и отбрасывал полы жакета назад, он хотел, чтобы пайетки двигались вместе с тканью и ловили свет, как и на жакете Кэтрин. Если жакет не ложился в нужные формы, когда Майкл отбрасывал полы, значит, он нефункционален, на что Майкл жаловался: «Это не волшебство».

– Что не так с моим жакетом? – спросил он во время первой костюмированной репетиции, на которой я присутствовал между этапами Bad-тура. Он смотрел на меня так, словно только что забрался на новый аттракцион в Диснейленде – за мгновение до того, как тот вышел из строя.
– У этой ткани плотное плетение, – объяснил ему я, указывая на жакет из трикотажа, который был на нем в тот день. – Но я сошью тебе новый, из правильной ткани.

То же самое несколько раз происходило с галстуком. Майкл делал несколько оборотов и хотел, чтобы галстук летал за ним, как лопасть пропеллера. Вместо этого галстук ударялся о его тело. По этой причине он остановил съемки Smooth Criminal в 1987 году.
– Когда я вращаюсь, – говорил он мне, – я хочу, чтобы галстук был вот здесь, – и указывал то место, где должен был находиться галстук – по другую сторону его тела. Если одежда не двигалась, следовательно, она не функционировала, поэтому, по подсказке Денниса, я вшил внутрь галстука обычный четвертак, чтобы добавить ткани необходимый вес. Менее чем за пять минут и всего за 25 центов галстук Майкла превратился из тряпки в лопасть пропеллера.

Пока одежда работала на него, Майкл был счастлив, но когда функции костюмов заканчивались, это походило на страшную ссору при расставании влюбленной парочки. Майкл был безжалостен. Поскольку он никогда не был привязан к своей одежде, то очень легко отдавал ее другим. Он славился тем, что раздавал свои пиджаки и шляпы поклонникам. В 1985 году, вскоре после того, как я присоединился к команде Майкла, мы с ним ехали в лифте с восторженным поклонником, который выпалил: «Майкл, мне так нравится твой пиджак».

Это был черный гусарский китель, один из первых, сшитых нами для него. Начиная с проектирования и заканчивая пошивом, на его создание ушло три недели. Майкл с легкостью снял его и протянул поклоннику: «На, возьми». Я не верил своим глазам. А что если Майкл захочет еще один такой же китель? Ведь мы с Деннисом не вспомним, что было использовано для декора, что работало и что не работало. Значит, необходимо тщательно каталогизировать все вещи, фотографировать их в деталях, раз уж Майкл собирается раздавать свои одежки направо и налево, даря их любому, кто восхитится ими.

Вверху: Четвертак Денниса, спасший съемки.
Внизу: Жакет Billie Jean. С переднего плана по часовой стрелке: Bad-тур (Билл Виттен), Dangerous (1992), юбилейный концерт 2001 года/жакет для съемок Vibe (2002), HIStory.

После того, как мы начали фотографировать все наши творения, сшитые для Майкла, мы всегда старались отснять детали, как на этом гусарском кителе. Это копия того кителя, который он отдал поклоннику в лифте.

Just Bead It
(игра слов на тексте песни, только здесь в значении «обшить бисером» – прим. пер.)

Звук, движение, свет и авангард всегда присутствовали в гардеробе Майкла, но оригинальная куртка Beat It передает бунтарский дух лучше всего. Созданная Марком Лораном для видеоклипа 1982 года, эта куртка стала одной из самых массово копируемых курток в истории. Ее носили детишки, ожидавшие школьный автобус, подростки набрасывали ее на плечи своих подружек в кинотеатрах, она мелькала в барах колледжей и клубах по всему миру. Первая куртка Beat It не только ухватила самую суть уличной банды, но и воплощала все то, что было важным для Майкла: она была кожаной, следовательно, подходила для улиц; она была красной, а это был его любимый цвет; она стопроцентно привлекала внимание зрителя; на ней были молнии и кольчужная сетка в плечах, что позволяло ей звучать и ловить свет; она была в милитари-стиле, что делало его фигуру более плотной и жесткой. И, напоследок, она обладала некой аурой контроля и авторитета.

Однако кое-чего не хватало: Майкл едва мог танцевать в ней.

В турне Victory, где он впервые исполнил Beat It живьем, Майкл носил расшитую стеклярусом куртку, спроектированную Биллом Виттеном. Она была слишком тяжелой для танца и не тянулась в проймах под руками. Хореография Beat It содержит последовательные взмахивания руками, будто птица хлопает крыльями, а куртка очень мешала этому движению. Поскольку в проймах не было достаточно свободы, наплечники постоянно били Майкла по щекам, стоило ему поднять руки, куртка выглядела жесткой и некрасиво обвисала в талии. Недостаточная свобода в проймах курток Майкла стала первой проблемой, которая заставила его нанять на работу Денниса и меня.

Версия куртки из красной змеиной кожи, также спроектированная Биллом Виттеном и использованная в начале тура, обладала отличной текстурой, что хорошо выглядело на фотографиях, но она не двигалась вместе с Майклом. Она фактически разваливалась на части во время номера. Лопались швы, отваливались окантовки и молнии. Когда наняли нас, мы первым делом добавили в рукава клиновидные вставки, чтобы увеличить пространство в проймах и дать возможность Майклу свободно поднимать руки и при этом не выглядеть так, словно он выдирается из смирительной рубашки. Добавив вставки, мы превратили простую куртку в танцевальную. После этого мы с Деннисом полностью заменили Виттена.

Клиновидная вставка – кусочек ткани, который добавляется в шов под рукой, в пройме, чтобы добавить свободы. Чтобы облегчить Майклу движение, мы добавляли такие вставки в его куртки. На фото бежевая выкройка сделана уже с учетом вставки, а белая – обычный рукав.

Слева: 1988, красная змеиная кожа
Справа вверху: 1992, Dangerous, «рыбья чешуя»
Слева вверху: 1996, HIStory, красный неопрен
Внизу: 2001, 30th Anniversary, черная змеиная кожа

Когда мы занялись модернизацией куртки в 1989 году, через шесть лет после создания самой первой, мы внесли правки, всего лишь понаблюдав, как Майкл выступает в ней, чтобы определить его потребности и проследить за движениями его тела. Beat It была одной из самых интенсивных живых постановок Майкла. Мы знали, что ткань должна быть легкой, но крепкой, чтобы он мог швырять куртку и дергать ее во все стороны. Во время шоу Майкл снимал ее, топтал ее ногами, прыгал по ней, швырял ее по всей сцене, будто психуя. Молния отрывалась, пластиковые зубцы отлетали, и ночью я ремонтировал ее для следующего концерта. Так что, исправив подгонку и функциональность, нам оставалось только разобраться со зрелищностью. Как сделать так, чтобы куртка всегда выглядела одинаково, но была другой?

Решение: не менять ничего, кроме ткани. К примеру, для турне Dangerous мы сделали куртку из красной «рыбьей» кожи со стразами на плечах. Если соскоблить с рыбы чешую, получается эффект потрескавшейся кожи – потертой и в то же время эффектной. Благодаря отчетливой текстуре куртка хорошо смотрелась на фотографиях и была гораздо легче, чем кожаная и расшитая стеклярусом версия.

Из восьми курток Beat It Майклу больше всего нравилась та, которую мы сделали для тура HIStory. Она была сшита из неопрена (синтетического каучука) и выглядела так, словно фея Динь-Динь осыпала ее радужной пыльцой. На плечах, вместо страз с предыдущей версии, мы нашили голограммные пластиковые квадратики, похожие на чешуйки дискотечного зеркального шара. Такой декор придавал куртке волшебное сияние страз и грандиозно смотрелся на сцене, будучи очень легким, без излишних объемов. Куртка с эффектом Динь-Динь мгновенно притягивала взгляды, переливалась всеми цветами радуги и жила своей собственной жизнью – при этом не имея лишнего леса. Становясь старше, Майкл все больше беспокоился о весе костюмов. За два с половиной часа живого пения и танца одежду нужно было облегчать. Beat It всегда исполнялась в середине концерта. Нельзя надевать двухкилограммовую куртку на человека, который уже потерял до двух кило воды, и требовать, чтобы он изобразил на сцене драку уличных банд.

Мы понятия не имели, в какую сторону будет развиваться эта куртка после турне HIStory, но в 2001 году, когда Майкл готовился к юбилейному концерту, посвященному тридцатилетию его сольной карьеры, в Мэдисон Сквер Гарден, он позвонил мне где-то за месяц перед нашим отъездом в Нью-Йорк. Он решил исполнить первый номер во всем белом, а остальную часть концерта дать во всем черном. Его инструкции были точнее некуда: «Сделайте мою куртку Beat It черной».

Нельзя делать куртку Beat It черной.
Певец, танцор, да еще и мысли читает.
– Это расстроит поклонников, – пояснил он, – давайте проверим, заметят ли они это. Обратят ли внимание.

7 сентября 2001 года Майкл исполнил Beat It на сцене Мэдисон Сквер Гарден в полностью черной куртке из змеиной кожи. Мы заменили волшебную пыльцу на плечах мягкой частью липучки – у нее была чудесная текстура, дававшая выход бунтарским чувствам. В середине концерта я должен был выйти на сцену, пока Майкл пел, и переодеть его в эту куртку. Когда я надевал ее на него, Майкл процедил уголком рта:
– Буш, она же должна быть красной.

Я пришел в ужас, и это отразилось у меня на лице. К счастью, Майкл тут же дал мне понять, что я снова пал жертвой его шуточек.
– Ага, попался!

Восприятие идеала

Майкл Джексон не снимал видеоклипы; он снимал короткометражные фильмы. Клипы стоили тысячи долларов, а фильмы – миллионы. «Фильмы рассказывают истории, – говорил Майкл, – а клипы – всего лишь новостные ролики». Такова была маркетинговая сторона Майкла – человека, научившего нас заныривать в журналы и анализировать рекламные снимки. Майкл прекрасно понимал силу восприятия: если манипулировать словами, значение меняется. Если назвать что-то «видеоклипом», это уже не будет иметь такой вес, как «короткометражный фильм».

Точно так же Майкл относился к одежде. Только он мог взять простую джинсовую куртку и превратить ее в «ледовый пиджак». Мы избрали классическую модель: джинсовую куртку с широкими плечами, до талии, с двумя нагрудными карманами и V-образной горловиной. Она стала идеальной основой для куртки а-ля Майкл – нечто тривиальное, могущее трансформироваться во что-то зрелищное.

Сначала мы сшили пробную модель из белого холста, используя выкройку, снятую с обычной джинсовой куртки, и задекорировали ее стразами на цапах. Металл креплений на цапах с шестью шипами был тяжелым и слишком громоздким, чтобы достичь того «монолитного» вида, который Майкл воссоздавал, плотно сдвигая ряды монеток. Под весом камней на локтях образовывались заломы, натяжение вытягивало ткань, делая ее «деревянной», как и первая куртка с металлическими пластинами, которую Деннис сшил для Майкла и которую мы в итоге просто выбросили. Проблемой было и то, что шипы пробивали ткань, и если неправильно установить крепления, то куртка будет царапать кожу. Вдобавок, они ржавеют, если намокают, поэтому чистке не поддаются.

Так сложилось исторически, что крепление страз на цапах было гораздо дешевле. Единственной альтернативой было нашить кристаллы вручную, что поможет избежать лишнего веса, созданного металлическими креплениями, и дать возможность установить кристаллы близко друг к другу, чтобы они соприкасались. Когда Майкл примерил куртку со стразами на цапах, она ему совершенно не понравилась. Он снял ее и отдал мне со словами: «А теперь сшей мне настоящую». Под «настоящей» Майкл подразумевал куртку с нашитыми кристаллами.

Чтобы покрыть всю куртку, нужно было нашить тысячи кристаллов, а это означало, что мне придется искать их в десятках разных источников. Ни один розничный или оптовый продавец страз не хранил такие запасы. У меня было менее четырех недель, чтобы сшить куртку, и большинство материалов я купил в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, но все равно пришлось лететь в Австрию, где их изготавливают, чтобы огранить их до нужной кондиции.

На этот раз, на «настоящей» куртке, мы уже не закрепляли стразы цапами. Вместо этого мы нашивали их прямо на ткань. Нашивание кристаллов является одним из самых нудных форм искусства, так что неудивительно, что это искусство для многих потеряно. Мы нашили 9000 страз на куртку голыми руками за 21 день. По два стежка на кристалл (сверху и снизу), это составляет 18 000 ручных стежков. Майкл умирал от нетерпения поскорее увидеть куртку. Он постоянно звонил нам. Как и с ритуалом «вжик-вжик, чав-чав» на заднем сиденье автомобиля, доводившим меня до бешенства, он доставал меня, как младший братишка, но его версия «а мы скоро приедем?» звучала в форме песенки, которую он напевал на мой автоответчик – «Где моя куртка, где моя куртка?»

Шеврон и нарукавная лента куртки Ice Coat сделаны из винтажных плоских страз 1920 года цвета золотистого топаза

Я очень многому научился у Майкла, поэтому, недолго думая, обратил его оружие против него самого:
– Майкл, но ты же сам учил меня – не показывай свою работу, пока она не будет полностью готова.

Мы работали над этой курткой круглосуточно, постоянно проверяя, чтобы ткань не провисала под весом камней, и распределяя стразы так, чтобы куртка оставалась мягкой – один кристалл по центру, два по краям. Когда я увидел готовую вещь, то понял, что каждый момент, проведенный с иголкой в руках, стоил того. Вместо холста мы взяли легкую белую парусину, используемую в корабельном строительстве. Готовая куртка была похожа на зеркало – она была покрыта стразами с плоской задней стороной трех разных размеров, 5, 6 и 7 мм. На левом рукаве мы выложили шеврон – военный знак ранга – из плоских квадратных страз цвета золотистого топаза. На правом рукаве мы создали традиционную повязку из тех же золотистых квадратных страз. Напоследок мы заменили обычные пуговицы крупными камнями, по 4 см в диаметре. Я знал, что Майклу понравится эта куртка, и жаждал поскорее отвезти ее ему.

Утром я сразу же позвонил в студию, где он работал. Мне сказали приехать попозже, в пять вечера, поэтому мне пришлось ждать целый день, прежде чем я смог увидеть его. Глаза Майкла загорелись, пока я шел к нему с курткой в руках. Я развернул ее перед ним, и он уставился на нее, не моргая. Ощупал ее сверху донизу и прошептал, словно произносил молитву:
– Монолит. Абсолют. Жаль, что я не мог сегодня записываться в ней.

Мне не хотелось ябедничать, но и врать тоже не хотелось, поскольку за три недели непрерывной работы иглой у меня едва не отвалились пальцы.
– Ты мог бы в ней записываться, но мне сказали не беспокоить тебя, когда я звонил сегодня утром.

Не скажу, что Майкл разозлился, поскольку это не было присуще его характеру, но он был далеко не в восторге от этого и сказал, что намеревается серьезно поговорить с тем, кто решил, что куртка не настолько важна, чтобы ради нее остановить запись. Потому что для него это было достаточно важно.

По мнению Майкла, остановить вращение планеты ради куртки совсем не было странным, и в то время никто из нас не знал, что мир в самом деле остановится вскоре после того, как он надел ее на свой концерт в Мэдисон Сквер Гарден 10 сентября 2001 года. В тот вечер Майкл, по обыкновению преисполненный щедрости, сказал, что хочет подарить куртку Аарону Картеру, брату Ника Картера из Backstreet Boys, исполнявшему известный хит I Want Candy. Мальчишка был юн, боготворил Майкла и только-только начинал свою карьеру. Когда менеджеры возмутились, Майкл повернулся ко мне:
– Они не понимают. Фред Астер подарил мне свои танцевальные туфли, и я хочу передать эстафету дальше.

Через восемь лет, в 2011 году, Аарон Картер надел эту куртку на 9 сезон шоу «Танцы со звездами».

Ничего плохого

То, что Майкл когда-то сам шил себе концертные костюмы, всегда проявлялось в его стиле, особенно в куртках. Костюм, который он надел для клипа Bad, был куплен в каком-то магазине на бульваре Мелроуз. Он мгновенно замечал вещи, которые обязательно сработают, если добавить немножко магии. Майкл глазел на витрины, увидел хлопчатобумажную куртку и брюки, зашел в магазин и купил их. Он отвез их в ателье Western Costume Company, чтобы на костюм добавили пряжки и ремни, а затем надел его на съемки. Памятуя про то, что ему придется исполнять Bad вживую в этом костюме, Майкл принес нам этот костюм и попросил изменить его для грядущего тура, чтобы он мог пережить выступления, чистку и интенсивную хореографию.

Для создания нашей версии Bad-костюма мы покупали вещи в четырех или пяти магазинах на бульваре Мелроуз, а потом заменили хлопок эластичным габардином. Главной целью было сделать костюм более функциональным и облегающим и превратить его из уличной одежды в концертную. Вдохновившись внешним видом байкеров, мы изукрасили куртку, брюки и перчатки двойным количеством пряжек и ремешков.

Для юбилейного концерта в 2001 году мы сшили костюм Bad из лакированной кожи, но песню вырезали из-за чрезмерной длины концерта.
блиииин… какое зрелище мы потеряли… Майкл в лакированной коже, аггрхх… к слову, обратите внимание на фотографии, на первой куртке, купленной самим Майклом, ремешки кожаные, а на той, которую шил Буш - ремешки уже тканевые

Самая первая куртка Bad, которую Майкл надел для обложки альбома.

Первая куртка, которую мы с Деннисом сшили, была продана на аукционе в 2009 году за 190 тыс. долларов.

Сборка линий

При декорировании курток мы обнаружили, что среди излюбленных трюков Майкла было неожиданное использование вещей, которые никто никогда не додумался бы носить. Он бы и люстру нацепил, если бы мог. Куртка Dinner Jacket, украшенная вилками, ножами и ложками, была одной из его любимых. Порой мы тоже прибегали к необычным элементам декора. Когда Майкл пребывал в «фазе хрома», а мы шили «космический» костюм для Jam в HIStory-туре (видимо, Буш перепутал, имея в виду Scream – прим. пер.), нам необходимо было изучить свойства хрома, а это означало, что придется обратиться к источнику. Где можно узнать все об этом металле, чтобы определить, каким образом можно применить его в одежде? Разумеется, на выставках классических автомобилей. Выставочные залы были великолепны, а сами машины – истинные произведения искусства. Старые форды, роллс-ройсы, выпущенные до 1940 года, кадиллаки и шевроле стояли перед нами, источая престижную историю создания автомобиля. В этих машинах все было массивным, все было щедро украшено медью и хромом – передние решетки, дверные ручки и украшения на капоте. Майкл не стал бы носить медь, поскольку она быстро тускнеет. Однако благодаря обучению под его началом мы все равно уходили с этих выставок, получив необходимую информацию и вдохновение. Мы заметили эмблему британского автомобильного клуба, на которой была корона, и меня осенило: сделать классический, элегантный, стильный пиджак, такой, как эти машины, с использованием эмблем европейских автомобильных клубов. И не забыть про эмблему с короной.

Майкл готовился к фотосессии для рекламы клипа Remember the Time, когда мы показали ему этот пиджак. Мы нашили на черной коже четыре эмблемы – эмблему испанского автоклуба «Реал» (RAC), автоклуба Зальцбурга, Королевского автоклуба Бельгии и Норвежского автоклуба. На всех этих эмблемах были короны. Мы хотели попробовать что-то новенькое, чтобы немного раздвинуть рамки, в которые нас загоняли семь базовых выкроек, поэтому мы не вставили в этот пиджак молнию. Майклу не нравилось носить куртки, которые не застегивались, даже если он знал, что все равно не будет их застегивать.

Он наотрез отказался примерить пиджак.

Однако после некоторых уговоров и мягкого напоминания о том, что мы никогда бы не принесли ему что-то, что, по нашему мнению, не сработало бы, он все-таки поверил нам, неохотно надел пиджак и сфотографировался в нем. Когда фотографии были готовы, он взглянул на конечный результат – прическа, макияж, освещение, поза, пиджак – и буквально влюбился в него. «Вы были правы», – сказал он нам. Эта фотография Майкла чаще всего использовалась компанией Sony в рекламных кампаниях, а пиджак вскоре получил название Berlin Coat, хотя причины такого названия мне неизвестны и по сей день.

Когда заходишь слишком далеко

У Майкла была масса идей, и некоторые были настолько рискованными, что ему так и не довелось надеть сшитые по ним костюмы. Одна такая идея родилась в 1992 году, на самом пике славы Майкла. Его частная жизнь и возможность самому сходить в магазин или просто спокойно сидеть в припаркованной машине давно канули в лету, поэтому Майкл хотел, чтобы мы сделали ему куртку, отражавшую бы нападения папарацци. Если бы он мог мигнуть вспышкой в ответ на их вспышки, их фотографии вышли бы засвеченными. Решение: черная кожаная куртка с 34 стробоскопическими лампочками.

Разумеется, дабы сохранить иллюзию волшебства, Майкл отказывался прикасаться к своей одежде, чтобы она заработала, поэтому одному из телохранителей пришлось бы нажать кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы «зажечь» куртку, и это было еще одной проблемой. Когда куртка включалась, лампочки издавали нарастающий свистящий звук, как фейерверк, а затем 34 огня взрывались в своем собственном световом спектакле. Один из врачей сказал нам, что интенсивность свечения запросто может вызвать припадок у человека, больного эпилепсией, поэтому Майкл никогда не надевал эту куртку.

Далеко не первый раз подобная идея была зарублена на корню. Мы были на церемонии Грэмми в Нью-Йорке, 1988 год, и Майкл пришел в ужас, услышав в новостях о подростках, нападавших на других детей в Центральном парке и отнимавших у них кроссовки. Всегда испытывая интерес к поведенческим реакциям, Майкл попросил меня, чтобы я посмотрел новостной ролик вместе с ним и высказал свое мнение.
– Буш, ты должен это посмотреть, – настоял он, включая телевизор в своем номере отеля Helmsley Palace, его любимого отеля в Нью-Йорке. Отель был безопасным, в нем был лифт, ведший из гаража прямо в пентхаус. – Как ты думаешь, почему эти ребята так поступают? Из-за внешнего вида или стоимости кроссовок?

Я знал, что это отнюдь не было приглашением к дебатам и не философским размышлением на тему молодежной культуры в Большом Яблоке. Вопросы Майкла обычно были риторическими, но за ними всегда много чего следовало.
– Сделай мне куртку из денег, – шепотом произнес он, позволив последнему слову загадочно повиснуть в воздухе, словно это была его самая отчаянная и смелая идея.

Деннис взял 79 стодолларовых купюр и свернул каждую в технике оригами, затем нашил их на мотоциклетную куртку, обшив каждую купюру по периметру черной ниткой и заключив их в двойной слой прозрачного пластика. Майкл был доволен результатом, но счел, что можно сделать еще круче.
– Вау! – воскликнул он. – А мы скоро едем в Англию. Сделай мне такую с британскими фунтами.

Мы были в восторге, поскольку купюры британских фунтов были разноцветными, да и доллар стоил дороже фунта. Деннис получил несказанное удовольствие, раскладывая и перекладывая купюры, а благодаря обменному курсу куртка обошлась нам в гораздо меньшую сумму.

Один их советников Майкла убедил его, что носить на себе деньги – не слишком хорошая идея. Когда Майкл впервые задумал эту концепцию, куртка создавалась не ради моды или погони за новинкой. Для него обе версии «денежной куртки» были своего рода рекламным щитом для донесения конкретной мысли об истинном значении денег. Но даже мы знали, что иногда лучшее – враг хорошего.

Майкл всегда стремился жить с определенной целью и значением. Благодаря убеждениям, о которых он писал и пел, он вдохновлял многие поколения на поиск подобной высшей формы существования. Когда он выезжал со своими шоу на гастроли, благодаря обмену энергией между Майклом и его поклонниками выстраивалось социально ответственное общество, где все члены были тесно связаны между собой.

Хвала сутажной тесьме

Одним из самых «расписных» пиджаков, которые мы шили для Майкла, был китель, который он надел для съемки на обложку TV Guide вскоре после женитьбы на Лизе-Мари Пресли. Это была рекламная обложка для грядущего интервью с Дайан Сойер – первого интервью, где он обсуждал свои отношения с Лизой-Мари. За две недели до съемки Майкл принес мне видеокассету и сказал:
– Тебе нужно это посмотреть.

Когда мы с Деннисом вставили кассету в магнитофон, кадры с цыганами, ехавшими караваном на ослах, привели нас в замешательство. Я не понял, о чем был фильм, поскольку он был на иностранном языке и без субтитров. Я взглянул на Денниса:
– Что это за чертовщина?

Но Деннис только покачал головой, и мы снова повернулись к экрану, чтобы подробнее изучить картинку. Ладно, вот ослы, вот толпа парней в рогожке, а затем… Вот оно. Банда цыган поймала пирата, сняла с него голубой китель, расшитый золотой сутажной тесьмой, а затем бросила пирата и его команду в грязи. Послание было получено.

– Майкл, так ты хочешь такой голубой китель?
– Нет, я хочу такой же, но черный.

Сутажная тесьма представляет собой узкий плоский плетеный шнур. Мы не слишком удивились, узнав, что ее традиционно используют для отделки военной формы, чтобы отметить ранг. В моде ее обычно применяют, чтобы скрыть швы, но в нашем кителе мы использовали совершенно немыслимые метражи сутажа, больше чем для любого другого пиджака – от 13 до 18 метров золотого декора из крученых нитей, и такое же немыслимое количество пуговиц. В этом кителе уникальным было уже одно только использование такого редкого материала – сутажной тесьмы, покрытой золотом 750-й пробы. Поскольку ее невозможно почистить, а производство стоит слишком дорого и слишком трудоемкое, на рынке ее было не так уж много. Большая часть покупок золотого сутажа относится к антикварному бизнесу, поскольку этот декор скорей всего производили более сотни лет назад. Одежда папы римского является единственным современным изделием, которое все еще украшают золотой сутажной тесьмой.

Этот китель также был нетипичен еще и потому, что мы пошли дальше и задекорировали не только переднюю часть, но и спинку, хотя обычно одежда Майкла редко украшена сзади. На полочках нашиты 102 круглые золотые пуговицы. Все гусарские орнаменты, украшавшие полочки, спинку, рукава и плечи, выложены золотой сутажной тесьмой. Лента на рукаве – из бордового шелка, а главным элементом кителя является вышитый золотом орел на каждом рукаве.

не знаю, где там 102 пуговицы, я насчитала 80 с гаком. Может, где-то на плечах и на рукавах еще есть. И мог бы кто-нибудь себе представить, глядя на те первые фотки в 1994 году, что эта тесьма не желтая, а действительно золотая? Это ж сколько стоил тот пиджак...

На фотках из книги орла не видно, зато немножко виден вот здесь, на левом рукаве.

[реклама вместо картинки]

http://justice-rainger.livejournal.com/556419.html

Глава седьмая
Следующий шаг

Майкл часто звонил мне и без предупреждения просил, чтобы я приехал на ранчо «Неверленд», обсудить планы. Я проводил по три часа в дороге в один конец, иногда получая конкретные инструкции, а иногда – очередной риторический вопрос с подтекстом.

Майкл предпочитал встречи лицом к лицу, поскольку это позволяло ему увидеть и прочувствовать, что перед ним за человек. Он обладал эмоциональной проницательностью, благодаря которой хорошо анализировал язык тела и выражение лица. Лишь взглянув на человека, он сразу мог сказать, скучно ли ему, увлечен ли он вопросом или взволнован, услыхав какую-либо идею. По телефону он не мог определить, не занимаешься ли ты во время разговора чем-то еще и не закатываешь ли глаза на какое-то его предложение, а это ему очень не нравилось. Если же вы находились в поле его зрения, он знал, что ваше внимание всецело отдано ему, и лучше контролировал беседу. Но Майкл был также очень скрытным и желал беседовать наедине. В те редкие случаи, когда он все-таки соглашался что-то обсудить по телефону, он начинал звонок с вопроса: «А громкая связь выключена?» или «С тобой там больше никого нет?» Подозреваю, что из-за взросления в такой большой компании братьев и сестер Майкл особо не мог уединиться, если хотел. Возможно, поэтому он так стремился к уединению.

В любом случае, я всегда ехал на ранчо в приподнятом настроении, движимый возможностями, которые открывались перед нами благодаря следующим этапам и идеям.

В 1990 году президент Джордж Буш присудил Майклу звание Артиста десятилетия, после которой была проведена церемония награждения Американской киноакадемии. Вскоре после этого, во время одного из моих визитов в «Неверленд», я сидел в библиотеке с Майклом, и мы рассматривали книгу, которую он извлек со своих необъятных полок, посвященных истории, философии и искусству. На одной из страниц была глянцевая фотография Короны британской империи – одной из главных королевских драгоценностей Великобритании. Корона с самым витиеватым и богатым декором предназначается только для королевы и украшена драгоценными камнями. Майкл разговаривал со мной, уткнувшись носом в книгу. Пришло время для создания какой-то памятной вещи, чтобы отметить очередную веху в жизни и карьере Майкла.

Через некоторое время Деннис и я сели на самолет до Лондона, чтобы поближе взглянуть на королевские драгоценности, выставлявшиеся в сокровищнице Тауэра. Если бы мы делали это сегодня, то просто полезли бы в интернет и посмотрели фотографии, но, думается мне, Майкл все равно отправил бы нас туда. Для него было очень важно, чтобы нам тоже было весело, и чтобы мы полностью отдавались процессу. Главным было получить вдохновение от видов, звуков и культуры Англии. К сожалению, только это мы и получили. Прибыв в сокровищницу, мы увидели под пустой пуленепробиваемой витриной табличку: «Изъяты с выставки на две недели».

На мгновение мы перестали дышать. Как же не повезло! Но паниковать времени не было. Мы объездили весь Лондон и скупили все книги о королевских драгоценностях, какие смогли найти, а заодно посмотрели на другие драгоценности в музеях. Дополнительное вдохновение нам давал вид на Букингемский дворец из окна нашей комнаты в отеле «Хилтон».

Деннис начал набрасывать дизайн на желтых линованных листках из обычного блокнота – ничего другого под рукой не было. Для Денниса любая бумага, на которой он делал наброски, становилась драгоценной, поэтому, когда дело касалось выбора бумаги, он обходился любой. Он перерисовал общий внешний вид Короны британской империи из книги «Королевские драгоценности Англии». Однако его гениальные способности лежали вовсе не в сфере дизайна, а скорей в конструировании – это было самым главным при подгонке любой вещи по фигуре Майкла. Деннис знал, что мог сделать изумительную копию короны, но сможет ли Майкл ее надеть? Именно это волновало его больше всего. Деннис оценивал размеры каждого камня в короне, поскольку, чтобы дать Майклу возможность надеть такую корону, драгоценные камни необходимо подобрать по форме и размеру конкретно для головы Майкла, а не королевы.

Используя мерки, снятые с головы Майкла для изготовления шляп, Деннис конструировал корону при помощи пропорций и математических формул, и едва мы вернулись домой, начался его самый любимый этап в работе – когда он мог пощупать все материалы руками. Деннис получал удовольствие от фактического процесса создания, а не от исследований или разработки концепции.

Первым делом, вернувшись в Лос Анджелес, Деннис стал изучать технику припоя. Сначала по книгам, потом – методом проб и ошибок он научился работать в этой технике и обрабатывать металл при помощи пескоструйного аппарата, так как хотел сделать корону из серебра 925 пробы. Он припаял бижутерные камни и стеклянный жемчуг в тех же местах, где на оригинальной короне находились рубины, сапфиры, бриллианты и жемчужины. По центру Корону британской империи украшает Африканская звезда (дин из самых крупных алмазов в мире – прим. пер.), а Деннис, дабы украсить корону какой-нибудь личной деталью, разместил на ней логотип Майкла – его ноги, застывшие на кончиках пальцев.

На то, чтобы сделать эту вещь, у Денниса ушло около шести недель непрестанной работы. Когда пришло время вручить корону Майклу, мы поехали в его квартиру в Вествуде. Майкл приветствовал нас, одетый в домашний халат и тапочки, но, несмотря на внешнюю расслабленность, его быстрая речь сказала нам о том, что он думал про этот момент с того самого дня, как послал нас в Англию.

– Буш, не показывай мне ее сразу. Устрой мне шоу.

Мы были готовы к этому. Мы никогда не отдавали Майклу что-либо просто так: мы устраивали каждому изделию презентацию. В этот раз мы разложили на обеденном столе красный бархат, корону поместили на красную бархатную подушку и накрыли ее куском белого атласа. Пришел момент «открытия». Эта честь выпала Деннису, а затем мы втроем отошли на шаг, чтобы полюбоваться его творением.

Майкл ничего не сказал – он только аплодировал. Деннис заслуженно наслаждался моментом. Мы спросили Майкла, не хочет ли он примерить корону, но он ответил, что «время еще не пришло». Он проводил нас к выходу, и едва мы вышли в коридор, как дверь за нашими спинами захлопнулась, и мы услышали щелчок замка.

– Можешь быть уверен, эта штука уже у него на голове, – сказал я Деннису. Позднее Майкл признался мне, что так оно и было.

Когда мы с Деннисом начали создавать по заказу Майкла вещи помимо одежды, мы восхитились его желанию как-то отпраздновать события своей жизни как раз тогда, когда они происходили. Титул «Артиста десятилетия» хоть и не был коронацией, но все же являлся важным достижением, и Майкл хотел, чтобы мы помогли ему как-то это отметить – такое часто происходило как с величайшими событиями, так и с менее значительными. Таким образом, он научил нас тому, что праздновать свои достижения очень даже здорово. Майкл был скромен, однако скромность не является антитезой осознания важности памятных вех в жизни. Эти моменты прекрасны, но они имеют свойство быстро заканчиваться. Майкл ловил волшебство, присущее этим моментам, а корона стала одним из способов «ловли».

Корона Майкла была сделана из меди и покрыта серебром 925 пробы. Она весила 3 килограмма.
Внизу: Мы делали не только короны и одежду. Была оригинальная идея, чтобы Майкл станцевал на этой копии королевского трона в одном из видеоклипов, но проект заглох. Высота трона – примерно 3 метра, ширина – 1,20 м, вес – 130-180 кг. Когда Майкл сидел на нем, его ноги едва доставали до пола. Трон в итоге очутился в его личных апартаментах в «Неверленде», а затем попал на обложку журнала Architectural Digest в 2009 году.

Английские традиции в уличной моде

Изобретая вещи для Майкла, мы часто прибегали к методу исключения: что еще он не носил? Чего мы еще не пробовали? Когда заинтересованность Майкла в британской королевской моде и бунтарском стиле стала более выраженной, нам тоже пришлось соответствовать этому, чтобы сохранить такие качества в следующих изделиях.

Беспрестанный поиск новинок привел нас в академию фехтования, поскольку фехтование обладало романтическим очарованием, движением/текучестью и резкостью. Три дня подряд мы изучали движения тел учеников академии во время спаррингов. Мы обнаружили, что фехтование требует интенсивной работы руками наряду с постоянным движением ног и выпадами, превосходно укладывавшимися в танцевальный стиль Майкла. И еще один плюс: фехтование является древним английским искусством, поэтому оно соответствовало страсти Майкла ко всему английскому.

Мы купили белую фехтовальную форму и занялись созданием исторической, традиционной вещи, которая в то же время соответствовала бы духу улиц. Майкл собирался явить миру свой новый имидж на съемках для рекламы Sony. Фотографировал его легендарный Херб Риттс.

Верхняя часть традиционной фехтовальной формы застегивается не по центру, а сбоку, под планкой. Ее носят полностью застегнутой до самого верха, чтобы защитить верхнюю часть тела, включая шею. Форма сделана на манер боди и регулируется по размеру в промежности, под нее надеваются белые парусиновые штаны с высокой талией. Штанины чуть ниже колен (такая модель называется «бриджи») и заправляются в высокие гольфы. Отход от традиционного белого цвета уже означал бы бунт, поэтому мы сшили форму из черной кожи.

Наш вариант фехтовальной формы застегивался до самого верха, но, чтобы еще больше подчеркнуть бунтарский дух, мы добавили клапан, который отворачивался в сторону, открывая порванную белую футболку Майкла, будто говорил зрителю – «Куку! А там есть что-то еще!» Майкл обожал этот клапан, поскольку он двигался. Когда артист быстро ходил по сцене или танцевал, этот клапан трепетал в такт его движениям. В завершение мы добавили немного отсебятины – заменили гольфы кожаными сапогами до колен и сделали фехтовальную маску из черной кожи. В комплекте также шли черные перчатки и ножные щитки, придававшие костюму новое измерение и глубину. Майкл будто играл в переодевания, что, естественно, абсолютно его восхищало. Поклонниц этот костюм буквально сводил с ума, так как оставлял крайне мало простора для полета фантазии.

Стол Денниса для набросков.

– Я хочу носить это на сцене, – объявил Майкл, когда закончилась фотосессия. Теперь нам надо было трансформировать этот костюм для тура Dangerous. Он должен быть водонепроницаемым, легко поддаваться чистке и растягиваться. Но самое главное – он должен быть достаточно легким, чтобы под него можно было надеть другие предметы одежды для быстрого переодевания в другие костюмы, а заодно выглядеть смело и отливать металлом. Мы сделали костюм из стрейчевого спандекса в нескольких ярких цветах – золотой, красный, серебряный, оранжевый, зеленый и розовый, потом сфотографировали их, чтобы посмотреть, какой лучше смотрелся на фотографиях. Победил золотой.

Слева: Оригинальная фехтовальная форма, с которой мы снимали выкройку.
Справа: Рисунок костюма для фотосессии Херба Риттса и законченный образ с фотографий.

Фехтование – спорт для аристократов, как поло – игра королей. Европейцы мгновенно узнали в этом костюме фехтовальную форму, но американцы не поняли, что именно послужило источником для создания костюма, судя по потокам писем от поклонников, среагировавших на вид Майкла в этой форме в первой песне концерта Dangerous. Американцам не понравился «хвост» – полоска материи сзади, благодаря которой можно было регулировать размер формы. Фехтовальная форма застегивается на пряжку как раз под копчиком, поэтому, чем туже затянут этот ремешок, тем длиннее «хвостик». Люди жаловались: «оно же торчит», «похоже на ошибку дизайнера» или «отвлекает внимание». Но в наших вещах, создаваемых для Майкла, не было никаких ошибок. Именно так носится традиционная фехтовальная форма. Вообще-то, этот «хвостик» был любимым элементом Майкла в этом костюме. Он раскачивался как сумасшедший, когда Майкл танцевал, и словно становился продолжением артиста. А еще ему было интересно, заметит ли кто-нибудь эту деталь. К его удовольствию, заметили все.

Я сфотографировался с Майклом перед одним из первых концертов тура в 1992 году, после того, как помог ему одеться. Едва снимок был сделан, Майкл намекнул мне, что моя куртка «подмигивает» ему. На более позднем концерте он надел мою куртку, которая в итоге полностью перешла в его владение – он так и не вернул ее мне.

Следующая «перчатка»

Майкл замечал буквально все. Это касалось даже спорта, что было необычно, так как ему не особенно нравилось смотреть какие-либо спортивные соревнования. Иногда люди пытались заставить его посмотреть баскетбольный матч, но Майкл считал, что подобные просмотры – пустая трата времени. Играть самому – совсем другое дело, он немного играл с братьями на специально обустроенной площадке на ранчо. Однако же его очень интересовала форма игроков.

Работая над альбомом Dangerous в 1990 году, Майкл отметил для себя форму бейсбольных кэтчеров. Он спрашивал себя: если бейсбол является любимой игрой Америки, и абсолютно все когда-нибудь носили бейсбольную кепку, то почему бейсбол вдохновлял создателей одежды только на головные уборы? Кто сказал, что только кэтчеры могут носить ножные щитки? Почему их не могут носить все? Мы ответили на эти вопросы, сделав ему комплект щитков из металла. Они обладали необходимым духом бунтарства и по текстуре напоминали доспехи рыцаря.

С помощью наших друзей в мастерской Prop Masters мы сняли форму для отливки со стандартных пластиковых щитков и залили в нее медь. Мы выбрали этот металл, поскольку на него легче всего наносить серебряное, золотое и хромовое покрытие. Типичный ножной щиток из пластика является плоским и крепится к ноге на пяти ремнях. Наши формы не были плоскими. Мы добавили изгибы, углубления и выпуклости, которые хорошо ловили свет и придавали изделию четкость. Их также пришлось подгонять под анатомию Майкла. Щитки, с которых мы снимали форму, обычно носят мужчины весом в 85-90 кг, но Майкл весил всего 54 кг, поэтому необходимо было масштабировать их надлежащим образом, иначе они бы выглядели на нем слишком массивно, а Майкл всеми силами пытался этого избежать, чтобы сохранить изящный силуэт танцора для сцены. На последних стадиях производства мы добавили 9-12 ремешков для закрепления щитков, хотя обычно достаточно всего три.

Он носил эти щитки везде, где только мог, и они вскоре стали такой же отличительной чертой его образа, как и перчатка Billie Jean. В какой-то мере щитки стали «следующей перчаткой».

Ножные щитки Майкла в разном стиле, из разных материалов – от хрома с орнаментом из золота 750 пробы до полностью позолоченных щитков из тура HIStory.

В поисках фараона

Как-то раз в 1992 году я приехал на ранчо для каких-то бытовых дел, забрать и отдать пижамы Майкла, на которых он просил нас вышить его логотип. Я уже собирался уходить, когда Майкл сказал мне: «Египетские украшения такие красивые, правда?» Он протянул мне книгу по египетской культуре, которая «случайно» оказалась в его библиотеке. Указав мне на несколько помеченных страниц, он добавил: «Египетские украшения так здорово смотрятся на фотографиях, потому что сделаны из настоящего золота, верно?»

Я кивнул в знак согласия, но не слишком-то разбирался в египетской культуре или украшениях, поэтому лишь мельком взглянул на отмеченные им страницы. Вероятно, я на что-то отвлекся, потому что оставил книгу там, забрал одежду Майкла, которую нужно было подшить, и уехал домой. Прошел месяц, и когда я вернулся за очередной партией одежды, Майкл поведал мне, что собирается снимать следующий видеоклип – на египетскую тематику. Я мысленно хлопнул себя по лбу, гадая, почему я не понял намек и не провел этот месяц в изучении всего египетского для проекта, которым в итоге окажется Remember the Time.

Я отправился домой и сказал Деннису, что теперь мы будем делать из Майкла египтянина, поэтому у нас остался всего месяц на исследования, разработку, производство и декор. Времени для поездки в Египет не было, и мы занялись обычным исследованием – книги, музеи, фильмы и беседы с экспертами. Дабы подстегнуть нас, Майкл позвонил и полюбопытствовал, знаем ли мы, как выглядел Юл Бриннер в фильме «Десять заповедей». «Я отправлю вам кассету», – пообещал он.

Получив кассету, мы поставили ее в видеомагнитофон и сосредоточились на том, как же выглядит Бриннер в каждой сцене фильма. У него были десятки образов. Какой же из них заинтересовал Майкла? Мы ставили фильм на паузу, перематывали, рассуждая о том, что же вдохновило Майкла при его просмотре. И тут мы увидели нужное: Юл Бриннер в роли фараона Рамзеса Второго. Рабы несли его на носилках, и на нем была такая штука, которая, как мы позже узнали, называлась «gorgerine» (сколько ни искала, не нашла, как это правильно называется по-русски, а по сути – это нагрудное украшение-щиток, обычно состоящее из нескольких дисков и закрепленное ремнями на плечах. – прим. пер.). Это была самая что ни на есть квинтэссенция Майкла, и именно это он хотел надеть для клипа.

Мы сконструировали для Майкла нагрудный щиток и полностью покрыли его золотом 750 пробы. В золотое покрытие вставлены искусственные алые кристаллы, а сам щиток изначально сделан из листовой меди и весил совсем немного. Мы продлили линии щитка так, чтобы зрительно расширить грудь Майкла, и выложили чешуйки нагрудника в несколько рядов, создавая эффект перьев. Майкл был в экстазе, когда мы показали ему нагрудник, и воскликнул: «Просто не верится, что я смогу это надеть!»

На съемках Remember the Time. Я обернул вокруг каждой ноги Майкла по метру кожаных ремней, от подошв до колен, чтобы имитировать завязки египетских сандалий, переиначенные на новый, «уличный» лад.

Наши исследования показали, что из-за жаркого климата египетской пустыни люди не носили много одежды. В клипе Remember the Time танцоры и актеры (среди них Эдди Мерфи) были одеты очень легко, но Майкла нам пришлось закрыть с головы до ног из-за витилиго. Режиссер клипа Джон Синглтон хотел, чтобы Майкл был одет в такой же костюм, как и остальные актеры, но с дополнительными украшениями. Джон знал, что мы проектировали костюм Майкла, хотя костюмы остальных участников делал кто-то другой, и он сказал нам, что хочет показать Майкла «во всех египетских регалиях», включая традиционный головной убор в духе Тутанхамона, на что Майкл ответил: «Ни за что, Буш».

Мы все равно сделали этот головной убор, но в первый же день съемок он куда-то подевался. Целая бригада сотрудников обыскивала всю съемочную площадку Universal Studios, а я тем временем в панике названивал Деннису, рыскавшему по подъездной дорожке к нашему дому в надежде, что я просто выронил его, когда собирался ехать на съемки. Через 20 минут мы были вынуждены начать съемки без головного убора. Когда работа была закончена, я проводил Майкла в трейлер, чтобы помочь ему переодеться, и увидел, что этот злополучный убор валяется на стуле рядом с кроватью. «Если у нас его нет, значит, мне не придется его надевать», – решил Майкл и сам его спрятал.

В ходе работы над клипом Майкл зациклился на золоте. По его мнению, желтая латунь выглядела дешево и слишком быстро тускнела. «Чтобы это выглядело настоящим, оно должно быть настоящим», – пояснял он. Египтяне носили настоящее золото, поэтому мы и начали делать для гардероба Майкла вещи, покрытые золотом 750 пробы. С того самого момента, если украшение выглядело золотым, можете не сомневаться – оно и было золотым. Все его полицейские значки и прочие регалии больше не делались из латуни или крашеного пластика. Теперь все это делалось из меди с золотым напылением, и можете себе представить, насколько выросли затраты. Мы все чаще получали звонки от людей, пытавшихся притормозить «золотые» идеи Майкла, но приходилось признать, что золото обладало прекрасным волшебным эффектом и притягивало внимание. Все это лишний раз помогало нам поддерживать иллюзию того, что Майкл занимал в пространстве гораздо больше места. Если мы хотели добавить ему рост или значительность, акцентировать танцевальное движение или, наоборот, отвлечь внимание от отсутствия чего-либо, золото в костюмах отлично выполняло все эти функции.

Возьмем, к примеру, турне HIStory, стартовавшее в Праге в 1996 году. В финале Майкл все больше ходил – а как иначе, если провел два с половиной часа, без передышки танцуя и показывая людям волшебство? Мы хотели создать иллюзию, будто бы Майкл танцует всегда. Для этого нужно было привлечь внимание зрителей к его ногам. Звучит парадоксально, поскольку, казалось бы, если мы хотели отвлечь внимание от ног, то нужно надеть что-нибудь яркое на голову. Но то, как Майкл ходил по сцене в этих позолоченных ножных щитках, красиво играло в свете прожекторов и создавало иллюзию того, что танцующая машина никогда не останавливалась.

Неожиданным оказалось и то, что золоченые ножные щитки выглядели несколько футуристично, что тоже идеально сочеталось с тематикой турне HIStory и действовало как главный элемент вступительного акта, изображавшего путешествие сквозь время, когда Майкл начинал шоу в золотом костюме, сидя в космической ракете. Это была обновленная версия щитков, внедренных Майклом в ходе записи альбома Dangerous, но теперь она выбивала его привычный образ за все мыслимые пределы.

От немыслимых пределов во внешний космос

Костюм, о котором больше всего говорили и который больше всего обожают поклонники по всему миру – это хромированный золотой ансамбль, в котором Майкл открывал концерты в HIStory-туре. Концерт начинался с видеоклипа, в котором Майкл путешествует сквозь время и пространство в космической ракете, пролетая над панорамными изображениями семи чудес света, сквозь памятные события в истории, а затем приземляется в 1996 году и выходит из своей машины времени под крики поклонников. Майкл хотел выглядеть как гость из будущего, но был против скафандров или шлемов астронавтов, поскольку они выглядели слишком громоздко и не могли выгодно подчеркнуть линии его тела или хореографию. Вдохновившись клипом Dancing Machine, снятом Jackson 5 в 1973 году, где в одном из кадров танцевала женщина-робот, Майкл заявил: «Хочу облегающий костюм из хрома с головы до ног, в котором я смогу танцевать».

Эта идея была сразу же встречена в штыки теми, кто беспокоился о физической возможности Майкла танцевать в костюме из металла. Это было слишком опасно. И я, и Деннис говорили ему, что костюм из хрома будет слишком объемистым и может его травмировать. Но Майкл был убежден в том, что если что-то разработано специально для него, оно сработает. И мы стали думать. Должен быть другой способ. Почему обязательно металл? Склонность Майкла не принимать ответ «нет» передалась и нам.

Для вдохновения Майкл одолжил нам целую коллекцию книг о работах японского художника Сораямы, разработавшего органическую роботик-форму, которая в итоге превратилась в знаменитую собачку Айбо. Сораяма впервые заявил о себе в конце семидесятых, когда создал роботов с анатомически правильными женскими формами, словно отлитыми из серебра. Для их описания использовали термин «сексуальный робот». Деннис и я знали, что, если нам удастся придать Майклу такой вид, будто металл стал его второй кожей (как Сораяма со своими роботами), мы не просто достигнем следующего уровня – мы его превзойдем.

Мы нашли фольгированный стрейчевый спандекс, скроили из него костюм по меркам Майкла и подогнали по телу в облипку. Материал был тонким, как папиросная бумага, весил всего ничего и при этом обладал сиянием хрома. В свете прожекторов это выглядело так, будто Майкла с головы до ног облили хромом и серебром, как робота Сораямы.

Из всех концертных костюмов Майкла этот костюм был создан в наибольшем количестве экземпляров, поскольку через некоторое время фольгированная поверхность материала трескалась, теряя блеск и открывая синюю базовую ткань, на которую был нанесен слой фольги. Боясь, что ткань закончится, или ее перестанут производить, мы скупили все, до чего смогли дотянуться – примерно 90 метров. Мы должны были обеспечить достаточное количество ткани на весь тур и, возможно, на всю карьеру Майкла. Если хромированный костюм станет такой же выдающейся вещью, как куртки Thriller и Beat It, надо обеспечить хороший запас ткани на десять лет вперед, а иначе я не смогу спать.

Мы хотели дополнить костюм жестким внешним панцирем. В планах было создание нагрудника, который бы настолько идеально облегал тело, что никому бы просто не пришло в голову, из чего он сделан на самом деле. Мы выбрали металлизированный пластичный материал, отливаемый в вакуумной установке, и ножовкой вырезали из него необходимую деталь по меркам, снятым с тела Майкла, а потом Деннис дошлифовал нагрудник, отполировал и отправил в мастерскую для напыления хромированного покрытия. Сначала Майкл примерил белую пластиковую версию и тестировал ее, выдавая все самые агрессивные движения, высоко поднимая ноги, чтобы я мог определить, где нужно подрезать больше или меньше. Когда Майкл остановился, я поставил отметки на пластике черным маркером, вычерчивая инструкции для Денниса, чтобы внести коррективы в форму. Несмотря на то, что на нем был скучный кусок пластмассы, глаза Майкла сверкали в предвкушении, пока он мысленно рисовал себе готовое изделие. Затем он вдруг спросил:
– Буш, а когда придет моя очередь?
– Очередь на что? – я отмечал нижний край в пройме.
– Рисовать на тебе, – он выхватил у меня маркер и потряс его, как баночку с краской.

Когда я закончил с подгонкой, мы поменялись местами. Я стоял с вытянутыми руками, а Майкл увлеченно рисовал по мне маркером, самостоятельно отмечая линии. Он просто балдел, имитируя меня и рисуя на поверхности, на которой никогда раньше не рисовал. Он ухитрился найти позитивный момент и чудо даже в таком приземленном деле, как подгонка.

Однако вовсе не подгонка нагрудника была основной проблемой. Самым сложным было сконструировать его так, чтобы он легко снимался. На открытии концерта Майкл вываливался на сцену в шлеме и нагруднике, но секунд через 30 ему нужно самому все это снять. Нам надо было сделать такую конструкцию, чтобы Майкл легко снимал его, и ему не пришлось сражаться с застежками, поэтому мы спроектировали его так, чтобы он снимался спереди, стоило только потянуть. Внутри нагрудника находился крючок, к которому присоединялся ремень, обернутый вокруг талии Майкла и застегивавшийся с левой стороны на липучке. Слишком много липучки не даст Майклу сорвать его одним движением, а слишком мало не удержит нагрудник достаточно долго. Липучка была такой слабой, что нагрудник сваливался сам, стоило Майклу вдохнуть поглубже. Ему приходилось очень осторожно маневрировать в этом костюме, чтобы не испортить свое волшебство.

Сняв нагрудник, Майкл бросал его со сцены мне или какому-то другому ассистенту. Это всегда меня напрягало. Если он бросит его не слишком аккуратно (что вполне возможно), или я его не поймаю (что еще более вероятно), хромированное покрытие треснет при ударе об пол. По этой причине Деннис сделал три дубликата.

Шлем Майкла тоже был сделан в трех экземплярах, поскольку это был первый предмет, сбрасываемый со сцены, и риск повреждения был еще больше. Шлем на самом деле состоит из семи отдельных деталей с хромированным покрытием: по две детали передней и задней части головы, забрало и два боковых фиксатора, благодаря которым забрало можно поднять и опустить. Мы использовали одну из голов-манекенов Майкла, отлитых еще во времена Thriller, чтобы определить размеры пластиковых деталей, а потом Деннис вылепил дизайн. Он хотел, чтобы голова выглядела футуристично, сексуально и элегантно, но вскоре решил, что прототип не был похож на человека, поэтому вылепил на нем губы. Когда забрало опускалось, шлем уже не выглядел как мяч. Он выглядел как человеческая голова под шлемом.

Шлем был таким тесным, что приходилось пользоваться рожком для обуви, чтобы натянуть его на голову Майкла перед каждым концертом. Он должен был как можно плотнее прилегать к лицу, чтобы достичь нужного эффекта. «Я не хочу выглядеть как человек в скафандре, я хочу выглядеть как человек, отлитый в хроме».

Чтобы Майкл мог легко снять шлем, Деннис подрезал затылочную часть так, чтобы она не доходила до точки, где затылок переходит в шею, примерно на 7 см, поэтому шлем больше походил на маску. Это позволяло Майклу поднять его за подбородок и легко снять с головы. Майкл знал, насколько далеко может повернуть голову в сторону, чтобы обожавшая его толпа не разгадала секрет шлема.

Самой головоломной задачей было слепить этот шлем так, чтобы под него помещалась микрофонная гарнитура Майкла. Поскольку на каждой площадке были разные гарнитуры, мы конструировали шлем для самых страшных вариантов. Найти самую громоздкую и сложную гарнитуру, поместить его на голову манекена и вырезать форму вокруг него. У нас был всего месяц, чтобы сделать этот костюм, включая щитки на руки и ноги и шлем, прежде чем протестировать прототип в Бухаресте в 1996 году. Мы работали с твердым пластиком, поэтому нужно было в обязательном порядке проверить перед живой аудиторией, обладает ли данная форма требуемыми функциями и подгонкой. К счастью, нам удалось все сделать правильно с первого раза. Я перезвонил Деннису в Лос-Анджелес, чтобы рассказать ему хорошие новости и дать зеленый свет на то, чтобы сделать по три экземпляра всех аксессуаров.

Очень немногие знают, что в хромированном костюме, точнее, в пластиковом нагруднике с правой стороны в промежности просверлено небольшое отверстие, примерно 2 см в диаметре. Майкл намеревался открутить со своей космической ракеты шланг, привинтить к промежности и обдать зрителей струей дыма. «Фанам это наверняка понравится, – взволнованно говорил он нам, когда эта идея впервые пришла к нему в Бухаресте. – И такого точно никто никогда раньше не делал».

О, да, любопытно, почему. Как бы нелепо это ни звучало, это было типично для Майкла. Я поощрял эту идею, и думаю, что ее могли бы реализовать, если бы мы вовремя предупредили пиротехника. Однако, несмотря на то, что идее не суждено было воплотиться, это не удержало Майкла от прочих не менее диких идей. Мы были очень рады этому, поскольку Майкл всегда стремился раздвинуть рамки и вынудить Денниса и меня отправиться на поиски следующего изобретения.

http://justice-rainger.livejournal.com/557364.html

почему за два дня?

а Буш гей?