Джозеф Вогель. Человек в музыке. Творческая жизнь Майкла Джексона

    «Энас-книга», 2013
    Блестящий талант Майкла Джексона часто терялся за слухами и скандалами, окружавшими его необычную жизнь. В своей книге Джозеф Вогель возвращается к соло-альбомам, песням и видеоклипам, которые в первую очередь и сделали певца столь культовой фигурой во всем мире. Переходя от альбомов Off the Wall и Thriller к Dangerous, Invincible и работе последних лет, Вогель раскрывает перед читателем всю глубину творческого мира артиста. Уникальная книга, полная цветных фотографий и воспоминаний творческих партнеров Джексона, представляет собой первый всеобъемлющий портрет этого непревзойденного «человека в музыке».
    Перевод с английского Ю. Сирош

Майкл Джексон часто объяснял свой творческий процесс как акт изобретения чего-то, что уже существует. Он утверждал, что является всего лишь «курьером», приносящим творчество в мир, посредником, через которого течет музыка. Он цитировал философию Микеланджело, повторяя слова художника о том, что в каждом куске камня или мрамора таится «спящая форма». «Скульптор всего лишь освобождает форму, — настаивал Джексон. — Она уже заложена внутри. Она уже заложена».

Джексон рассматривал свою работу как акт освобождения. Он хотел выпустить на волю связанное, преобразовать оцепеневшее, пробудить дремлющее. Он пытался пробиться сквозь преграды, сдерживаюшие воображение, разорвать цепи — психологические, социальные или политические, — сковываюшие тело и разум. В этом он видел смысл искусства, и именно такого влияния на публику добивался.

И миллионам людей по всему миру он дал именно это. Для своих поклонников он всегда был больше, чем просто знаменитость или поп-звезда. Он был живым воплощением музыки. Его песни и выступления, дарившие поток сильнейших эмоций, были как инъекция жизни. Одни сравнивали это с духовным экстазом, другие — с экзорсизмом. Поклонники его творчества говорили об ощущении погружения в иной мир, о силе, связи с чем-то высшим, о вдохновении. Побывав на одном из концертов Bad-тура в 1988 году, журналист «Newsweek» Джим Миллер описал Джексона как человека, обладавшего «фантастической энергией его предшественника, Джеймса Брауна, притягательной хрупкостью Дайаны Росс, неуклюжим пафосом Чарли Чаплина и неловким восторгом человека, изумленного тем, что он живет и дышит. Толпа ахает и визжит...»

Джексон иногда сравнивал взаимный обмен энергией на живом выступлении с летающей тарелкой-фрисби: «Ты держишь ее в руке, касаешься ее и бросаешь обратно». Публика для него была не просто пассивной массой зрителей, она была ярким сообществом всех возрастных категорий, рас, религий и культур; они стояли плечом к плечу, на время сплоченные чарами его музыки, и выдумывали мир заново. «Их можно отвести куда угодно», — говорил Джексон. Это был его дар артиста: способность растворяться в историях, эмоциях, волшебстве музыки — и вести за собой массы людей. Он называл эту творческую связь множеством имен: эскапизм, развлечение, умение произвести эффект, искусство. И все же для Джексона прежде всего важно было делиться любовью и получать ее обратно.

Воплощение музыки

Тело Джексона было его естественным холстом. Он был танцором до мозга костей. Дома танец служил ему и физическим упражнением, и разрядкой. Он танцевал во время записи песен в студии. На сцене его тело, казалось, было одержимо музыкой. «Я раб ритма, — объяснял он. — Я — палитра. Я просто подчиняюсь моменту. По-другому невозможно, потому что если ты начинаешь думать, это смерть. Выступление строится не на мыслях; оно строится на ощущении». Для Джексона хореография была сродни линиям рисунка: она устанавливала очертания, в которых можно работать. Смысл ее не в том, чтобы делать шаги под счет, а в том, чтобы экспериментировать и выражать себя в этих границах.

В своем творческом пространстве он становился «воплощением» каждого отдельного элемента. «Когда ты танцуешь, — пояснял Джексон, — ты лишь интерпретируешь музыку, звуки, аккомпанемент. Слушая бас, или виолончель, или гитару, ты становишься эмоцией, которую несет звук». Эта способность заполнять себя музыкой выделяла его среди прочих танцоров. Многие его движения, включая лунную походку, уже были придуманы до него, но он понял их глубже, чем понимали до него, понял, что они могут сообщать, какой смысл можно вложить в них. И сделал их своими.

Необычное Образование

Чтобы понять Майкла Джексона как певца и композитора, нужно понимать его как танцора и исполнителя. Это очень важно, поскольку если кто в мире и являл собой пример «человека танца и песни», так это Майкл Джексон. Он учился у лучших из лучших: у Сэмми Дэвиса-младшего, Джеймса Брауна, Джеки Уилсона, Фреда Астера и Джина Келли. Когда Джексону было всего восемь лет, он наблюдал за ними из-за кулис легендарных театров «Регал» и «Аполло», жадно впитывая увиденное.

Самым большим откровением для юного Майкла Джексона явился «крестный отец соула» Джеймс Браун. Как Элвис Пресли был примером для молодого Джона Леннона, так Джеймс Браун стал примером для Майкла. Джексону, однако, выпала возможность увидеть своего кумира вблизи, лично. «Наблюдая за Джеймсом Брауном из-за кулис, — вспоминает он, — я выучил каждый его шаг, каждый поворот, каждый наклон. Должен сказать, он давал выступления изнуряющие, выматывающие зрителей эмоционально. Само его присутствие, огонь, вырывавшийся из всех его пор, были феноменальны. Ты чувст вовал каждую каплю пота на его лице и понимал все, что он сейчас проживает. Я никогда не видел, чтобы кто-то выступал так, как он».

Майкл Джексон перенял от Брауна не только манеру выступления и элементы танцев. Фирменное ритмическое пение, отрывистый вокал-стаккато (с короткими слогами, покряхтываниями, выкриками и восклицаниями) и чистый природный фанк прослеживаются во всей его музыке. Он, разумеется, адаптировал стиль Брауна и объединил его с другими стилями, но именно Браун, без всяких сомнений, оказал на юного Джексона самое глубокое влияние.

Музыкальное образование Джексона продолжилось в студии Motown, где его окружали известнейшие музыканты той эпохи: Марвин Гэй, Смоки Робинсон и Глэдис Найт. Маленького Майкла особенно очаровала Дайана Росс, в чьем доме он жил несколько месяцев после переезда в Лос-Анджелес в 1970 году. «Она была искусством в движении, — писал он позднее. — Однажды я наблюдал, как она репетировала перед зеркалом. Она не знала, что я подглядываю за ней. Я изучал ее, изучал то, как она двигалась, как пела, как подавала себя». В юном возрасте Джексон также наблюдал за работой Стиви Уандера в студии, когда тот записывал свои классические альбомы, включая Songs in the Key of Life. «Майкл всегда приходил в студию с любопытством, всегда хотел знать, как именно я работаю и что делаю, — вспоминает Уандер. — „Как ты это делаешь? Почему ты это делаешь?“ Думаю, наблюдая за разными людьми в процессе создания музыки, он понимал, что это требует немалого труда». Джексон позднее назвал Стиви Уандера «музыкальным пророком».

За время карьеры в Motown маленький Джексон сменил множество наставников, которые помогли ему отполировать природные способности. Среди них — Сюзанна де Пасс, первый менеджер, стилист, пиар-инструктор и хореограф группы Jackson 5, по совместительству также исполнявшая материнские обязанности; группа талантливых композиторов и продюсеров под общим названием «Корпорация» («The Corporation»), в которую входили Дик Ричардс, Фредди Перрен и Альфонзо Мизелл; композитор Хэл Дэвис, написавший много песен для Jackson 5 и Майкла, от «I’ll Be There» до «Dancing Machine». И все же никто не сыграл столь важной роли в развитии юного Майкла, как сам создатель Motown Records — Берри Горди. Именно Горди научил Джексона перфекционизму и тщательному вниманию к деталям во время работы в студии. Если требовалось сделать сотню дублей одной и той же песни, чтобы записать ее как должно, значит, они делали сотню дублей. Это было изнурительной тренировкой, в особенности для ребенка, но Джексон учился. «Никогда не забуду его настойчивость, — писал он позднее. — Я наблюдал за каждой секундой сессий, на которых присутствовал Берри, и навсегда запомнил то, чему научился там. По сей день я придерживаюсь тех же принципов».

Вероятно, самое важное, что Горди привил Майклу, — это стремление к покорению публики и хит-парадов, к созданию музыки, завоевывающей мир. Горди был находчивым и практичным руководителем, он чувствовал, что музыка чернокожих артистов может и должна достичь массовой межрасовой, даже международной аудитории. И хотя многие считали, что облагораживать и продвигать «черную» музыку в мейнстрим его заставлял в основном коммерческий интерес, но все же, без всяких сомнений, Горди проложил для чернокожих музыкантов дорогу в шоу-бизнес — в ту область, где ранее очень четко ощущалось расовое разделение.

Горди не только создавал для своих артистов, включая маленького Майкла, климат, способствовавший принятию их белой и интернациональной аудиторией, но и исповедовал идеологию единения, которую Джексон позднее принял всем сердцем. В течение всей карьеры Майкл не признавал классификации своего творчества по расовому, жанровому, национальному или иному признаку. Он считал, что музыка универсальна. И чернокожий мальчик из Гэри, штат Индиана, вполне мог быть ее «королем».

Эта философия, несомненно, стала позднее одной из причин интереса Джексона к Куинси Джонсу. У Джонса, как Майкл объяснял в интервью 1980 года, «была музыка без границ»: он занимался всем, от джаза и поп-песен до классических произведений. Он также работал со «всеми цветами», а это для Джексона было важно — чтобы его работа не получила ярлык «черной музыки».

Действительно, хотя творческие корни Джексона уходили в афроамериканские традиции, разброс повлиявших на него музыкальных течений выходит далеко за рамки одной расы и этники. «Я люблю великую музыку, — говорил он. — У нее нет цвета и нет границ». В детстве Джексон увлекался первопроходцами фанка P-Funk и Sly and the Family Stone, фолк-группами Carpenters и Mamas&The Papas; он слушал все, начиная от бродвейских певиц Джули Эндрюс и Барбары Стрейзанд и заканчивая диско-сенсацией Bee Gees.

Джексон любил просто получать удовольствие от искусства (что он часто называл «волшебством»), но он также хотел понять «анатомию» искусства. Он хотел разобраться во всем: как оно воздействовало на людей, как развивалось, что именно выжило и прошло сквозь века, каковы его возможности. К тому времени, как он встретил Куинси Джонса в конце семидесятых, у него, еще подростка, за плечами было уже почти десять лет опыта и обучения у самых известных музыкантов и композиторов. Джонс называл его «губкой»: «Он хотел быть лучшим во всем, впитать в себя все. Он учился у лучших в каждой из областей, чтобы создать действо и личность, которым не будет равных».

Мир воображения

Всю свою жизнь Майкл Джексон держал руку на пульсе музыкальной индустрии — и как поклонник чужого творчества, и как артист, находящийся в поиске новых звуков и идей. Он был покорен «мистицизмом» и артистизмом двух главных поп-феноменов, завоевавших мир до него: Элвиса Пресли и Beatles. Его женитьба на дочери первого и покупка песенного каталога последних не были случайными. Думая о своем собственном артистическом и культурном наследии, он всегда считал Пресли и Beatles образцами. Однако его музыкальные интересы формировались и под влиянием менее очевидных исполнителей: Led Zeppelin, Yes, Грейс Джонс и Radiohead. «У меня дома есть записи и альбомы, наличия которых в моей коллекции люди никогда бы предположили», — сказал он однажды.

Этот обширный спектр музыкальных знаний обнаруживается во многих его песнях. Так, в «Wanna Be Startin’ Somethin’» он включил африканское песнопение, вдохновленное произведением «Soul Makossa» камерунского саксофониста Ману Дибанго; в «Little Susie» он использовал отрывок хоралов из «Реквиема, соч. 9» французского композитора Мориса Дюруфле; в «2Bad» он задействовал первопроходцев хип-хопа Run DMC. Как писал Грег Тейт, Джексон был готов заимствовать «у любого, кто, по его мнению, мог сделать его собственный материал более интуитивным, современным и захватывающим».

Однако уникальность Джексона как артиста заключается еще и в том, что многие музыканты, оказавшие на него влияние, вовсе не были модными или современными. Когда ему задали вопрос о том, что вдохновило его на создание Thriller, он назвал не Принса или Police; он сказал, что вдохновил его русский композитор девятнадцатого века Петр Чайковский: «Возьмите произведение „Щелкунчик“: каждая композиция в нем — убойная, каждая. Поэтому я сказал себе: „Почему не сделать такой поп-альбом?“»

Классическая музыка вдохновила его не только на концепцию сплошного качества. С юных лет Джексон слушал таких композиторов, как Чайковский, Дебюсси, Прокофьев, Бетховен, Бернстайн и Копленд. Его особенно привлекало творчество эпохи романтизма и импрессионизма с запоминающимися мелодиями и ярким эмоциональным колоритом. Для Джексона музыка всегда была визуализированной, поэтому ему нравились произведения, связанные с живым представлением или вызывавшие в воображении яркие картины, например, «Арабеска № 1» Дебюсси или «Петя и волк» Прокофьева. Классическое влияние прослеживается во всей работе Джексона, иногда классика звучит даже во вступлениях к его собственным композициям.

Джексон также был горячим поклонником мюзиклов: «Звуки музыки», «Поющие под дождем», «Моя прекрасная леди», «Вестсайдская история». Он использовал их стиль и в своих видеоклипах, и в альбомах. Из-за подобных тем в творчестве традиционные рок-критики порой были с ним не в ладах, считая его слишком «театральным». Но Джексон так и не отрекся от своей любви к бродвейским мелодиям. Кроме того, он был одержим кинематографом: старыми фильмами студии MGM, всем, что когда-либо снимали Дисней, Спилберг, Лукас, Хичкок и Фрэнсис Форд Коппола. Он постоянно пересматривал «Инопланетянина» («E.T.»), «Человека-слона» и «Убить пересмешника» и каждый раз плакал над этими фильмами. «Смотря фильм, ты проживаешь происходящее на экране, — говорил он. — Режиссер держит аудиторию два часа подряд. Он овладевает их мозгом и сознанием — он может отвести их куда захочет. И эта идея меня просто захватывает: у тебя есть власть затронуть сердца людей, изменить их жизнь».

Неугасимая любовь Джексона к киноэкрану повлекла за собой страсть ко многим другим вещам. Он буквально влюбился во все, что делали Ширли Темпл и Элизабет Тейлор (слухи о том, будто он обустроил у себя дома по «святилищу» для каждой, были правдивы). Его коллекция мультфильмов превосходила коллекцию Пола Маккартни. Он часами мог смотреть юмористическое шоу «The Three Stooges». Он часто заявлял, что был Питером Пэном, — настолько он ощущал родство с персонажем Джеймса Барри. Джексон изучал работы всех известных танцоров столетия, в том числе Фреда Астера, Джина Келли, Боба Фосса, Марты Грэхем, Элвина Эйли и Джеффри Даниэля (а они, в свою очередь, в равной степени восхищались им). Однако больше всего он ассоциировал себя с легендой кинематографа — с Чарли Чаплином, такой же, как он сам, парадоксальной фигурой, человеком, выбившимся из бедности и ставшим величайшим артистом своего времени. В работах Джексона нетрудно обнаружить характерные чаплинские движения, комбинацию чаплинской экспрессии и пафоса.

Он не только смотрел или слушал произведения всех этих людей искусства, он еще и читал о них. Майкл Джексон был ненасытным читателем. С самого детства и до последних лет жизни он при каждой возможности ходил по книжным магазинам и уносил оттуда целые кипы книг. В его личной библиотеке насчитывалось более двадцати тысяч наименований, включая биографии, поэзию, философию, психологию и историю. Джексон читал об афроамериканском рабстве и движении по защите гражданских прав, об Эдисоне и Галилее, о религии и духовности. Он читал романы Джеймса Барри и Чарльза Диккенса. Он читал Блейка, Эмерсона и Вордсворта. Он заставил свой персонал прочесть биографию известного шоумена Ф. Т. Барнума и часто цитировал целые абзацы из биографий Микеланджело и Альберта Эйнштейна.

И когда этот артист работал над альбомом, танцевал или создавал видеоклипы, он постоянно обращался к своей интеллектуальной сокровищнице. Разносторонний живой мир воображения был для Джексона так же реален, как и его собственная жизнь — если не более.
Дата публикации: 15.03.2013
Издательство «Энас-книга», Джозеф Вогель

http://prochtenie.ru/passage/26697

  Questlove talking about MJ’s death at his book “Mo' Meta Blues: The World According to Questlove”

    Where were you when Michael Jackson died?

    I was in the commercial break of the second segment of the Fallon show. We were about to introduce Tiger Woods, when my road manager, Keith, ran on stage. He had a look on his face. He came right up to me and said, “Yo, Michael Jackson just died.” It was a shock to the system. It was still the first year of the show, and once you drop a bomb like that, there is no going back to the silliness and lightheartedness that is Jimmy Fallon. That’s over. You’re in another space. At first, I wasn’t sure whether to believe Keith. Who believes something like that the first time they hear it? Because my computer was next to me I went on CNN. (The rule with black people is that it’s not legit news until a legit white news source confirms it.) I was probably looking at the GlobalGrind website, and they were reporting it, but I thought no, that can’t be true. But CNN was saying the same thing and that eliminated any doubt. I was so overcome with misery that we just stopped playing the song. My face went numb. It was as if I had been told that both my parents had died in a fire. People in the audience, some of whom hadn’t heard what Keith said, didn’t understand.

    I had heard the news earlier that day that Michael Jackson was headed to the hospital, but it was murky at best. And I had a theory about it that I was telling people all afternoon. When Michael announced his run of fifty shows, I had made a plan with a girl to go see one of them. We were trying to decide which one. Did we want to see a performance in the first half of the run? The finale? As a performer, I knew that other performers really get in their zone in the exact middle. Catch them too early, and they’re still working out the kinks. Catch them in the second half of the run, and you might get a bored superstar. But then it occurred to me that maybe the whole thing was more tenuous than that. The Jacksons had a history of scheduling shows and tours and not quite making good on them— I had never heard the word exhaustion until the Jacksons came along. I had seen some Janet shows on a tour that was later canceled due to exhaustion, and it turned out the presales were too small. Michael had pulled the exhaustion trick at the Beacon Theater in 1995; he was supposed to do an intimate HBO special, and at the last minute— exhaustion. When he entered the hospital this time, I figured he was trying to find a way out of the grueling fifty-show commitment because he just wasn’t ready. I took a hard-line, disappointed-fan stance: “Come on, Mike, I knew you were going to pull this shit. Exhaustion, here we go.”

    But then it wasn’t exhaustion at all. He was dead. I went home that night to Philadelphia. At that time my trainer and my engineer, Steve, were in my house, and I sensed something coming on, something inside me, a welling up of grief. I knew that it was only a matter of time before I had a loud, screaming breakdown. And so I went and got in my car. I didn’t have tinted windows, so I didn’t stay out on the street. I drove around until I found a parking lot that spiraled all the way to the basement. I parked there and wept uncontrollably for ten or twelve minutes. I remembered first encounter with Off the Wall at the Carlton House in Pittsburgh, in the winter of 1979, when I was wearing a worn-out Fish That Saved Pittsburgh T-shirt that I got for free and spent my evenings recording TV shows on a Realistic tape recorder so I could play them back and memorize them. I remembered first encountering Thriller in Puerto Rico in 1982, where my parents did a four-month residency, where there was summery, tropical weather in the winter and posters of these young guys named Menudo, whom I had never heard of but who drove the girls crazy, and where my dad made me go to the outside bar and sit by the drummer to learn samba and bossa nova rhythms. I didn’t have a record player there so I just spent a month studying the Thriller disc and wondering why “Human Nature” had all these weird ridges in the groove— the shaker parts. It was psychic tunneling, a way of going back in time, a way of reliving my own childhood through those songs and those records. And you know in Goodfellas, how Robert De Niro beats the phone in the phone booth? I beat the shit out of the back of the front seat. I cried until I had a massive headache.

    We went back to work the next day. We asked permission not to wear our suits, to wear Michael Jackson-related stuff instead. I got my T-shirt company to make me a quickie shirt, what I call Helvetica in Harlem, that had the six names of all the brothers. Other members of the band wore leather jackets and studs. Erykah Badu joined us in New York to sit in with us and we spent the day making sandwiches and trying to come to terms with Michael’s death. And we played his songs on the air. Usually, they would be too expensive to use, but there is a special stipulation, a death memorandum, that grants a 48-hour grace period where songs can be used for a standard rate for news purposes. I don’t know if the full weight of the loss hit me then, or later, or if it has hit me yet. It wasn’t that I expected him to make more great music, necessarily. I figure that with everyone who’s designated a genius, especially people of color, has an expiration date. But Michael was so woven into the fabric of my life that it was painful and also unthinkable to have him suddenly gone.

извините за ужасный перевод

Questlove говорит о смерти Майкла Джексона в своей книге "Блюз Mo 'Мета: Мир по Questlove"

    Где вы были, когда умер Майкл Джексон?

    Я был в рекламной паузы второго сегмента шоу Fallon. Мы собирались ввести Тайгер Вудс, когда мой тур-менеджер, Кит, побежал на сцену. У него был взгляд на его лицо. Он подошел прямо ко мне и сказал: "Эй, Майкл Джексон только что умер." Это был шок для системы. Это было еще в первый год показа, и как только вы сбросить бомбу так, нет никакого возвращения к глупости и беззаботности, который Джимми Фэллон. Это более. Вы находитесь в другом пространстве. Сначала я не был уверен, стоит ли верить Китом. Кто верит, что нечто подобное в первый раз они слышали? Потому что мой компьютер был рядом со мной, я пошел на CNN. (Правило с черных людей не в том, что это не законно новостей до новостей законным источником белого этого не подтверждает.) Я был, вероятно, глядя на GlobalGrind веб-сайте, и они были сообщать об этом, но я думал, нет, это не может быть правдой. Но CNN говорил то же самое, что и устранить любые сомнения. Я был настолько поражен, страданием, что мы просто перестали играть песни. Мое лицо онемели. Это было, как если бы мне сказали, что обе мои родители погибли во время пожара. Люди в зале, некоторые из которых еще не слышал, что сказал Кит, не понял.

    Я услышал эту новость в тот же день, что Майкл Джексон возглавил в больницу, но она была темна в лучшем случае. И у меня была теория об этом, что я говорю людям весь день. Когда Майкл объявил о своей перспективе пятидесяти шоу, я сделал план с девушкой, чтобы навестить одного из них. Мы пытались решить, какой именно. Разве мы хотим видеть производительность в первой половине перспективе? Финал? Как исполнитель, я знал, что другие исполнители действительно получить в своей зоне точно посередине. Поймать их слишком рано, и они все еще решают петли. Поймать их во второй половине в перспективе, и вы можете получить скучно суперзвездой. Но потом мне пришло в голову, что, может быть, все это было более разреженной, чем это. The Jacksons имела историю планирования шоу и туров и делает не совсем хорошо на них, я никогда не слышал слово истощения, пока Jacksons пришли вместе. Я видел некоторые Джанет шоу в туре, который был позже отменен из-за истощения, и оказалось, предпродажной были слишком малы. Майкл вытащил исчерпания трик в Beacon Theater в 1995 году, он должен был сделать интимную HBO особенным, и в последнюю минуту были исчерпаны. Когда он вошел в больницу на этот раз, я подумал, что он пытается найти выход из изнурительной пятьдесят шоу обязательств, так как он просто не был готов. Я взял жесткую линию, разочарованных-вентилятор позицию: "Давай, Майк, я знал, что вы собираетесь осуществить это дерьмо. Истощение, здесь мы идем. "

    Но тогда это не было истощения вообще. Он был мертв. Я пошел домой в ту ночь в Филадельфию. В то время мой тренер и мой инженер, Стив, были в моем доме, и я почувствовал, что что-то продвигается, что-то внутри меня, подымается от горя. Я знал, что это был только вопрос времени, когда у меня был громкий, кричащий срыва. И поэтому я пошел и сел в машину. У меня не было тонированные стекла, так что я не остался на улице. Я ездил вокруг, пока не нашел стоянку, что спирали на всем пути в подвал. Я припарковалась там и плакала неудержимо в течение десяти или двенадцати минут. Я вспомнил первую встречу с от стены на Carlton House в Питтсбурге, зимой 1979 года, когда я был одет в изношенную Рыба, который спас Питтсбург футболку, что я получил бесплатно и провел мои вечера показывает запись с телевизора на Реалистичные магнитофон, чтобы я мог воспроизводить их и запомнить их. Я вспомнил первые встречи Триллер в Пуэрто-Рико в 1982 году, где мои родители сделали четыре месяца проживания, где был летний, тропическая погода зимой и плакаты из этих молодых парней имени Menudo, которых я никогда не слышал, но который вез девушки без ума, а где мой папа заставил меня пойти в уличный бар и посидеть у барабанщика, чтобы узнать самбы и босса-новы ритмы. У меня не было проигрывателя есть так что я просто провел месяц изучения Триллеры диска и интересно, почему "человеческая природа" были все эти странные гребни в паз-части шейкера. Это была психическая туннелирования, способ идти назад во времени, способ переживал свое детство через эти песни и эти записи. И вы знаете, в Славные парни, как Роберт Де Ниро бьется телефона в телефонной будке? Я бил дерьмо из спинки переднего сиденья. Я плакала, пока я не был массивный головной боли.

    Мы вернулись к работе на следующий день. Мы попросили разрешения не носить наши костюмы, носить Майкл Джексон связанные вещи вместо этого. Я получил свою футболку компании, чтобы заставить меня беглый рубашка, что я называю Helvetica в Гарлеме, который имел шесть имена всех братьев. Другие участники группы носили кожаные куртки и шпильки. Эрика Баду присоединился к нам в Нью-Йорке, чтобы сидеть с нами, и мы провели день, делая бутерброды и пытается примириться со смертью Майкла. И мы играли свои песни в прямом эфире. Как правило, они были бы слишком дорогими в использовании, но есть специальная оговорка, смерть меморандум, который предоставляет 48-часовой льготный период, где песни можно использовать для стандартной ставке на новости целях. Я не знаю, если полный вес потерь ударил меня тогда, или выше, или, если он ударил меня еще. Это было не то, что я ожидал, что он, чтобы сделать более отличная музыка, обязательно. Я полагаю, что со всеми, кто назначенным гения, особенно людей цвета, имеет срок годности. Но Майкл был настолько вплетен в ткань моей жизни, что было больно, а также немыслимо, чтобы он вдруг исчез.

http://www.mjjcommunity.com/forum/threads/129683-Questlove-talking-about-MJs-death-at-his-book-Mo-Meta-Blues-The-World-According-to-Questlove?utm_source=dlvr.it&utm_medium=twitter

This is Part 1 of a nearly 2 hour-long interview I conducted with renowned artist and long-time Michael Jackson friend (20 years) David Nordahl. This interview was conducted on June 29th, 2013. In this interview we discuss Michael, their friendship and many current, relevant subjects that you won't want to miss.

Это - Часть 1 почти 2 часовых интервью, я провел с известным художником и давним другом Майкла Джексона (20 лет) Дэвида Нордаля. 29-ого июня 2013 проводилось это интервью. В этом интервью мы обсуждаем Майкла, их дружбу и много текущих, соответствующих предметов, которые Вы не захотите пропустить.

http://www.youtube.com/watch?v=dUChOzzyJ5E

"History - Past, Present and Future - Book 1"

http://www.amazon.it/History-Past-Prese … 00ECJB2Z2/

Book: Remember the Time: Protecting Michael Jackson in His Final Days

I was given an advance copy of the "Remember the Time : Protecting Michael Jackson in his final days" by MJ's bodyguards Bill Whitfield and Javon Beard.

Below is my review and brief summary.

Книга:Remember the Time:  Защита Майкла Джексона в его последние дни

Мне дали сигнальный экземпляр "Remember the Timе: Защита Майкла Джексона в его последние дни" телохранителями MJ Билл Уитфилд и Javon Beard .

Ниже мой отзыв и краткое резюме

http://www.mjjcommunity.com/forum/threa … ost3973223

Заиграла Man in the Mirror, и люди начали кричать: «Майкл, мы любим тебя!» Я смотрел на все это и вспоминал разговор с Грейс в доме на Монте-Кристо, когда я только начал работать там. Мы с ней были в гараже, я устанавливал оборудование для охраны, а Грейс сидела за компьютером. Мистер Джексон велел ей связаться с кем-то, и она была расстроена:
– Босс хочет, чтобы я связалась с этим человеком, я оставила уже сотню сообщений, но мне так и не перезвонили. Порой он забывает, что некоторые люди не хотят иметь с ним ничего общего после всего этого кошмара.
– Какого кошмара? – спросил я. – О чем это вы?
– Суд, – ответила она. – После суда многие перестали ему звонить.

Она стала рассказывать мне, как все это работает. Говорила о днях сразу после суда.
– Когда его оправдали, мы устроили в «Неверленде» вечеринку, чтобы он мог отпраздновать вердикт, но никто не пришел.
– Вообще никто?!
– Ну, буквально пара человек.

Она сказала, что они составили список гостей – друзей и людей, с которыми мистер Джексон работал многие годы. В списке было порядка 300 человек. Пришли от силы 50. Большинство пришедших – те, кто работал на него. Обслуживающий персонал «Неверленда». Сотрудники его адвоката. Люди, которым заплатили, чтобы они туда пришли. Все остальные звонили и говорили, что не могут прийти, что у них были другие планы.
– Он понял, – сказала Грейс. – Он знал, почему они не пришли. Люди звонили и говорили ему, что любят его и молятся за него, но мало кто выступил в его защиту публично. Мало кто сказал публично, что верит ему. Многие притворяются его друзьями, но они ему не друзья. Если он не делает им деньги, их рядом не будет.

Когда закончился суд, мистер Джексон хотел верить, что его жизнь будет такой же, как раньше. Он считал, что мир увидит его невиновность, увидит, что его обвинили несправедливо, все вернутся к нему и будут любить его. Но этого не случилось. Это разбило ему сердце. Сейчас мы видим все эти суды, показания, люди обвиняют друг друга, задают вопросы, все подают на всех в суд, все ругаются и спорят, кто или что убило Майкла Джексона. А для меня все ясно. Я знаю, что убило его.

Пока я сидел в зале и смотрел на всех этих людей, я не мог забыть тот разговор с Грейс. Я хотел побыть наедине со своими мыслями, хотел оплакать его. Но я не мог. Я ощущал лишь гнев. Гнев застилал все остальное. Люди выходили на сцену, говорили о том, каким чудесным другом был Майкл и как много он для них значил, а я думал: где же вы были? Где вы были, когда телефон молчал целыми днями? Когда он не мог спать по ночам, и у него не было никого, с кем он мог бы поговорить? Когда у Пэрис был день рождения, и никто не пришел, чтобы посмотреть, как она открывает подарки? Лишь няня и парочка телохранителей. Где же вы все были, когда его выбрасывали из отелей, когда его дети жили на чемоданах, а у нас не было денег, чтобы заправить машину? Где были все эти люди?

Где были все эти люди, когда он так нуждался в них?..
-----------------
КОНЕЦ

==========

no comment...

когда Рэнди хорошо постучал    - снес ворота машиной, то бодигарды его чуть не пристрелили, а в глазах фанатов он стал врагом номер 1.

Даже по мнению этих телохранителей странно и ненормально что родные братья и сестры должны были записаться на приём, чтобы увидеться  с братом.

Люди в своих семьях разобраться не могут, то чего уж судить чужие?
Рэнди может и хотел денег после того как Майкл его очень некрасиво кинул на деньги.

Джексон был слишком ревнив к своему успеху, предпочитая его нормальным семейным и родственным отношениям.
Не надо видеть всё зло в семье, где бы он был если бы не семья...и кстати где бы были его дети после 25-го.

Не хочу говорить больше. Каждый волен думать что хочет)