Сайт фирмы Томаса Мизеро - Mesereau & Yu, LLP http://www.mesereauyu.com/ . На нем -  ссылка на печатную июльскую статью 2009 года о защите Майкла в суде в 2005 году:
DEFENDING MICHAEL
by Thomas A Mesereau Jr.
Forum Column, Los Angeles Daily Journal
July 1st, 2009

Site designed and maintained by Zilk Inc.
Сайт разработан и поддерживается фирмой Тани Зилке.

Отредактировано Ines (25-03-2010 18:59:25)

Такс.........И Ренди Джексон тоже там же и Майкл Буш.......интересно

СветочеГ
ILLV
спасибо вам огромное за публикацию материалов... повторюсь, наверное - но это очень нужно для всех нас. Плюсы не выражают всю благодарность вам.

опять пересмотрела, там и адвокат на себя не похож

а еще там есть вот такая ссылочка на шот филм про 13,06,2005
http://www.zilkinc.com/mj_victory.html

Там в заголовке ролика написано - Attorney Tom Mesereau & Michael Jackson Attend First AME Church, Los Angeles, CA

First African Methodist Episcopal (AME) Church - Первая Африканская методистская епископальная церковь. Это методисты.

Здесь подробнее про них http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_o … DISTI.html

Африканская методистская епископальная церковь – второе крупнейшее методистское объединение в США (ок. 1,2 миллиона членов). Выпускает 4 периодических издания, в их числе Христианская хроника (Christian Recorder). Помимо осуществления обширной программы евангелизации внутри страны, церковь ведет большую миссионерскую работу в Африке и Вест-Индии.

Про пастора Сесил Мюррей (!) (Rev. Cecil “Chip” Murray), который в ролике дает интервью: http://www.usc.edu/about/people/murray.html

Отредактировано Ines (01-07-2010 23:14:18)

     Ines     спасибо за разяснения 
   
     получается, что Майкл посещал Африканскую  методистскую епископальную церковь, проще говоря методистов,
     выходит он принадлежал к этой церкви? или к ним можно просто прийти на службу 

     

вот-вот, я тож сразу заметила, интересно может они с нашим доком родственники????

Том Месеро ответил на петицию фанатов с просьбой взяться за оспаривание завещания (или гражданский иск Джо)
сама петиция http://www.thepetitionsite.com/1/mr-mes … u-be-there

ответ http://xltweet.com/show/?id=51525C5451

To Supporters of Michael Jackson and the Jackson family:

Thank you for your generous comments and interest.

Like many of you, I believe Mr. Joseph Jackson could have chosen better and more appropriate legal counsel.  However, this is his choice to make.

As you know, Attorney Susan Yu and I are partners in the firm of Mesereau & Yu, LLP.  We specialize in criminal defense and business litigation.  We do not specialize in probate law or will contests.

Although we are unwilling to participate in legal proceedings where we feel we lack the required expertise, we are supporters of Mrs. Katherine Jackson.  I am in touch with certain members of the family and am willing to support them where I feel it is appropriate. 

Thank you for your kind petition.  Michael was a sensitive and loving person whom the world misses.

Sincerely,

Tom Mesereau

--------------------

Сторонникам Майкла Джексона и семье Джексон:

Спасибо за ваши великодушые отзывы и интерес.
Как и многие из вас, я полагаю, что Джозеф Джексон мог бы выбрать лучшего и более подходящего адвоката. Тем не менее, это - его выбор.
Как вы знаете, адвокат Сьюзан Ю и Я являемся партнерами в фирме Mesereau и Yu LLP. Мы специализируемся в уголовно-правовой защите и судебном представлении бизнеса. Мы не специализируемся в наследственном праве или оспаривании завещаний.
Хотя мы и не хотим участвовать в судебных разбирательствах, где мы чувствуем отсутствие необходимого опыта, мы сторонники г-жи Кэтрин Джексон. Я нахожусь в контакте с некоторыми членами семьи, и я готов поддержать их там, где я чувствую это необходимо.
Благодарю Вас за петицию. Майкл был чувствительным и любящим человеком, которого не хватает миру.
С уважением,
Том Mesereau

Отредактировано EllaS (07-07-2010 00:37:37)

В больнице

Занятный персонаж, мне его даже жалко стало) Но выглядит он комично, это да)

Его стиль импонирует. Вообще, если учесть сказанное им

сами действия говорят об обратном)

  не люди,  так рождается сплетня)))) Он был в пиндже и в пижамных штанах (не без их наличия)  и его вели под руки, многие потом гадали: или правда с ним что-то не так или доканали судами, вот больной весь.
А получилось ( по словам Мезеро), что он должен был поехать в больницу, а его притащили его в суд.

Отредактировано Invi (07-07-2010 15:55:35)

July с МДЖ разместила вот такое видео. Мезеро с Дилео. Запись вроде относительно новая, залито в феврале 2010.  Интересно что за документ Мезеро передал Дилео?
http://www.youtube.com/watch?v=R_5qAp56 … r_embedded

Отредактировано viki (16-07-2010 22:28:12)

девы, а не может это быть фотошопом?

Интервью Тома Месеро 14 июня 2005 года в шоу Ларри Кинга.

Адвокат Майкла Джексона говорит о суде.

Транскрипт.

Ларри Кинг: Сегодня прайм-тайм эксклюзив: адвокат Майкла Джексона , Томас Месеро, о том, как он одержал тотальную победу в суде Майкла Джексона по делу о растлении малолетних. О том, что Майкл сейчас в порядке и о многом другом.
Томас Месеро час по телефону в прайм тайм эксклюзив с Ларри Кингом.

Он доступен для нас из Санта Мария в Калифорнии.

Между прочим, Том, относительно вашего искусства проводить перекрестный допрос, профессор Лори Левенсон из Лайолы сказала, что это лучший перекрестный допрос, который она когда-либо видела. Это искусство или наука?

Месеро: Это настоящее искусство, Ларри. И я крайне польщен комментарием. Не знаю, заслуживает ли это того, но это искусство. Это то, чему ты постоянно учишься, никогда не чувствуя себя совершенным. И тебе всегда следует быть готовым познавать что-то новое о том, как это делать.

Кинг: Как вы получили это дело?

Месеро: Я знал Ренди Джексона много лет. Буквально, когда рейд в Неверленд имел место быть, я получил звонок, лететь в Лас Вегас для встречи с Майклом Джексоном. Тогда я не смог это сделать. Я работал над делом Роберта Блейка, подготавливаясь к суду и , неожиданно, я рассорился с мистером Блейком.
И примерно через три месяца после этого я получил другой звонок , лететь во Флориду и встретиться с Майклом, и одна вещь потянула за собой другую.

Кинг: Это обычный случай в криминальной практике для адвокатов - прекратить дело на ходу , подобно тому, как Блейк уволил вас, с вами уже бывало такое?

Месеро: Я не знаю, насколько это обычно, но, знаете, адвокатский бизнес очень напряженный, где ставки чрезвычайно высоки, и клиенты часто находятся в депрессии во время процесса. Они чрезвычайно эмоционально неуравновешенны, и обстоятельства часто меняются время от времени .

Кинг: Вы работали с предыдущими адвокатами Джексона?

Месеро: Немного. Марк Герагос был очень любезен и очень профессионален все время. Я знал его давно. Он очень, очень славный и очень, очень искуссный юрист. И он очень помогал во время передачи дела.

Кинг: Вы говорили, что не были удивлены вердиктом, имея ввиду, что были уверены в своих силах. Но большинство юристов говорят о том, что никогда нельзя предсказать решение жюри. Никогда нельзя быть уверенным в своем успехе. Поясните.

Месеро: Я был уверен в себе. Я думал, что мы действительно разрушили их дело очень эффективно на перекрестных допросах. И я думал, что мы вызвали достаточное количество очень эффективных свидетелей с нашей стороны. И я думал, что , когда ты сложишь весь этот набор вместе, они будут иметь с этим проблемы.

Кинг: Как вы психологически подготавливаете клиента для чего-то подобного - как , например, вы подготавливаете к тому, что, возможно, он окажется этим вечером в тюрьме? Вы обсуждаете это, или же вы двигаетесь только в позитивном ключе?

Месеро: Это зависит от клиента, Ларри. Вам следует быть откровенным со своим клиентом. Вы должны объяснить возможности и условия без пораженческих настроений. И я никогда даже не держал в мыслях пораженческую точку зрения с Майклом Джексоном, потому что я всегда думал, что мы победим в этом случае.

Кинг: Какого типа клиентом он был?

Месеро: Он превосходный клиент. Он один из самых легких клиентов для сотрудничества, с которыми я когда-либо имел опыт общения. он очень добрый. Он очень умный. Он очень командный. Он очень, очень уважительный, славная личность. И я крайне радовался, представляя его, и я стал его другом.

Кинг: Были ли какие-то мысли относительно него , которые ему нужно было подтвердить за свидетельской стойкой?

Месеро: Да, были. Когда я делал мое начальное утверждение, я намеренно поставил его за стойку свидетеля , и он должен был свидетельствовать . По мере продвижения дела, мне становилось ясно, что он не должен был это делать.

Мы провели перекрестный допрос очень эффективно. Мы показали жюри видеозапись двух с половиной часового интервью с Майклом Джексоном, в котором он объяснил свою жизнь и свою философию музыки и жизни и его опыт взросления. И, когда мы собрали все это вместе, мы решили, что к этому больше ничего не придется прибавлять.

Кинг: Была ли там в какой-то момент точка, Том, когда вы были в проигрыше?

Месеро: Знаете, Ларри, это интересно. Все суды включают взлеты и падения. И все суды приносят сюрпризы.

Но в этом деле я чувствовал, что мы были очень агрессивны с первого звонка, с нашего первого утверждения, в наших перекрестных допросах их главных свидетелей. И наш план состоял в том, чтобы быть крайне агрессивными и заставить их начать защищаться так скоро, как это было только возможным. И я думаю , мы достигли этого. (Комментарий от переводчика: ''Сицилианская защита '' - отличная тактика . )

Поэтому у нас было множество хороших дней в этом суде, особенно в их аргументации, и особенно в нашей аргументации. И я всегда был уверен в себе.

Кинг: Были некоторые люди, которые говорили, что обвинение было одержимо Майклом Джексоном. Вы разделяете этот взгляд?

Месеро: Да, я разделяю. Я разделяю эту точку зрения полностью. Я думаю, что они не были объективны в этом разбирательстве. Они не были объективны относително их свидетелей. Они не были объективными относительно тех теорий, которые они старались доказать, которые были недоказуемыми, потому что они были фальшивыми. И я думаю, что их одержимость по-настоящему причинила им вред.

Кинг: Вы думаете, это пришло из прошлого урегулирования , бывшего годами ранее?

Месеро: Я не знаю, где это началось, Ларри. Это могло появиться примерно в то время , где развилась одержимость относительно Майкла Джексона в этом агенстве прокурора, но, по справедливости, они не были объективными, когда увязали эти дела вместе.

Кинг: Почему, Том? Я имею ввиду, у них были люди, которые пришли к ним. У них была леди, которая пришла к ним, сын, который рассказал им истории. У них были другие люди, которые были свидетелями. Почему они сделали ошибку, выступив вперед с этим?

Месеро: Прежде всего, они никогда должным образом не проверяли обвинителей и их семьи, по моему мнению. И, если вы посмотрите на раннее интервью с обвинителями, вы увидите, что полиция приняла их историю до того, как даже разузнала, кто они такие были.

Для нас это было очевидным, что все проблемы возникнут вокруг этих обвинителей, с их историей, с их прошлым. Обвинитель почти закрыл глаза на то, что происходило в реальности. И я даже подумал в середине суда, что они пытаются отменить реальность, и это стало для них самих ловушкой.

Кинг: Насколько важным фактором стало появление Маколея Калкина?

Месеро: Он был большим аргументом. Он был прекрасным свидетелем для Майкла Джексона. И я всегда буду с огромным уважением относиться к Маколею Калкину. Он на вершине мира. Он не обязан был приходить сражаться за своего друга. И он сделал это , тем не менее.

И не было никаких сомнений в том, что он придет и будет свидетельствовать . Он всегда говорил: '' Я хочу быть там. Я хочу помочь Майклу Джексону, и я хочу рассказать правду. '' Он был огромным аргументом, и он предстал, как мужчина с сильным характером.

Кинг: Вы любите разговаривать с членами жюри после суда, после победы или поражения?

Месеро: Люблю. У меня не было возможности сделать это в этот раз, но, да, я люблю. Ты всегда учишься каким-то вещам у жюри. И у меня никогда не было такой привилегии - быть самому в составе жюри. Поэтому - я всегда хотел бы использовать возможность, но я никогда этого не делал. Я всегда получал отвод, когда я вызывался в жюри.

Кинг: Я бы хотел представить такое. Вчера у нас был один из - у нас был старшина присяжных прошлым вечером. У нас также был один из членов жюри, который сказал, что он поверил в то, что Майкл Джексон был или есть педофил. Это то, что данное обвинение просто не доказало в этом деле. Как вы отреагируете на заявление, подобное этому?

Месеро: Я думаю, он ошибается. Майкл Джексон не педофил. Он никогда не был педофилом. Обвинитель провел годы, стараясь сложить вместе историю, которую, как они надеялись, они смогли бы доказать и провалили свое доказательство. Майкл Джексон не педофил. Он никогда не совратил ни одного ребенка, и никогда даже не замышлял такое.

Кинг: То есть это были истории, высосанные из пальца?

Месеро: Определенно, они были придуманы главными обвинителями и, определенно, обвинитель старался создать впечатление , что другие люди были подвергнуты тем действиям. И они все пришли и сказали , что они не были.

Кинг: Удивительная вещь происходит, когда у тебя есть парень, который, определенно, отличается от нормы, старше - мужчина, который спит с мальчиками, встает перед жюри, как, бывало, говаривал мой друг, Эдвард Беннетт Вильямс, что ты хочешь получить от жюри, это - заставить жюри поставить себя на место твоего клиента. Если жюри сможет поставить себя на место твоего клиента, ты победил.

Каким образом кто-то может поставить себя на место Майкла Джексона?

Месеро: Хорошо, прежде всего, Ларри, это изобретение, что он спит с мальчиками было выдумкой обвинения. То, что он сказал очень ясно, было, что он позволял семьям заходить в его комнату.

Теперь, его комната это своего рода второй дом. Здесь два уровня. Там матери спали у него, отцы спали у него, сестры спали у него, братья спали у него. Обвинение немного подтасовало это, говоря, что он спал с мальчиками, потому что они думали, это может подействовать на жюри , и они потерпели провал.

Но, да, мы на самом деле должны объяснить , кто такой Майкл Джексон для жюри, что он очень творческая личность, очень мягкая душа, блестящий музыкант, блестящий хореограф и очень чувствительная личность, которая очень беспокоилась об этом мире и проблемах в мире. И он имеет очень детский дух и сущность , и он привлекал детей по всему миру.

Мы действительно объяснили, кто он такой. Но это страна, которая гордится собственным разнообразием , свободой быть самим собой. И мы никогда не отводили нашего внимания от того, кто такой Майкл. Мы никогда не пытались представить его ни кем другим , кроме него самого. Он никогда не пытался одеваться отлично от других людей в зале суда. Наши усилия были полностью направлены на то, чтобы показать , кем является Майкл Джексон, и мы гордимся этим и принимаем это.

Кинг: Мы скоро вернемся и узнаем больше от Томаса Месеро, невероятно успешного адвоката Майкла Джексона. У нас будет больше вопросов. Мы предоставим вам возможность задать ему вопросы по телефону. Он будет с нами всю программу. Не уходите.

(Начинается видеоклип. )

Томас Снеддрн: Когда приходит жертва, жертва рассказывает тебе, что была подвергнута насилию , и ты веришь в это и веришь, что факты подтверждают это , ты не смотришь на их происхождение. Если это не работает, для этого у нас и существует система жюри. Но мы делаем правильные вещи с правильными целями.

(Конец видеоклипов.)

Кинг: Томас Месеро - наш специальный гость.

Каково это было для вашей выдержки? Итак, вы можете быть настолько самоуверенны, как вам этого захочется, но, когда они выступают вперед с этими словами , что вы испытываете?

Месеро: Знаете, Ларри, это очень тяжелый, некомфортный момент. Ты никогда по-настоящему не принимаешь это. Твое сердце пропускает несколько ударов. И это что-то, что я никогда не обсуждаю неперед, не пускаю в чувства, потому что это никогда не бывает легко.

Кинг: Кто из вас схватил другого за руку, вы Джексона или он вас?

Месеро: Да. Когда зачитывали вердикт, я схватил руку Майкла. И я увидел, что он ценит это. Я хотел показать ему свою поддержку. И также я хотел послать ему сообщение: '' Мы выигрываем это дело''.

Кинг: Что он сказал вам, когда все 10 пунктов были оглашены?

Месеро: Он сказал: ''Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе''. Его первая реакция была признательность. Благодарность Богу, благодарность его команде защитников. Благодарность его семье и друзьям. Это , действительно, все, что он сказал.

Кинг: И в этом и заключается радость защитника, правильно?

Месеро: Без всяких сомнений.

Кинг: Что произошло - он был выпущен под залог? Это было отменено немедленно? Как это - что, у него был залог на дом? Как это работало?

Месеро: Это все было сделано в самом начале процесса. Это было решено , на самом деле, до того, как я - появился в деле в качестве советника в материалах судебного дела. И залог был вложен поручителем. Это было осуществлено соответственным образом.

Кинг: И это было прекращено затем немедленно?

Месеро: Да, да. Когда он был признан невиновным, меры предосторожности для удержания под залогом были отменены, и он передвигался и был свободен.

Кинг: Когда ваш друг, Марк Герагос, который был на этой программе на прошлой неделе, он критиковал обозревателей, телевизионных обозревателей, 24часовых новостей, которые круглосуточно вещают, выпуская выпуски. Он даже высказал такое соображение, что Британская система, не позволяющая освещать суды, намного лучше. Что вы думаете по поводу обозревателей?

Месеро: Между прочим, я употребил слово '' отменен '', он был освобожден от залога.

Кинг: Хорошо.

Месеро: Я разделяю комментарий Марка Герагоса. Я думаю, что мы развили индустрию самозванных экспертов, которые не являются профессионалами, которые не имеют опыта, которые делают очень дилетантские комментарии относительно того, что происходит в зале заседаний и, которые хотят выдавать мнения, когда они даже не имеют возможности находиться в зале суда. И я думаю, что все это превратилось в театр абсурда, и я думаю, это достигло своего самого низкого уровня в этом деле.

Кинг: Каково это было для вас - вы ведь не были под обязательством не смотреть это. Каково это было - смотреть это?

Месеро: Я не смотрел это так уж часто, Ларри. Я был слишком занят , работая над делом.

Кинг: Но вы знали, что это все происходит?

Месеро: Я знал многое из того, что происходило. Когда я мог сделать перерыв в своей квартире, пока я готовился к делу, я мог включить телевизор. И многое из этого было отвратительным : неточности в изложении фактов, очевидная предвзятость среди людей вроде тех, что были на Court TV, которые были, как я чувствовал , в действительности рукой обвинения во все время разбирательства. Это было очень дилетантским и очень непрфессиональным и очень беспокоящим.

Кинг: Могли бы вы сказать , что это тяжело или невозможно предсказать исход суда , который вы не посещаете?

Месеро: Это очень трудно, потому что вы не знаете атмосферу , царящую в зале для заседаний. Вы не видите взаимодействие между свидетелями и жюри и судьей и обеими сторонами. В таком положении существует просто так много того, что вы утрачиваете , если не находитесь внутри.
И плюс, как вы сожмете шесть или восемь часов свидетельских показаний в озвученном куске? Вы не сможете быть точным.

Кинг: А что насчет Британской системы? Запретить для обозрения, не освещать?

Месеро: Здесь есть, определенно, многое, что можно сказать. Я абсолютно люблю свободу прессы. Но она доходит до абсурда, когда дело касается суда в Америке.
Мы одержимы судами над знаменитостями. Это стало индустрией обозревателей, которые по-настоящему стараются стать звездами экрана и не имеют ничего общего с настоящими законными экспертами. И это достигло своего дна в этом деле.
По счастью, жюри не было подвержено этому. Они делали правильную вещь.

Кинг: Обвинитель, Том Снеддон, сказал, что это была справедливость для знаменитости, Блейк послужил примером. Что вы скажете?

Месеро: С его стороны это просто злоба на кислый виноград. Я скажу вам , что было несправедливостью для знаменитости в этом деле. Это 70 шерифов, посланных для обыска в дом Майкла Джексона. Это было привлечение большего числа экспертов, большего количества шерифов и следователей в этом деле, чем они привлекают по делам серийных убийц. Это то, что я называю несправедливостью для знаменитости.
Поэтому, в сущности, он прав, просто он смотрит на это с неправильной стороны.

Кинг: А...

Месеро: С Майклом Джексоном было другое обращение из-за того, что он знаменитость.

Я думаю, что члены жюри стремились быть благоразумными , что они не поддержали эту точку зрения, что знаменитость должна иметь другое обращение , и они могли даже пойти - свернуть вспять, чтобы быть уверенными, что они так не поступают.
Поэтому, существует много несправедливого, что направлено на знаменитостей. Они большие мишени для обвинителей. Они большие мишени для шерифов и офицеров полиции. Они большие мишени для людей , которые хотят славы и удачи.

Кинг: Какова ваша оценка того представления, которое было представлено обвинением в зале?

Месеро: Они были крайне агрессивны и крайне подготовлены и очень предвзяты. Я думаю, что их самой большой проблемой стало необъективное отношение к этому делу. Они верили в те вещи, в которые хотели верить. Они старались доказать положения, которые были абсурдными. И они старались демонизировать Майкла Джексона , изображая его совершенно смехотворным, когда вы пристальнее всмотритесь в то, что они делали. И они перегнули палку, и это нанесло им вред.

Кинг: Вы очень беспокоились, когда та запись была разрешена для просмотра в конце?

Месеро: Я беспокоился. Я не думал, что для этого было законное основание. Но после вторичного обдумывания этого и осознания, как много конфликтных утверждений этот обвинитель сделал в том интервью и как это интервью показало , что полицейский офис пожелал принять его историю до того, как было расследовано дело, чем больше я смотрел на это, тем больше я думал, что это может помочь нам. И, основываясь на некоторых комментариях жюри, это на самом деле помогло нам.

Кинг: Это тяжело эмоционально, когда ты давишь на перекресном допросе на обвинителя, юного обвинителя, на мать?

Месеро: Существует протокол, по которому вы осуществляете перекрестный допрос свидетеля. Вы не хотите выглядеть мучителем. Вы не хотите выглядеть так, словно вы пользуетесь превосходством вашего положения.

Как бы то ни было, вы должны настроитьcя, приладиться к личности, находящейся перед тобой. некоторые юные дети - достигли уровня зрелости , которая крайне высока. И, как Крис Такер сказал об обвинителе, он был очень хитрый и смышленый. Мы должны были все это принять в расчет и проводить наш перекрестный допрос соответствующим способом.

И я думаю, также вы хотите перекрестный допрос с различной скоростью и различными оттенками, и вы хотите сделать что-то, что вы думаете будет иметь эффект для этого конкретного свидетеля.

Кинг: Мы вернемся с Томасом Месеро. Мы включим ваши телефонные звонки.
Завтра вечером Джермейн и Тито Джексон, братья Майкла , будут нашими специальными гостями.

(Начинается видеоклип.)

Снеддон: Мы верили ребенку. Мы верили в дело и мы верили , что там было достаточно доказательств того, что , как сказал ребенок имело место быть.
И поэтому, был ли это Майкл Джексон или Джон Смит, или кто бы там ни был, это тот случай, который расследуется шерифом. Шериф поверил в это дело, и его детективы поверили в это дело, и мы поверили в это дело. И как я сказал, я не собираюсь оправдываться за то, что мы делаем.

(Конец видеоклипа. )

Кинг: Я подозреваю, Том Месеро, жюри не согласилось с этим?

Месеро: Определенно, нет.
Майкл Джексон был освобожден от всех тяжких пунктов и по каждому мелкому пункту.

Кинг: Были ли у вас беспокойства относительно мелких пунктов?

Месеро: По - настоящему нет, потому что признание его виновным по мелким пунктам, означало бы убежденность в том, что обвинитель находится вне подозрений относительно его правдивости. А этого не могло просто быть, по моему мнению.

Кинг: Поэтому даже такой незначительный пункт, как предложение ликера без склонения к сексу был также отвергнут жюри?

Месеро: Они были полностью отвергнуты жюри. Они не поверили этим обвинителям. Они не поверили ни в один из этих - этой семьи свидетельствам на любом имеющем значение уровне.

Кинг: Вы бы хотели иметь камеры в зале?

Месеро: Знаете, у меня смешанные чувства на этот счет. Я рад , что там не было камер в этом зале. Я думаю, что это могло бы создать больше атмосферы цирка, которая уже существовала снаружи зала суда.Мне нравится идея публичного освещения того, что происходит в суде, потому что мы предполагаем управление общественными судами.

Но думая о том , что это даст прессе повторную попытку создать цирковое представление из криминального суда, я начинаю менять свое мнение на это, и возможно, они не имеют отношения к залу заседаний.

Кинг: Вы любите расписки о неразглашении информации?

Месеро: Я не особенно люблю их. Я думаю, что в данном случае, это сработало очень хорошо. Я думаю, что искушение среди адвокатов и обвинителей , стать звездами экрана, и в сущности , самореклама на камеру, является чем-то , чего следует избегать, если мы хотим добиться справедливости в нашей криминальной правовой системе .

Кинг: Марк Герагос хороший свидетель для вас?

Месеро: Он был отличным свидетелем.
Он был очень, очень честный свидетель. Он действительно выступал за своего клиента. Он объяснил, очень просто и очень осторожно и честно, что он сделал относительно того, что вел наблюдение за этой семьей, потому что у него были подозрения. И он действительно дрался за своего клиента.

Кинг: Было несколько сторонников Джексона, которые выражали беспокойство тем фактом, что в жюри не было ни одного черного - представителя этого сообщества, разумеется. Там был кандидат в члены. Вы беспокоились относительно расового состава?

Месеро: Определенно, Майкл Джексон является частью выдающейся афро-американской семьи и первоначально мы надеялись, что там могли бы быть несколько представителей в жюри.

Но когда жюри было избрано, у меня всегда было хорошее предчувствие относительно этого состава жюри. Я всегда чувствовал, что они были настроены независимо. Никто не собирался угрожать им. Они собирались сделать их работу очень серьезно и быть очень справедливыми.
И я был прав.

Кинг: Вам нравятся члены жюри, которые делают заметки?

Месеро: Я не знаю, как отвечать на это, Ларри.

Я думаю, что составление записей является показателем того, что кто-то обращает внимание и очень сконцентрирован на своей работе. Но , с другой стороны, вы также можете отдавать все внимание и впитывать происходящее без составление заметок.
Поэтому, я правда не знаю, как отвечать на этот вопрос.

Кинг: Очень хорошо.
Когда жюри задало пару вопросов судье, они не были представлены прессе или общественности.
Вы были обеспокоены некоторыми из них? Вы можете сказать нам что-то о том, что они спросили?

Месеро: Знаете, по правде, я не хочу это обнародовать.
Я не знаю, снял ли судья Мелвилл запрет на обнародование этих вопросов или нет.
Поэтому сейчас я не буду их обсуждать.

Кинг: Были ли вы озабочены ими , не рассказывайте нам о них.

Месеро: Я не был озабочен. Я обрел надежду, услышав их.

Кинг: То есть, когда вы услышали вопрос, это увеличило вашу уверенность?

Месеро: Да, это так.

Кинг: Насколько хороший был судья?

Месеро: Судья выдающийся юрист.
Я думаю, всем судьям в Америке следует извлечь урок из того, как судья Мелвилл провел этот суд.
Он придерживался установки, с самого первого дня , она заключалась в том, что ничто не должно выйти из-под контроля. Он придерживался условий, которые должны были обеспечить торжество справедливости внутри и снаружи комнаты для заседаний.
Он использовал несколько очень творческих процедур , которые должны были заверить, что закон будет поддерживаться в течение всего суда. Он проделал мастерскую работу, и я испытываю полное уважение к судье Мелвиллу и его прекрасному штату.

Кинг: Даже не смотря на то, что он заставил вас беситься несколько раз?

Месеро: Да, это было, но он заставил побеситься также и обвинителя. Он был очень справедливо настроен.

Кинг: Это все, чего вы хотели, правильно? Спокойствие и справедливость?

Месеро: Это то, я думаю, чего мы могли больше всего ожидать, и мы получили это , благодаря судье Мелвиллу. Он выдающийся судья.

Кинг: Мы вернемся с Томасом Месеро. Мы включим ваши телефонные звонки.

(Начинается видеоклип.)

Неизвестный мужчина: ... Мать, когда она смотрит на меня и щелкает пальцами несколько раз и говорит: '' Ты знаешь, какова наша культура '', и подмигивает мне. Я подумал : '' Нет, это не то, чем является наша культура ''.

Неизвестная женщина: Как мать - ценности и навыки, которым она научила их , и они усвоили это - и это действительно трудно для меня , уразуметь , знаете, потому что я не хотела бы, чтобы кто-нибудь из моих детей лгал ради их собственной выгоды.

(Конец видеоклипа.)

Кинг: Мы снова с вами с Томом Месеро. Мы в самом деле благодарим его за это время, проведенное с нами. Давайте послушаем несколько звонков.
Тулса, Оклахома, победителю адвокату. Слушаю.

Звонящий: Мистер Месеро, у вас есть какие-нибудь идеи , когда Майкл может сделать заявление?

Месеро: По правде говоря, нет. Я не говорил с ним об этом. Майкл собирается пройти через период физического восстановления. Он истощен. Он не спал. Он не ел. Это был очень, очень травмирующий опыт для него, и это займет какое-то время для восстановления. Я не ожидаю , что он вскоре сделает заявление, но я предполагаю, что это возможно. Но я не обсуждал это с ним.

Кинг: Вы бы не рекомендовали ему никаких срочных личных интервью?

Месеро: Я бы не рекомендовал. Я думаю, Майклу нужно провести время со своими детьми и семьей. Ему нужно насладиться своей победой. Он очень, очень благодатный, очень духовный человек. Я думаю, что он хотел бы , чтобы его оставили в покое, и хотел бы исцелиться и заделать бреши и двигаться вперед.

Кинг: Они все вернулись в Неверленд. Куда вы поехали после вердикта?

Месеро: После вердикта мы пошли увидеться с судьей Мелвиллом и его сотрудниками, чтобы поблагодарить их за крайне профессиональное поведение в отношении нас, и затем мы тоже уехали в Неверленд.

Кинг: Индиана, Пенсильвания, cлушаю.

Звонящий: Снимаю свою шляпу перед вами, Ларри, за ваше справедливое отношение во время всех этих испытаний и перед вами , мистер Месеро. Мой вопрос: пресса создала образ Майкла Джексона, как фрика и педофила. Вы думаете, он сможет восстановить свое имя , являясь в жизни непревзойденным талантом?

Кинг: Хороший вопрос.

Месеро: Я думаю, что он сможет восстановить свое имя, потому что Майкл очень выносливый человек. Да, он был мишенью в течение многих лет. Он был оклеветан. Он был оскандален, но также он является одним из самых величайших мировых артистов и одним из величайших мировых талантов и также одним из величайших гуманистов , и Майкл обладает всеми инструментами и мастерством и поддержкой для восстановления и продвижения вперед и все делает очень хорошо.

Кинг: Вы ожидаете от него, что он вернется на сцену?

Месеро: Ларри, я не эксперт в музыкальной индустрии или развлекательном бизнесе, но я знаю, что Майкл артист. Он творческая душа. Невозможно задушить его творческие способности, и я бы не удивился, если он вернется и сделает это очень эффективно.

Кинг: Семье было легко работать с вами? Они такая сплоченая группа.

Месеро: Семья была рада сотрудничать. Они очень, очень прекрасные люди. Они все очень поддерживали Майкла. Было множество слухов о разногласиях, которые не являлись правдой. Они были рады сотрудничать, очень любящая семья.

Кинг: Что случилось с Раймоной Бейн?

Месеро: Знаете, я работал с Реймоной несколько месяцев. Мы очень эффективно работали вместе. У нас было несколько разногласий ближе к концу. Но я сильно уважаю Реймону и всегда рад видеть ее и работать с нею.

Кинг: Почему ей предложили уйти в конце разбирательства все-таки?

Месеро: Знаете, там было несколько неподдающихся разглашению моментов, почему у нас возникло некоторое разногласие в конце, но они , правда, незначительные. Главный факт заключается в том, что мы были командой и мы победили, и она сделала прекрасную работу.

Кинг: Существует известная запись вашего спора с Брайаном Оксманом, и были громкие выкрики среди журналистов о том, что внутри защиты Джексона большая смута. Чего это касалось?

Месеро: Я не буду говорить об этом, Ларри. Я думаю это не подлежит оглашению. Брайан много работал. Он знал Джексонов долгое время. Он сделал для них много очень эффективных представительств во многих случаях. У нас были разногласия. Это произошло относительно важного момента, где ставки были высоки.

Кинг: Это не наше дело?

Месеро: Именно.

Кинг: Вы говорили, что Майкл стал жертвой плохих советов в прошлом, что урегулирование прошлого обвинения привело к тому, что корыстные люди стали плодить замыслы о вымогательствах. Вы говорили, что ему совсем не стоило делать таких урегулирований?

Месеро: Это так. Я думаю, оборачиваясь назад - знаете, мы все можем быть крепки задним умом в нашей жизни и изменять вещи, которые мы совершили, но я думаю, что если бы Майкл мог вернуться назад, он бы никогда не стал урегулировать то дело. Он бы стал бороться до конца и его послание было бы такое: '' Не делайте фальшивых заявлений против Майкла Джексона или вам предстоит суд ''.

Кинг: Оксман все еще представляет семью, правильно?

Месеро: Так я думаю. Я не разговаривалс Брайаном с тех пор, как он покинул команду защиты.

Кинг: Вы беспокоились о том, что мог быть выдвинут гражданский иск против Майкла после этого? Или все было закончено?

Месеро: Я думаю, что это могло бы быть безумием, открывать гражданский иск против Майкла , учитывая то, что произошло в этом суде. Это всегда возможно. Но, если это случится, он будет бороться до конца, и он победит.

Кинг: Его бывшая жена, Дебби Роу, была вызвана для показаний. Она появилась, чтобы помочь защите. Вы согласны?

Месеро: Да, согласен. Она сильно помогла нам.

Кинг: Зачем тогда ее вызывали?

Месеро: Вы должны спросить об этом обвинителя. Они пили вино и обедали с ней в местном ресторане накануне вечером. Из чего я понял, что они сильно давили на нее, чтобы она сказала то, что они хотели от нее услышать. Когда она вышла к стойке свидетеля, она рассказала правду, и она объяснила , кто такой Майкл , и была очень полезна для нас.

Кинг: Кто-нибудь из тех, кого вы вызвали отказался?

Месеро: На самом деле, нет, Ларри. Вы знаете, было пару свидетелей, которые не появились, но мы обошлись без них. Мы сделали хорошую защиту после, я имею ввиду перекрестный допрос их свидетелей. Таким образом, у нас было невероятно огромное количество хороших дней в этом суде.

Кинг: Иногда подзащитные занимают очень важную часть в их деле, иногда нет. Майкл был сильно вовлечен в защиту?

Месеро: Да, он был, но Майкл артист. Он музыкант. Он не уголовный адвокат, и он имел сильное желание слушаться и делать то, что ему советовали, что было правильно, и он , на самом деле, испытывал радость от сотрудничества.

Кинг: То есть, другими словами, если вы говорили ему: ''Майкл, я думаю, тебе стоит встать за стойку свидетеля '' , он бы это сделал?

Месеро: Он абсолютно сделал бы это. В действительности, он ожидал этого.

Кинг: Мы вернемся с телефонными звонками для Томаса Месеро в этом выпуске. Не уходите.

(Реклама.)

Кинг: Мы вернулись с Томасом Месеро. Давайте послушаем звонок. Гленолден, Пенсильвания, слушаю.

Звонящий: Привет, Ларри. Я хотел бы спросить мистера Месеро, есть ли возможность того, что этот злостный обвинительный процесс будет повернут против окружного офиса Санта Барбары и мистера Тома Снеддона?

Месеро: Я думаю, это могло бы быть обоснованным, но я не обсуждал это с Майклом Джексоном. Мы просто получили вердикт, знаете, недавно. Сейчас он восстанавливается. Никто не обсуждал это . Но, если вы спрашиваете меня...

Кинг: Но вы думаете, что это было злонамеренно?

Месеро: Я думаю. Я думаю, что он был подвергнут такому обращению, которому никто еще не мог быть подвержен в похожей форме. Это произошло из-за того, что он мегазнаменит. Почему 70 шерифов осматривали Неверленд, основываясь лишь на том, что этот обвинитель и его семья сказали, не проведя расследование относительно прошлого обвинителя и его семьи?

Кинг: Итак, вы сказали, что он если бы он захотел , он выдвинул бы злонамеренному обвинителю иск , и он бы имел успех?

Месеро: Я не собираюсь говорить прямо сейчас, каковы положительные или отрицательные результаты иска могли бы быть. Это следовало бы как следует изучить. Но , думаю ли я, что это было злонамеренным и несправедливым в отношении к Майклу? Абсолютно.

Кинг: У вас случилась трагедия во время суда. Ваша сестра умерла от рака легких, правильно?

Месеро: Это так.

Кинг: Какой это произвело на вас эффект, я имею ввиду, эмоционально.

Месеро: Это было очень трудно эмоционально. Это случилось в самом начале суда. Судья Мелвилл дал мне некоторе время , чтобы справиться с похоронами и прочими вещами, которые это сопровождают. Это было очень трудно, но я хочу сказать, что одним из ее последних посланий было для меня, что она думала, что мы победим. И я думал о ней все время во время суда, да.

Кинг: Сколько лет ей было?

Месеро: 53 года.

Кинг: Она курила?

Месеро: Да. Она курила с 13 лет и, к несчастью, это имело плохие последствия.

Кинг: Майкл проявил сочувствие к этой смерти?

Месеро: Майкл не только проявил сочувствие, он прислал ей самый прекрасный, самый огромный букет цветов, который вы когда-либо видели. Он написал небольшую поэму для нее. Это исходило от него и от его детей. И это было одной из самых значимых и самых прекрасных вещей, которые он мог бы сделать для нее в ее последние дни.

Кинг: Как он взаимодействует со своими детьми?

Месеро: Прекрасно. Он любит своих детей. Они любят его. Он проводит много времени с ними. Он любящий, посвященный, заботящийся отец. И его дети просто обожают его.

Кинг: Они хорошо воспитаны?

Месеро: Да, это так. Они прекрасные дети. Я виделся с ними вчера.

Кинг: Когда вы проводили предварительный экзамен Майкла, когда вы обсуждали множество предметов, которые не являются каждодневной застольной беседой, это было трудно? Когда вы должны опросить вашего собственного клиента, вы делали это относительно того мальчика?

Месеро: Я не собираюсь пускаться в обсуждения тех вопросов, которые я задавал Майклу, они не подлежат разглашению.

Кинг: Конечно, но было ли это трудно для вас?

Месеро: Честно, нет, потому что, чем больше я узнавал Майкла Джексона и чем больше осознавал смехотворность этих обвинений, чем более я видел его мягким, сострадательным, добросердечным, порядочным человеком , тем легче было задавать вопросы. Я имею ввиду, он всегда был очень откровенный, честный, приземленный человек, с которым я имел дело. И Майкл Джексон , которого я знал, даже близко не имеет ничего общего с тем Майклом Джексоном, которого они пытались изобразить.

Кинг: И когда вы спрашивали...

Месеро: Он был легким человеком для сотрудничества. .

Кинг: И когда вы задавали ему вопросы, он давал вам прямые ответы?

Месеро: Конечно, да. Он очень честный и он очень земной человек. Если вы посмотрите на несколько интервью, которые он давал, вы увидите очень, очень простого, земного человека, который очень честный относительно того, кто он такой, честный относительно своего одиночества, честный относительно своего детства. Он очень, очень порядочный, добрый человек и с ним легко иметь дело.

Кинг: И доверчивый?

Месеро: Также доверчивый. Это стало его ловушкой. Он верил ненадежным людям. Он посочувствовал ненадежным людям. Он пытался исцелить ненадежных людей. И они повернулись против него и попытались извлечь из него выгоду посредством юридической системы.

Кинг: Он станет жестче?

Месеро: Да, он изменится. Мы уже говорили об этом. Без сомнения, он станет. Это был очень горький опыт для него, и он не собирается разрешать людям просто дико бегать по его дому и - потому что он сочувствует им и хочет заботиться о них и хочет исцелить их. Он стал более твердым, и он останется таким.

Кинг: Вы сказали раньше, что предложили ему быть самим собой. Вы не говорили ему, что надевать или о чем-то еще, но пижамный инцидент , который собрал большую прессу, это обеспокоило вас?

Месеро: Но это не было чем-то спланированным. Ему потребовалось поехать в больницу. Он предполагал пробыть там короткое время. Судья Мелвилл взял очень твердую позицию, на которую он имел право, и сказал, доставить его сюда быстро или он сделает предписание суда. Поэтому Майкл должен был бежать прямо из больницы в суд. Он подчинился приказу судьи Мелвилла. Это не было чем-то спланированным или желаемым. Это просто произошло.

Кинг: Вы думаете, что это было много шума из ничего?

Месеро: Я согласен. Абсолютно.

Кинг: И все-таки, вы не говорили ему, как вести себя в суде? Сидеть, сидеть так то и так то, делать это, делать то, надевать это, надевать то?

Месеро: Нет. Я хотел, чтобы Майкл Джексон был тем, кем Майкл Джексон является. И вы знаете, члены жюри умные. Они имеют интуицию. У них есть инстинкт. Они знают, что от них требуют сделать те, кто находится за стойкой консультанта. И вы не хотите, чтобы ваш клиент сделал что-то, что выдаст его, как притворщика и того, кем он не является в реальности. Я хотел, чтобы Майкл Джексон был точно тем, кем он был и является, и гордится этим, и это то, что он показал. Не было никакого притворства с нашей стороны стола. Там было много притворства со стороны обвинителя .

Кинг: Притворства?

Месеро: Да.

Кинг: Имеется ввиду, они знали, что они делают что-то, что было неправильным?

Месеро: Я не понимаю, как они могли не знать этого. Посмотрите на их теорию заговора, например. Они пытались сказать, что Майкл Джексон имел финансовый мотив в похищении семьи и отправке их в Бразилию. Это была самая смехотворная теория, которую я когда-либо слышал. Я не знаю, как они делали все это с честными лицами. И это подожгло их задницы, как оно и следовало быть.

Кинг: Мы вернемся назад с Томом Месеро. Не уходите.

(Комерческая реклама. )

Кинг: Мы вернулись. Вы упомянули ранее, как вы поддерживали вашего клиента и всегда старались быть оптимистом. Но вы должны были говорить о возможности обвинительного вердикта, говорить ему, что могло с ним произойти?

Месеро: Ларри, ты должен быть честным со своим клиентом все время. Вы исполняете этические и профессиональные обязанности, объясняя ситуацию клиенту , но в то же самое время, вы знаете, если вы по-настоящему верите в ваше дело и вы действительно настроены оптимистично относительно ваших шансов, вы также должны убедить в этом. И я всегда был оптимистично настроен относительно этого дела как только я изучил его, потому что , чем больше я смотрел , кто были эти обвинители, и кто были эти свидетели обвинения, которых вызвали, тем более смехотворным все выглядело.

Кинг: Поэтому, не было никаких поводов , сказать Майклу , чтобы он был готов к тому, что он может оказаться в тюрьме вечером?

Месеро: Вы никогда не знаете, что жюри собирается сделать. Вы не знаете этих 12 человек. Они не являются вашими личными друзьями. Вы не знаете, что заставляет их сделать акцент. Но у меня всегда было хорошее предчувствие от этого жюри. Я всегда чувствовал, что наше дело пройдет очень хорошо. И я всегда думал, что правда преобладает. И я действительно чувствовал что эти члены жюри были очень независимо мыслящие, что никто не столкнет их с истины, они решили следовать закону и тому, что считали правильным.

Кинг: Темп, Аризона, для Тома Месеро, слушаю.

Звонящий: Привет, Ларри, я люблю твое шоу.

Кинг: Спасибо.

Звонящий: Мой вопрос, как вы думаете пресса нарочито освещает это дело, мистер Месеро?

Кинг: Да. Это так?

Месеро: В конечном счете, мы получили правильный результат. Справедливость была соблюдена. Невиновный человек вышел свободным. Поэтому я не могу сказать, в длительной перспективе, что пресса имела вредящий эффект , о котором я беспокоился в определенные моменты суда. Проблема, которую я имел с прессой заключалась в том, что они старались все повернуть в цирк. Они старались проводить отклонения и предубеждения против мистера Джексона, потому что они думали, это могло бы подогнать интерес и рейтинги, и они старались сделать цирк из процесса. И в некоторой степени, им это удалось. Но в конце, справедливость превысила, потому что жюри не собиралось быть незаконно склонено в сторону людей. Они хотели сделать то, что они считали было правильным, и они сделали это.

Кинг: Вы верите, что жюри не смотрело телевидение?

Месеро: Я верю, что они не смотрели. Я верю в то, что жюри приняло указание судьи Мелвилла очень серьезно. Я верю, что они рассматривали их работу очень серьезно , и я верю, что они придерживались установки не быть несправедливыми или незаконно подверженными влиянию кого бы то ни было.

Кинг: Маниллапан, Флорида, слушаю.

Звонящий: Привет, мистер Кинг. Я люблю ваше шоу.

Кинг: Спасибо.

Звонящий: Я бы хотел узнать, не мог бы мистер Месеро раскрыть приблизительную стоимость защиты.

Месеро: Простите, я не совсем понял вопрос.

Кинг: Не могли бы вы раскрыть приблизительную стоимость защиты.

Месеро: Я не буду говорить о законных гонорарах или стоимости. Это не подлежит разглашению.

Кинг: Сколько это стоило штату?

Месеро: Это должно было стоить для них миллионы долларов. Мне говорили, что департамент инспекторов округа Санта Барбара подняли свои руки относительно стоимости этого процесса и если вы посмотрите на количество шерифов и следователей и экспертов и людей и обвинителей, задействованных в этом процессе, - это абсурд. Они не сделали бы такого в случае убийства. Они бы не сделали это в случае серийного убийцы, но они сделали это , потому что Майкл Джескон суперстар и, они хотели опустить суперзвезду на дно.

Кинг: Как важен был ваш следователь, Скотт Росс?

Месеро: Он был крайне важен. Скотт Росс провел невероятную работу, также как и Джизос Кастилло, наш второй следователь. Они были решающим моментом в нашей защите. Они были неумолимы. Они были профессиональными. Они раскопали факты. Они нашли свидетелей. Они доставили их в суд. Эти парни были просто великолепны.

Кинг: Вы использовали в основном вашу команду , Том? Другие адвокаты работали с вами?

Месеро: Да. Мой соконсультант и партнер , Сьюзан Ю, была абсолютно основополагающая в этой защите. Она была неутомима в том, чтобы сложить все очевидные моменты вместе, в том, чтобы помогать мне в подготовке. Боб Сэнгер, мой соконсультант из Санта Барбара был невероятно эффективным юристом. Он был тритейским адвокатом в суде. Он выступал в аппеляционных судах. Он приводил закон в движение. Он знал местные процедуры и систему. У нас было множество помощников из его офиса и моего офиса и это была великая команда усилий и их достижений.

Кинг: Мы вернемся после рекламы с Томасом месеро и спросим о нем и его будущем. Не уходите.

(Рекламная пауза.)

Кинг: Еще звонок. Гейнсвил, Джорджиа, слушаю.

Звонящий: Я бы хотел спросить мистера Месеро, думает ли он, что Том Снеддон несет ответственность за то, что свидетельские показания перед большим жюри просочились в прессу.

Месеро: Я не знаю, лично ли Том Снеддон ответственен за это, но определенно кто-то со стороны обвинения был ответственен и , когда я говорю сторона обвинения, я включаю сюда департамент шерифа.

Как вы знаете, эти транскрипты просочились прямо в начале суда, и мое убеждение в том, что они были спущены в попытке создать предубеждение над всем процессом. Вы знаете, что Том Снеддон сделал это лично? К меня нет никаких соображений на этот счет, но я думаю, кто - то , кто благоприятствовал обвинению сделал это. Это мое убеждение.

Кинг: Вы сказали, что Майкл собирается оставаться в Неверленде?

Месеро: Я не знаю ответа на это, Ларри. У нас просто не было возможности говорить много о его будущем.

Кинг: У него такой интерес к детям. Вы думаете, он по-прежнему будет продолжать или вы собираетесь посоветовать ему...

Месеро: И снова, я действительно не разговаривал с Майклом относительно его будущего. Я действительно знаю, как мы говорили раньше, что он стал гораздо жестче относительно того, кому он позволит войти в его жизнь, и о ком он станет заботиться, и кого он захочет исцелять и помогать , потому что он настоящая мишень.

Кинг: Мы спросим его братьев завтра.

Интересные факты о Томасе Месеро: родился в Вест Поинте, отец, лейтенант полковник, работает для своего ресторанного бизнеса, Mama Leone's, одного из наиболее успешных ресторанов в Америке, известном в Нью-Йорке, был непрофессиональным боксером, представлял защиту в случаях со смертной казнью на юге, на общественных началах, без оплаты, дает бесплатные юридические консультации через Первую Афроамериканскую Методистскую Епископальную Церковь в Лос Анжелесе, где вы праздновали эту защиту вчера ?

Месеро: Знаете, Ларри, вчера был дикий день.

Кинг: Вы смотрте вперед для большего количества уголовных дел? Я имею ввиду, вы известны, широкоизвестны сейчас. Это очевидно, что вы получите множество звонков. Вы готовы для атаки нового дела?

Месеро: Нет, я готов к тому, чтобы немного поспать.

Кинг: Но вы знаете, что на вас теперь будет обращено много внимания?

Месеро: Я уверен, что да, и я займусь этим, как только это придет. У меня твердое мнение относительно моей профессии. Мне нравится то, что я делаю. Я твердо верю в гражданские права и в то, что заставляет систему правосудия работать, и мы просто будем двигаться вперед. Я чувствую большое благословение от Бога , занимаясь делами.

Кинг: Сколько сотрудников в вашей фирме?

Месеро: Только четыре сотрудника. Это маленькая фирма.

Кинг: Вы можете расшириться?

Месеро: Я не знаю. Мы займемся этим, когда это станет необходимым. У меня нет никаких других планов, кроме тех, чтобы пойти спать, увидеть мою семью и друзей и двигаться дальше.

Кинг: Возьмете отпуск на время?

Месеро: Определенно, я могу сделать это.

Кинг: Томас , спасибо вам за очень информативный час. Я ценю, что вы нам его подарили. Мы знаем, насколько вы устали.

Месеро: Спасибо за приглашение.

Кинг: Томас Месеро, очень успешный адвокат, совершенная карьера, совершенная жизнь, совершенная история.

http://transcripts.cnn.com/TRANSCRIPTS/ … kl.01.html

Перевод: Keep_The_Faith_MJJ

http://www.youtube.com/watch?v=hC1UTzq0Kjw

http://community.livejournal.com/foreve … 03555.html

Томас Мезеро в Today Show 26/01/2011

Мэтт: Том Мезеро успешно защищал Майкла Джексона, когда его обвинили в растлении малолетнего в 2005 году. Рад вас видеть. Доброе утро.

Том: Доброе утро, Мэтт. Спасибо, что пригласили меня.

Мэтт: Надо упомянуть, что вы не имеете отношения к нынешнему делу. На основании информации, которая уже появилась, особенно в ходе предварительных слушаний, вы не верите словам доктора Мюррея, ведь так?

Том: Я не верю ни одному его слову. Я считаю, что он виновен. Я думаю, что его поступки были небрежными и безответственными, и это привело к смерти Майкла Джексона.

Мэтт: После всего, что мы услышали в ходе предварительных слушаний, вас не удивляет, что защита не пытается добиться сделки об признании вины (plea bargain)?

Том: Нет, я не удивлен, потому что защита вообще практически не проявила себя в ходе предварительных слушаний. Они задавали очень мало вопросов. Они не позвали ни одного свидетеля. Полагаю, что у них уже есть эксперты и свидетели, которые, по их мнению, им помогут.

Мэтт: Некоторое представление об их стратегии у нас есть. Они могут сказать, взгляните, он давал Майклу Джексону пропофол, потому что у Джексона были проблемы со сном, и пока доктора Мюррея не было в комнате, Майкл Джексон сам ввел себе препарат. Как адвокату защиты, вам нравится такая стратегия?

Том: Ну, что-то же им надо придумать. Все показания изобличающие. И я думаю, что если они начнут выдавать разные теории, чтобы добиться основания для сомнения присяжных, у них ничего не получится.

Мэтт: Если вы обвинитель, то у вас должно быть два важных вопроса об этом деле. Первый вопрос: почему вы вообще использовали пропофол в такой обстановке, ведь он для этого не предназначен, так?

Том: Все врачи, с которыми я говорил, шокированы тем, что пропофол использовался в домашних условиях. Они также шокированы тем, что пропофол в домашней обстановке использовал кардиолог, и тем, что у него не было никакого необходимого оборудования и ассистентов. Очевидно, он пытался остаться на работе у Майкла Джексона любой ценой и хотел поехать в этот большой тур. Он думал, что для него это станет большим прорывом, и ему это аукнулось. Я думаю, что он вел себя ужасно.

Мэтт: Будучи врачем, зачем оставлять дозу пропофола там, где пациент или клиент сможет до нее добраться. Это, по меньшей мере, проявление халатности.

Том: Я говорил с анестезиологами, нейрохирургами, патологоанатомом. Они все были шокированы тем, что пропофол был в домашней обстановке.

Мэтт: Непредумышленное убийство. Том, такое обвинение в лишении жизни (homicide) легче доказать?

Том: Да, легче. Это не обвинение в убийстве первой или второй степени. Я слышал, что в прокуратуре шли очень серьезные обсуждения, какое обвинение предъявить: убийство второй степени или непредумышленное убийство, и выбрали непредумышленное убийство. Его легче доказать. Я думаю, у них уже есть все улики, чтобы его доказать, и я думаю, что они его докажут.

Мэтт: Том, станьте на секунду адвокатом защиты. Если бы вы защищали Конрада Мюррея, вы бы вызвали его для дачи свидетельских показаний?

Том: Думаю, что ему придется объяснить, почему пропофол был в доме и почему он сделал то, что сделал. Трудно сказать заранее. Защита может решить, что может выиграть дело за счет перекрестных допросов, и дела выигрываются за счет перекрестных допросов, и клиентам не надо давать показания. На данном этапе, учитывая то, что мне известно, я думаю, что он, скорее всего, будет давать показания.

Мэтт: Том, как всегда, очень приятно вас видеть. Большое вам спасибо.

http://today.msnbc.msn.com/id/41254965/ … rtainment/

вот совсем я не юрист ((
получается, что защита не заинтересована, чтобы док давал показания?
т.е. на показаниях других можно его отмазать?

мозг, видимо, исследовали на предмет разрушений от лекарственных средств
(только чей и было ли это)

продолжение
http://community.livejournal.com/mj_ru/163489.html

Том Мезеро о роли расы в деле Майкла Джексона, часть 2

Том Мезеро: Итак, вот три примера, в которых сначала требовалось определить, есть ли расистский компонент, и определить объективно, а затем задать себе, как адвокату, вопрос: “Что я буду с ним делать?” И нельзя никого слушать в таких вопросах. Нельзя слушать СМИ. Нельзя слушать торговцев скандалами! Нужно понять самому, исходя из фактов, улик, того, что вы знаете о своем клиенте, свидетелях, о происходящем. Я не стал поднимать расовый вопрос. Я не думал, что Майкла Джексона обвинили из-за его расы, я думал, что его обвинили, потому что он - гигантская знаменитость!

Вот вам случай: последним свидетелем, которого я вызвал, был актёр-комедиант Крис Такер. И Крис Такер показал, что эта семья, которая обвиняла Майкла Джексона, пыталась добиться денег и от него тоже. Эти люди хотели получить его автомобиль. Они сказали ему, что у ребенка рак, как сказали и Майклу Джексону. Мальчика пригласили на день в Лас-Вегас, где Крис Такер снимал фильм "Rush Hour", и они жили там три недели, после выставив ему счет за всё. Они продолжили просить у него деньги, и тогда он полетел в Майами, встретился с Майклом Джексоном и предупредил его: “Осторожнее! Что-то не так!” Он предупредил Майкла Джексона об этом мальчике и его семье. Перекрёстный допрос вел окружной прокурор Том Снеддон. В какой-то момент он показал Крису Такеру увеличенный фотоснимок Криса с обвинителем и его семьей на свадьбе. Крис с юмором заметил: «Мне нравится фото. Где бы мне такое взять?» Все в зале усмехнулись, а окружной прокурор сказал: «Я достану его для тебя, если будешь хорошим мальчиком». (Обращение «boy» - «мальчик» было принято по отношению к чернокожим рабам, поэтому сейчас считается расистским. – прим. пер.) Насколько я могу судить (я тогда не следил пристально за СМИ, так как был занят работой и телерепортажи ухватывал только в перерывах), афроамериканское сообщество не очень обратило на это внимание. И я был этому рад. Потому что, опять же, возвращаясь к целям защиты и моим убеждениям о том, что эффективно: я не хотел поднимать вопрос расизма в этом деле. Я видел присяжных – я чувствовал присяжных – и я не думал, что это может нам помочь.

В день, когда присяжные удалились для вынесения решения, я чувствовал себя очень хорошо и считал, что наше дело прошло замечательно. И я сказал ряду людей, что не хочу примешивать сюда расовый вопрос. Я не хочу, чтобы меня ассоциировали с поднятием расовой проблемы в этом сообществе. Я не думаю, что это нам поможет. В начале разбирательств разные люди, связанные с Майклом Джексоном, спрашивали меня, как, по моему мнению, идет дело. Тогда я был весьма обеспокоен, и позвольте мне объяснить, почему. В ноябре 2003 года в Неверлэнде был совершен обыск 70-ю шерифами. Я получил звонок, будучи в дороге, когда возвращался в Лос-Анджелес из отпуска в Биг-Сэре, Калифорния. Меня спросили, не прилечу ли я в Лас-Вегас на встречу с Майклом Джексоном, потому что он хочет, чтобы я представлял его интересы. Я долго и серьезно обдумывал это, но в конце концов отклонил предложение, так как готовился защищать актера Роберта Блейка в деле об убийстве, назначенном на февраль 2004 года. Я подумал, что не смогу эффективно вести два дела сразу. Это только свело бы обоих клиентов с ума, если бы я был недоступен, когда они во мне нуждались. И люди Майкла были весьма удивлены, что кто-то отважился отказаться, но я отказался. Потом, дней за 10 до суда, в феврале 2004 года, у нас с Блейком случился разлад и я вышел из дела, и примерно через полтора месяца мне позвонил Рэнди Джексон, брат Майкла, с которым мы дружны многие годы. Он спросил, не передумал ли я и не прилечу ли во Флориду для встречи с ними. Я согласился. Я слетал туда, встретился с Майклом, вернулся, спустя пять или шесть дней меня спросили, возьму ли я дело, я ответил утвердительно и был нанят. Но то, что я видел по ТВ до того, как был нанят, вызывало у меня сильное беспокойство. Вы, вероятно, помните день предъявления обвинения. Я тогда еще не был его адвокатом. Во-первых, безопасность Майкла обеспечивала Нация Ислама, и их поведение в Санта-Марии в тот день очень бросалось в глаза. Не поймите меня неправильно, я работал с Нацией Ислама многие годы, и работаю до сих пор. Я даже согласился защищать их западного регионального лидера, в случае если ему предъявят обвинение в нападении на полицейского (что власти грозились сделать, но пока не сделали). Я прекрасно знаю, какую работу Нация Ислама проводит в Лос-Анджелесе. Знаю, как они борются с организованной преступностью. Знаю, как они борются с наркотиками. Знаю, как они стараются учить людей ответственности и духовности и как много делают, чтобы остановить насилие в городе, являющемся криминальной столицей Америки. Я работал с Нацией Ислама в деле Патриции Мур – они ее очень поддерживали. И, тем не менее, я считал, что выступление Нации Ислама в качестве охраны Майкла в Санта-Марии не пойдет на пользу его защите. Я чувствовал, что это отдаляет его от сообщества, в котором он живет и которое должно его судить, вместо того, чтобы делать его частью этого сообщества. И я выразил свою позицию очень ясно. Нельзя с этого начинать!

Я также видел его адвокатов и советников на собрании в отеле Беверли-Хиллс - шикарном отеле Лос-Анджелеса. У них прошла встреча, и об этом трубили все новости – о том, что эти жирные коты, которые советуют Майклу Джексону, собрались в отеле для выработки линии защиты. Они называли себя “командой мечты”. И, смотря новости, я сказал себе: «Это неправильно. Это не помогает Майклу в этом сообществе. Это отдаляет Майкла от сообщества». Подчеркните лучше, что он – такой же, как и люди, собравшиеся вокруг здания суда. Не подчёркивайте, что он – особенный, важнее этих людей или сильно отличается от них, потому что это не так. И я озвучил свои чувства по этому поводу. Я смотрел на это исключительно с позиции того, что ему поможет. Не с позиции того, что будет правильно выглядеть с политической или моральной точки зрения. Я отвечал на вопрос: “Как мне спасти жизнь Майкла Джексона?” Как вы, наверное, помните, если следили за процессом, во время второго вызова в суд, когда я уже был его адвокатом, Нации Ислама в центре картины не было. Да, мусульманская охрана в некотором составе присутствовала, но ее не было видно. И больше не было ни приемов в Неверлэнде, ни саммитов в Беверли-Хиллс и подобного рода вещей. Они не шли на пользу защите Майкла.

Но в конце дела – и, буду откровенен, к сожалению, это получило огласку на ТВ – появился Преподобный Джесси Джексон. Я очень уважаю его, в особенности за то, что он сделал для движения в защиту Гражданских Прав. Но тогда его появление огорчило меня. Я выпустил пресс-релиз о том, что никто не говорит от имени Майкла Джексона и его семьи, что суд запретил участникам процесса обсуждать подробности дела и мы будем уважать это решение. У меня состоялся разговор с Преподобным Джексоном, в котором я объяснил ему то же, что сейчас объясняю вам: это не дает нам никаких преимуществ. «Большинство белых людей при виде вас думают, что есть какая-то расовая проблема, расовая несправедливость, которую вы собираетесь разоблачить и с которой собираетесь бороться, – сказал я ему. – Это прекрасно, но в моей работе сейчас мне это не поможет». И он отступил. Он провел там пару дней, но он понял мои цели, мои мотивы. Я по-прежнему уважаю его, но в тот момент его присутствие было для меня нежелательно по причинам, которые я вам объяснил. Также меня спрашивали, хочу ли я, чтобы приехал Аль Шарптон. Я ответил, что это тоже не лучшая идея, и он меня прекрасно понял. Он тоже думал, что ему не стоит там находиться. Но, в конечном счете, это задача адвоката – сформулировать эти вопросы и ответить на них. Посмотреть на них объективно. Не стоит от них отворачиваться, не стоит притворяться, что наше общество подчиняется каким-то выдуманным стереотипам. Отдавайте себе отчет в том, каково оно на самом деле, и выстраивайте стратегию защиты соответственно. Именно это я пытался сделать. К счастью, мы преуспели, и я абсолютно уверен, что решение суда было справедливым.

Я знаю, что среди вас много студентов, изучающих тактику судопроизводства. Позвольте мне сказать пару слов о тактике, потому что я использовал некоторые неортодоксальные тактики, за которые меня критиковали вплоть до вердикта. Я просто кратко их резюмирую. Суд – это упражнение на знание людей. Если вы не понимаете людей, значит вы не готовы вести дело так хорошо, как возможно. Людей не изучают в школах юриспруденции. Правда, не изучают. На самом деле, по-моему, в школах вас учат, что судебная практика – это сплошь интеллектуальные упражнения. А это не так. Лучшие юристы и адвокаты понимают то, что происходит в сердцах и душах людей, так же хорошо, как то, что происходит в их умах. Вам придется работать с людьми, которые не учились в школах юриспруденции, не ходили в колледж. С людьми из самых разных слоев общества. Некоторые из них образованны, некоторые нет. Но кем бы они ни были, вы должны понимать, что человеческая природа – гораздо шире и многограннее, чем только интеллект. Вы должны научиться видеть мотивы поступков людей. Вы должны понять, какой тип людей обычно прислушивается к вам, как к юристу, в суде, а это можно познать только на опыте. Вы должны научиться чувствовать инстинкты людей, их интуицию, их стиль мышления. Не все поддается логике, поверьте мне. И я искренне считаю, что юридические академии вредят будущим юристам в том, что не учат их быть хорошими людьми.

Я часто говорю о важности благотворительной работы, потому что очень верю в неё и сам занимаюсь ею. Но многие студенты смотрят на меня вопросительно: «О чем он говорит? Я в долгу! Я еле свожу концы с концами. Я не могу платить за квартиру. Я хочу новую машину. Мне предложили хорошую работу. Ты с ума сошел?» Конечно, я никому не могу указывать, как им прожить свою жизнь. Только вы сами можете определить, что подходит лично вам. Всего нам в жизни все равно не успеть, и нужно выбирать то, что кажется лучшим. Но скажу вам вот что: с тех пор, как я окончил юридическую академию, все исследования на тему удовлетворенности юристов своей работой, что я видел, были печальными. Все исследования указывают, что подавляющее большинство юристов не счастливы на своей работе. И, кажется, они принимают это как данность. А на деле я видел следующее. Я видел как юристы – особенно умные, из хороших институтов, с хорошим академическим образованием, – получают очень престижные работы. После того, как флер новизны сходит, они понимают, что несчастны, и уходят на другую престижную работу. А потом на следующую. И им даже не приходит в голову, что, меняя работы, они не меняют работу совсем. Многие из них в конце концов оседают где-то в престижных организациях, на огромных деньгах, но удовлетворения так и нет. Кто-то делает более радикальные шаги. Некоторые юристы уходят в федеральную прокуратуру, где все считают себя элитой. И вот, они перепрыгивают из престижной фирмы в прокуратуру, а потом обратно в престижную фирму, и наконец однажды вечером вы встречаете их в баре за третьей или четвертой рюмкой и признанием: «Мне не нравится моя работа!» Но они все равно не сменят ее – это для них рутина.

Был такой юрист по имени Уильям Канслер – он скончался десять лет назад. Уильям написал прекрасную книгу под названием “My Life As A Radical Lawyer”, которую опубликовал за год до смерти в 1994 году. Я бы всем советовал ее прочитать. Это захватывающая книга. Правда, как соавтор признается во введении, Уильяму нравилось рассказывать красивый миф о себе и свойственно было немного приукрашивать. Но тем не менее. Это был человек, который все делал “правильно”. Он выпускник Йельского Университета, специализировался во французском языке и позже преподавал в Йеле. У него был замечательный послужной список во Вторую мировую войну. Он учился в Юридической Школе Колумбии и вместе с братом основал фирму в центре Манхэттена. Он купил хороший дом в Вестчестере и жизнь его шла как по маслу, вот только все это не приносила ему никакого удовлетворения. И однажды ему позвонил кто-то из Американского союза защиты гражданских свобод: “У нас есть дело по гражданским правам на крайнем Юге. Не поможете нам?” Он согласился и начал работать на Юге с Мартином Лютером Кингом-младшим. Эта работа для движения в защиту гражданских прав его затянула. Он прославился на всю страну после процесса “Чикагской Семерки” в конце 60-х, где решалось, спровоцировали ли подсудимые беспорядки перед Демократической Национальной Конвенцией 68-го года. Уильям решил посвятить свою дальнейшую карьеру защите париев - людей, к которым никто и близко подходить не хотел. Он получал удовольствие от идеи защищать людей, которые казались беззащитными. Под конец жизни он больше сосредоточился на арабо-американцах, которые в свете взрывов в Нью-Йорке в 1993 году становились главной целью расизма, несправедливости и нетерпимости. И все сходятся во мнении, что он прожил очень красочную, интересную, полноценную профессиональную жизнь. Через пару лет после его смерти профессор правоведения в Алабаме написал книгу “Уильямом Канслер: самый ненавистный юрист Америки”. Он проанализировал жизнь Канслера со своей точки зрения и пришел к выводу, что это был действительно счастливый в своей работе человек. Это было юрист, который что-то изменил в мире, повлиял на общество, нашёл удовлетворение в своей деятельности. Юрист, который чувствовал, что не зря получил свою степень. Он заставил юридическую систему работать там, где иначе она бы ни за что не сработала.

Сегодня я говорил с профессором Оглетри о другом знаменитом юристе из Чикаго, который жил гораздо раньше Уильяма Канслера, - человеке по имени Кларенс Дарроу, о котором многие из вас, наверное, слышали. Кларенс Дарроу тоже до какого-то момента своей карьеры делал все правильно. Он был юрисконсультом муниципалитета Чикаго, а эта должность тогда считалась отличным стартом на пути к славе и состоянию. Потом он стал главным юрисконсультом по железным дорогам в Иллинойсе, что также считалось очень перспективной должностью. Но ему этого просто не хватало. И он начал представлять профсоюзы, а в те времена люди, связанные с профсоюзами, считались преступниками. Профсоюзы считались преступными организациями, почти как мафия в более поздние годы. И он нашел желаемое удовлетворение в благотворительной работе, оказал огромное влияние на общество, и, безусловно, считается теперь очень деятельным и успешным юристом.

Жизнь по правилам не всегда приносит счастье и удовлетворение. Она может его принести, на время. Может даже и навсегда. Если это так, цените такую жизнь, но если нет, не бойтесь попробовать что-то иное. Я мог бы говорить об этом часами, поскольку сам выбрал для себя этот путь. В какой-то момент мне пришлось признать, что я, в общем-то, неприспособленный к нашей системе ренегат: я чужой в этих прекрасных местах, куда все так стремятся. Я был там, но они мне просто не подходят. И я люблю благотворительную работу. Я люблю на что-то влиять. Когда вы добиваетесь оправдательного приговора в деле об убийстве для кого-то, у кого иначе никогда не было бы шанса, для невиновного человека, не имеющего средств, нет ничего приятнее, чем видеть, что это означает для него и его семьи. И даже если вы представляете кого-то, кто виноват, просто заставить систему работать, заставить этих высокомерных обвинителей не злоупотреблять законом, не злоупотреблять фактами, и не использовать людей, которые кажутся беззащитными – это прекрасное чувство! Я не говорю, что все обвинители такие. Но такие есть! И полиция тоже, бывает, злоупотребляет своей властью и обязанностями. Выводить их на чистую воду и делать эту систему самой лучшей системой в мире – это работа, приносящая огромное удовлетворение.

Наконец, – возвращаясь к тактикам – нас, юристов, учат традиционно. Традиции передаются из поколения в поколение, и у большинства юристов нет ни времени, ни желания посмотреть на эти традиции под микроскопом и задать себе вопрос: “Сработает ли этот подход в данном случае?” Люди просто делают то, чему научены. Приведу пример: в своей вступительной речи в деле Майкла Джексона я сказал то, что многие специалисты по уголовному праву сочли бы ересью. Как мы все знаем, в деле всегда есть презумпция невиновности. Бремя доказательства преступления до такой степени, чтобы у жюри не осталось обоснованного сомнения, ложится на сторону обвинения, а защита не обязана ничего доказывать. Это всё звучит восхитительно. Но что это, по сути, означает в зале суда? Мне кажется, это означает вот что, и вот что это означало в деле Майкла Джексона. Во-первых, как правило, присяжные уверены, что юристы знают правду, независимо от того, так это на самом деле или нет. Во-вторых, они сами хотят знать, где правда. И когда адвокат, глядя на присяжных, во вступительной речи произносит: “У моего клиента есть презумпция невиновности и это обвинение должно вам что-то доказывать, а я сделаю так, что у вас в конце будет повод для сомнения”, я думаю, типичный присяжный посмотрит на такого адвоката и скажет: “Его клиент виноват! Он просто думает, что сможет помешать обвинению доказать это!” Мне так кажется. Идя на суд Джексона, я горячо верил, что правда на нашей стороне, улики на нашей стороне. И я не видел, почему бы не заявить об этом, почему бы не бросить это обвинению в лицо. Поэтому в своей вступительной речи я сказал: «Я дам вам обещания. Я заключу с вами договор. Я докажу, что этот человек невиновен». Я никогда не упоминал, на ком из нас лежит бремя доказательства. Я никогда не упоминал обоснованное сомнение. У меня была причина этого не делать, и причина эта в том, что я хотел быть носителем правды, а не уступать эту роль оппоненту. Мне не хотелось создавать впечатление, что я играю формальностями. Пусть их выступление выглядит так! И я чувствовал, что вступительная речь дала нам хороший импульс. Мне кажется, после этого так и не потеряли его и именно поэтому Майкл Джексон был оправдан в полной мере.

В юридической академии вы изучаете перекрестный допрос. Вас учат: «Не задавайте открытых вопросов, не задавайте вопросов, начинающихся с «как», не задавайте вопросов, начинающихся с «почему». Этим вы открываете дверь для потока ужасов». Ну, наверное, начинать действительно нужно с этого принципа. Но если вы будете следовать ему на протяжении всей карьеры, то никогда не станете асом перекрестных допросов. Если в какой-то момент вы не начнете идти на эти риски, то вам не добиться профессионализма. Вы должны достичь такого уровня мастерства, когда инстинкты подсказывают вам: «вот здесь это можно делать, а вот здесь нельзя». После предварительного слушания Роберта Блейка, которое три недели транслировалось по ТВ, какой-то репортер с Court TV сказал мне: «Мы еще не видели, чтобы кто-нибудь задавал столько открытых вопросов! Но вам всегда удается оборачивать их в свою пользу!» И это непросто! Мне пришлось долго работать над этим умением, потому что в академии меня учили тому же, чему и вас. Но нельзя бояться своего дела, особенно, если на вашей стороне правда. Не бойтесь своего дела. Не стоит чрезмерно осторожничать, как делают многие адвокаты. Эксперты говорили, что мне следовало прекратить допрос, когда обвинение закончило вызов свидетелей в деле Майкла Джексона, потому что наши перекрёстные допросы и так были эффективными. Но скажу вам, что если бы я не вызвал своих свидетелей, мы бы получили по крайней мере патовую ситуацию у присяжных. Не думаю, что мы непременно получили бы вердикт “невиновен”. Я знал, что даже если мы придем к патовой ситуации, я все равно прославлюсь, потому что считалось, что дело заведомо проигрышное. Сказали бы: «Он молодец: подвесил жюри в таком большом деле, прямо как Лесли Абрахмсон в том первом деле Менендез». Для меня это, наверное, было бы неплохо. Но что это означало бы для моего клиента? Прежде всего, прокуроры довели бы дело до суда повторно и исправили множество своих ошибок. Судья мог бы изменить некоторые из своих решений, которые были нам на пользу. Не думаю, что жизнь Майкла Джексона была бы спасена, если бы мы завершили допрос свидетелей тогда, когда его решило завершить обвинение. Конечно, применяя этот принцип к своему делу, вы рискуете, так как ваш свидетель будет подвергнут перекрестному допросу. Но опять же повторю: я чувствовал, что правда на нашей стороне. Я чувствовал, что улики на нашей стороне. Поэтому я не останавливался. Мы вызвали пятьдесят свидетелей, обвинение вызвало девяносто. И мы получили тот результат, который получили.

На все, чему вас учат, в какой-то момент нужно посмотреть под микроскопом. Я помню, в юридической академии – и я не могу поверить, что нас действительно этому учили, – нам говорили: «Просто изложите свою точку зрения в конце и резюмируйте ее». Это безумие! Присяжные принимают решение не только в конце! И они выбирают сторону быстро! Многие люди упрямы и цепляются за те выводы, к которым уже пришли. Поэтому нужно продвигать свою версию с первого дня. И нужно делать это убедительно. Свою историю нужно рассказывать уже в вопросах. Нельзя дожидаться конца, чтобы свести все воедино. И не стоит полагать, что присяжные рассуждают так же, как вы: нужно буквально вдолбить им вашу точку зрения. По сути, вы должны произносить вступительную речь во время вступительной речи, прямого допроса, перекрестного допроса и заключения. У вас есть четыре этапа, чтобы рассказать свою историю. Не думайте, что перекрёстный допрос нужен лишь для того, чтобы дискредитировать свидетеля: он нужен вам, чтобы рассказать вашу историю! И то, как вы дискредитируете свидетеля, очень зависит от того, что вы думаете об этом свидетеле. По некоторым свидетелям видно, что это хорошие актёры, социопаты, психопаты, и вы понимаете, что чем дольше они будут давать показания, тем больше выставят напоказ свою истинную суть. Они могут оступиться лишь на долю секунды, но рано или поздно они оступятся. Иногда бывает полезно держать свидетеля под присягой несколько дней. Меня, например, критиковали за избыточные допросы. Однажды вечером я переключал каналы, и попал на кого-то, кажется, из Бостона, кто заявил: «Мне кажется, он слишком детально рассматривает дело!» Этот товарищ за всю жизнь не был ни в одном зале суда и понятия не имел, о чем говорит, но, тем не менее, ему казалось, что я слишком детально рассматриваю дело! Полагаю, под этим имелось в виду: «Зачем он держит свидетеля так долго?» Про некоторых свидетелей, на которых полагалось обвинение, я заключил, что чем дольше они будут давать показания, тем хуже будут выглядеть. Даже если они говорят о мелочах, о вещах, которые не кажутся значительными, не важно. Важно позволить присяжным заглянуть этому свидетелю в душу и сердце. Покажите им, кто этот человек, покажите им, какой он лжец и мошенник. Держите его под присягой, держите его, держите его.

Здесь, очевидно, речь про мать Гэвина, Дженет Арвизо, которая на допросе выглядела почти ненормальной. Присяжные позже признались, что именно показания Дженет убедили их в том, что обвинения безосновательны. В интервью сразу после вынесения приговора они как раз говорят об этом:

http://www.youtube.com/watch?v=DUFehzZq … r_embedded

И в заключение скажу о средствах массовой информации. Я атакую СМИ с самого вынесения вердикта. Я очень уважаю профессиональных журналистов, следующих этическому кодексу. Журналистов, имеющих профессиональные ценности. Журналистов, которые, сообщая о том, что происходит в зале суда, не показывают своей заинтересованности в конкретном исходе дела. Если они сообщают о вердикте, вы никогда не узнаете, каково их личное мнение, потому что они профессионалы. И у нас были такие журналисты. У нас была Линда Дойтч из Associated Press, Марк Тиабби от NBC. Вот это профессионалы. Дон Хоббс из Santa Barbara News Press. Но помимо них у нас была и толпа клоунов! Я называю их желтыми репортёрами. Я не называю их журналистами, они недостойны этого звания. Люди с Court TV, люди с некоторых кабельных телеканалов. Люди, которые вопили и кричали о своем мнении, хотя сами в жизни не были в зале суда. Люди, которые пытались делать вид, будто знают, что происходит, – бывшие прокуроры и адвокаты в Нью-Йорке, которые ни разу в жизни не вели настоящего дела, но пылко рассуждали о важности или неважности того или иного свидетеля или улики, только чтобы попасть в камеру. И освещение дела было чудовищным. В общем и целом – чудовищным.

Всегда помните о том, что приоритеты СМИ отличаются от приоритетов тех, кто участвует в процессе. СМИ не находятся под присягой. Они не ответственны за то, что случится с ответчиком или жертвой – если есть жертва, – или с семьей жертвы и семьей ответчика. Они никогда не будут винить себя в исходе дела, каков бы он ни был. К ним практически не относятся распоряжения суда. Судья может велеть им сидеть в определенном месте или парковаться в определенном месте, но не более того. И единственное, что их волнует, это рейтинг и деньги. Это может быть самый скучный день в суде, но потом вы включите телевизор и услышите о том, какой захватывающий и драматичный это был день. Потому что они пытаются завоевать аудиторию и удержать аудиторию – это их бизнес. И обычно, предсказывая исход громких процессов, они ошибаются! В деле Менендез они предсказали, что вердикт будет “виновен”, но дело было подвешено. Про О. Джея Симпсона говорили, что он будет признан виновным, но приговор был оправдательным. В деле Роберта Блейка они предсказали обвинительный приговор, но подсудимого оправдали. Скотту Питерсону предсказывали оправдание или подвешенный вердикт, но его признали виновным и приговорили к смерти. И в деле Майкла Джексона все СМИ сходились во мнении, что его осудят, но мы получили четырнадцать вердиктов “невиновен”. Дела выигрываются в зале суда, а не за его дверями. Конечно, на средства массовой информации нужно обращать внимание. Положительные репортажи о вашем клиенте не повредят, но если вы уделяете слишком много времени происходящему в СМИ и отвлекаетесь от подготовки к тому, чтобы выиграть дело перед двенадцатью присяжными, то в конце вы, вероятно, будете сильно разочарованы. Дела выигрываются внутри зала суда.

По моим наблюдениям американские присяжные в массе своей очень почтенные, трудолюбивые, серьезно относящиеся к своим обязанностям люди, не подверженные влиянию СМИ. Некоторые юристы позиционируют себя как специалисты по отбору жюри или эксперты по средствам массовой информации, но я на это не покупаюсь. Хороший юрист должен знать, как вести дело, и уметь сосредоточиться на ведении дела. И ничего больше. Да, можно нанять кого-то, кто попытается сгладить эффект от негативных репортажей – ради бога. Лучше иметь положительную информацию о вашем клиенте, чем отрицательную. Но не стоит заблуждаться, думая, что таким образом вы выиграете дело. Мне кажется, в деле Скотта Питерсона, защита выиграла PR-битву, но проиграла битву в зале суда. Мы видели совершенно изумительные репортажи о том, как блистает защита и как плохо выступает обвинение, как в деле об убийстве у них нет ни одного очевидца, нет судебных экспертов, и т.д. и т.п. А в итоге это оказалось очень мощное дело, выигранное в суде на основе косвенных доказательств. Сам я там не был, поэтому не могу сказать, кто выступал хорошо, а кто плохо. Все, что я знаю, это что я видел много прекрасных пресс-репортажей с предсказаниями оправдательного исхода, и все мы знаем результат. Я предпочту быть поджаренным в прессе, но выиграть при этом суд. Средства массовой информации обладают соблазном и притягательностью: вы начинаете думать, что дела выигрываются там. Юристы легко попадаются на эту удочку и забывают о том, что на самом деле важно. Важен не адвокат и не его репутация в СМИ. Благополучие клиента и вердикт присяжных – вот что важно.

http://www.youtube.com/watch?v=4Uhp2ngGYkk

Отредактировано Классный руководитель (27-06-2011 18:07:45)

ИНТЕРВЬЮ С ТОМОМ МЕЗЕРО.

Адвокат Том Мезеро младший глубоко уважаем в своей сфере. Широко известный как один из лучших судебных юристов страны, г-н Мезеро был выбран своими коллегами "Лучшим Адвокатом Америки" и был заявлен в списке "Сто Самых Влиятельных Адвокатов Калифорнии" в Los Angeles Daily Journal. И это только некоторые из его наград.
Г-н Мезеро представлял Майкла Джексона в суде в деле о растлении малолетних в 2005 году(он сменил адвокатов Mark Geragos и Benjamin Brafman) и имеет очень острый взгляд на Майкла и на суд.

DK: Deborah Kunesh
TM: Tom Mesereau

DK: Каким клиентом был Майкл? Каково было с ним работать?
TM:С ним было восхитительно работать. Он был очень отзывчивый, всегда прислушивался и очень уважительно относился ко мне, адвокату Сюзан Ю и всем нашим сотрудникам. Самое худшее, что я могу о нем сказать это то, что временами он был недоступен. Иногда его было трудно найти и я думаю, что причиной этому было то, что этот процесс ужасал и пугал его; в остальном же с ним было очень приятно работать.

DK: Должно быть, ужасно слышать людей, говорящих о тебе такие вещи! Как он справлялся с этим?
TM: Думаю, ему было очень трудно справляться! Знаете, мы с ним часто говорили, обычно рано утром, это из-за моего графика, потому что я должен был тогда ложиться спать в 7:30 или, самое позднее, в 8 часов вечера и в три часа утра я уже был на ногах, и так каждый день. Майкл тоже часто просыпался рано утром и гулял по Неверленду чтобы расслабиться, побыть наедине с природой, посмотреть на небо, на луну и звезды, так что часто он мне звонил в 3 - 4 часа утра. Его мучила тревога, по правде говоря, в то время он был очень угнетен и имел проблемы со сном. Но ведь это нормально для человека, который столкнулся с такими серьезными обвинениями, как он.

DK: Когда я брала интервью у Афродиты Джонс, она упомянула, что сторона обвинения вызывала свидетелей, друзей и людей, которые были близки к Майклу и ему было трудно слышать то, что некоторые из них говорили...
TM: Это был ужасный опыт! Было больно, это был кошмар, он не мог поверить, что слышит некоторые сказанные утверждения! Он не мог поверить, что кто-то может обвинить его в причинении вреда детям. Он не мог даже представить, что его обвинят в организации заговора с целью ложно засадить семью в тюрьму, в похищении детей и вымогательстве. Майкл не был способен сделать или даже подумать о таких вещах, поэтому то, что они устроили, с официальным обвинением, с вызовом свидетелей, которые откровенно врали, чтобы выстроить против него обвинение, это ужасно угнетало его.

DK: Суд длился 4 месяца?
TM: Почти пять. Он начался 31 января и закончился в середине июля.

DK: Как часто проходили заседания?
TM: 5 дней в неделю.

DK: Как Майкл реагировал, когда читали оправдательный приговор?
TM: В тот особый день он выглядел ужасно! Запавшие щеки, очень слабый, шел очень медленно. Он очень плохо выглядел! Он не сказал ни слова, пока последний раз не произнесли "не виновен". Всего "не виновен" было сказано 14 раз. 10 преступлений и 4 проступка меньшей важности. Потом мы обнялись и он сказал:"Спасибо!"

DK: Я слышала, что перед этим последним днем суда, когда был зачитан этот вердикт, вы чувствовали почти определенно, что его оправдают. Это было только ваше чувство?
TM: У меня было очень сильное чувство, что присяжные не собираются осудить его.
Прежде всего, вы должны понимать процессуальное право Калифорнии в отношении уголовных дел. В Калифорнии суд присяжных состоит из 12 человек. Закон требует единогласного вердикта присяжных, чтобы оправдать или осудить кого-либо в преступлении. Это значит, что все 12 присяжных должны сойтись во мнении, чтобы человека оправдали. Если присяжные не могут единогласно решить оправдать или осудить, они должны "подвесить" этот пункт приговора. Это значит, что прокуроры могут провести повторное слушание дела с совершенно другими присяжными.
Очевидно, что если присяжные осуждают ответчика по одному или более пунктах, это рассматривается как победа обвинения. Если присяжные оправдали по всем статьям, побеждает защита. Если суд присяжных осуждает по одним статьям и оправдывает по другим, считают, что победило обвинение. Если же присяжные по одним пунктам оправдывают, а другие "подвешивают", это рассматривается как победа защиты.
Майклу Джексону первоначально было предъявлено обвинение по 10 пунктам уголовного преступления (felony). К концу судебного разбирательства судья добавил 4 пункта обвинений в менее тяжких проступках (misdemeanor). По последним четырем пунктам у присяжных было два варианта: если они оправдают Майкла по любым четырем пунктам уголовного преступления (felony) , они имели возможность осудить его по проступку (misdemeanor). Иными словами, суду присяжных было предложено осудить, оправдать или не согласиться ("подвесить") по 14 пунктам обвинения.
Я никогда не ожидал, что Майкла Джексона осудят по какому-либо пункту, уголовному преступлению или проступку. Я верил и до сих пор верю, что он был полностью невиновен в этих ложных обвинениях. Тем не менее, никто и никогда не знает, как поступит суд присяжных. Суд состоял из 12 присяжных и я их не знал. Так как суд длился 5 месяцев, у меня было время понаблюдать за их движениями, поведением и реакцией на свидетельские показания и доказательства. Я был твердо убежден, что обвинение не сможет заставить все 12 человек осудить Майкла.
Но я не знал, будут ли они единодушны в оправдании по каждой из 14 статей. Этого не мог знать никто. Однако, когда я услышал, что присяжные единодушно достигли согласия по всем 14 пунктам, я уже знал в глубине души, что они достигли согласия в ОПРАВДАНИИ. Это судебное преследование было пародией на правосудие и одним из самых подлых нападений на невинного человека в истории права."

DK: В чем разница между "оправдан" и "признан невиновным"?
TM: Нет никакой разницы между этими понятиями...

DK: Есть ли что-то особенное, чем бы вам хотелось поделиться о Майкле, о том, кем он был?
TM: Майкл был одним из самых хороших, добрых людей, которых я когда-либо встречал. Он очень хотел быть больше, чем просто музыкальным гением. Он хотел исцелить и изменить мир посредством любви, через искусство и музыку. И я верю, что мир сейчас лучше, потому что он был с нами.
Он был очень благородным, очень добрым. Я его описываю его в двух лицах: Майкл-Человек и Майкл-Планета (индивидуальный и универсальный). Майкл-Планета хотел изменить мир. Хотел видеть мир, сфокусированный на детях и чувствовал, что если бы дети получали должную любовь и заботу, этим можно было бы значительно уменьшить жестокость в мире, подлость, сократить масштабы бедности и всех наиболее важных мировых проблем. Он чувствовал, что для этого необходимо обратить внимание на детей мира. Вот такой он, Майкл планетарного масштаба, который верил, что может исцелить мир музыкой, любовью, человечностью. Он ведь и в Книгу Рекордов Гиннесса попал как величайший жертвователь на нужды детей, о чем СМИ не любят упоминать.
Есть также Майкл-Человек, с которым я имел дело, который был личностью и любил видеть детские улыбки. Он построил Неверленд, чтобы видеть счастливых детей. Он был одним из самых богатых людей в мире. Он мог бы потратит все свои деньги на себя. Но вместо этого купил зоопарк, парк развлечений, кинотеатр, статуи, изображающие детей всего мира. Если вы обратили внимание, все предметы искусства в его доме посвящены детям, изображая их счастливыми и уважаемыми за то, кем они есть... Их рассы, религии, части света, откуда они родом, традиции их народов...Он был тем, кто как человек, любил смотреть на смеющихся детей. Любил видеть как ребенок из маленького городка, выросший в бедности и жестокости приезжает в Неверленд и улыбается, видит жирафа и слона и улыбается . Получает бесплатное мороженое и улыбается. Это так много значило для Майкла, потому что он был очень хорошим человеком. Но, к несчастью, если ты так гениален и так богат, все эти акулы готовы бросится на тебя, особенно если в тебе есть определенная доля наивности. А Майкл просто не хотел погружаться во все эти денежные и юридические дела. Он хотел творить и заниматься благотворительностью. Это делает его еще большей мишенью для необоснованных исков и заявлений.

DK: То, что вы сказали - это здорово, мне правда хочется, чтобы через это люди увидели кем он действительно был и кого нам так не хватает!
TM: Конечно, СМИ хотят шокировать, хотят видеть человека, проходящего через огонь и они отчаянно надеялись, что его осудят, ведь означало бы для них, что годами можно рассказывать как он выглядит, что делает в тюрьме, как пытался покончить с собой. Поверьте мне, они истекали слюной над его осуждением, они пытались исказить все отчеты, надеясь повлиять на присяжных и заставить осудить его. В то время было много холостых выстрелов и в мою сторону.

DK: Что, правда?
TM: Да.

DK: Это так грустно, что мир такой злой, вы понимаете, о чем я говорю...
TM: Все надеялись получить прибыль от его падения. Это было ужасно. Но есть один из моментов моей жизни, когда я горжусь собой...то, что мы добились его оправдания, подтвердили невиновность. Он прожил с того времени только около четырех лет, но по крайней мере, он был здесь, со своими детьми и был оправдан. Судебный процесс был несправедлив. Не хватало справедливости и доверия.
Я участвовал в похоронах, там был человек, чей случай был хорошо известен в южной Калифорнии в 80-е: отец облил своего сына бензином и поджег, он очень обгорел, особенно лицо (сейчас его зовут Dave Dave, бывшее имя David Rothenberg). Майкл заботился о нем. Так вот, он взял речь на похоронах Майкла и говорил о том, каким добрым, порядочным, щедрым и замечательным человеком он был. Я знаю, что такие дети были по всему миру, кому Майкл помог. Больные дети, инвалиды и калеки. Майкл выписывал им чеки и никто об этом даже не знал. Он это делал не для того, чтобы прославиться как благодетель, а потому, что так подсказывало сердце. Понимаете? И я думаю, что самая жестокая вещь, которая могла случится, это взять его любовь к детям, его желание им помочь и обратить это против него, назвав его монстром, как они сделали на том суде. Это был просто кошмар!

DK: Да, вы правы. Самое худшее, это взять у человека то, что ему дорого и повернуть против него!
TM: Мне было очень больно быть там, смотреть на него и видеть все; знаете, это разбило его сердце и я не знаю, оправился ли он от такого удара вообще!

DK: Мне кажется, такое очень трудно преодолеть. Спасибо за все, чем вы поделились с нами.

Перевод: tatka_tatka
Источник

http://www.legendarymichaeljackson.nl/?p=5921

Мезеро говорит о предстоящем суде и фильме Дэвида Геста

Конрад Мюррей "должен быть" подвергнут преследованию в связи со смертью Майкла Джексона, чтобы его семья могла двигаться дальше, утверждает бывший адвокат Майкла Томас Мезеро, который защищал Майкла в 2005 по делу о растлении малолетних, закончившееся оправданием Майкла по всем пунктам обвинения, - считает что врач должен понести наказание если обвинения в непредумышленном убийстве вызванного передозировкой анестетика пропофола окажутся правдой. Он эксклюзивно сказал BANG Showbiz: "У меня смешанные чувства по поводу процесса. С одной стороны, я бы хотел, чтобы семья Джексон добилась справедливости, я думаю, то что доктор якобы делал, было возмутительно и на основе всего, что я слышал, он поступил очень опрометчиво, очень глупо и должен был противостоять и сказать, ‘Это опасно, у нас нет необходимого оборудования и мы не имеем надлежащей помощи." Вот так должен был бы вели себя медицинский работник ... ". "Я думаю, он должен быть привлечен к ответственности, чтобы помочь реабилитировать семью, а также, чтобы послать сообщение, что врачи не должны вести себя таким образом." Несмотря на то, что он хочет, чтобы правосудие свершилось, Mезеро  не ждет с нетерпением что скажут адвокаты Мюррея, которые попытаются уничтожить репутацию его бывшего клиента, когда 8 сентября начнется судебное разбирательство. Он добавил: "Я подозреваю, что защита будет пытаться  запачкать репутацию Майкла и я не жду этого вообще. Я не жду встречи с фотографиями вскрытия и тому подобным ... Я рад, что офис Окружного прокурора преследует его по суду, но мои проблемы - адвокаты защиты, будут пытаться девальвировать Майкла и попытаются бросить много грязи на него и держаться этого. Mезеро появится в предстоящем документальном фильме Дэвида Геста Michael Jackson: The Life of an Icon - который содержит интервью с более чем 50 друзьями и членами семьи - и он подробно говорит о суде 2005 г.61-летний адвокат настаивает что фильм, который в настоящее время будет выпущен на DVD 31 октября, что это замечательный трибьют Майклу. Он сказал - "Это красивый документальный фильм, это очень оригинально, это очень чувствительно, и в нем есть много интервью с некоторыми из старых великих людей Motown о том, на что походил этот вундеркинд. Я не видел никакой другой документальный фильм, который делает это так же как документальный фильм Дэвида Геста. Это красиво, это чувствительно, это информативно, и я думаю, что все должны увидеть это.”

Также участие в фильме принимают:

Abdul ‘Duke’ Fakir
Billy Paul
Bobby Taylor
Brenda Holloway
Brian Holland, Lamont Dozier & Eddie Holland
Dennis Edwards
Dexter Wansel
Dionne Warwick
Don Black
Eddie Floyd
Frank Cascio
Frank DiLeo
Freda Payne
J. Randy Taraborrelli
Jimmy Ruffin
Keith & Ronald Jackson
Kenny Gamble & Leon Huff
Kim Weston
Marilyn McCoo & Billy Davis, Jr.
Mark Lester
Martha Reeves
Mickey Rooney
Milford Hite & Robert Hite
Nick Ashford & Valerie Simpson
Paul Anka
Peabo Bryson
Percy Sledge
Petula Clark
Reynaud Jones
Ron Alexenberg
Ronnie Rancifer
Russell Thompkins, Jr.
Smokey Robinson
Thomas Mesereau
Weldon A McDougal III
Whitney Houston

Katherine Jackson (34:40)
Tito Jackson (25:49)
Rebbie Jackson (13:55)

http://www.youtube.com/watch?v=-bXE7rVAQgo

угу...

угу...

угу..

угу два раза...

конечно не осуждает! тем более что это была фотография НЕ Майкла Джексона...

простите, не сдержалась))

Том Мезеро о роли расы в деле Майкла Джексона.

В ноябре 2005 года институт расы и правосудия Чарльза Гамильтона при юридической школе Гарварда провел для адвокатов, студентов и широкой аудитории семинар, посвященный вопросу о том, как раса и положение обвиняемого в обществе влияет на работу системы правосудия. Вопрос рассматривался на примере прошедшего в том году суда над Майклом Джексоном. Выступить на семинаре были приглашены стороны, представлявшие обвинение и защиту, однако Том Снеддон и его команда наотрез отказались участвовать в мероприятии, а вот адвокат Майкла Том Мезеро приехал и выступил с развернутой речью. В блоге vindicatemj.wordpress.com недавно выложили транскрипт – я ее прочла с большим интересом и решила перевести.

Дело в том, что во время суда над Майклом, да и после, поговаривали, что в деле существенную роль играл расовый вопрос. Собственно, он играл существенную роль во всей карьере Майкла - тот факт, что черный исполнитель добился такого признания и финансового успеха, определенно не давал покоя некоторым белым людям. И ходили слухи, что Снеддон был одним из этих людей. Многие переживали, что Майкла будет судить жюри белых присяжных, и что защита недооценивает опасность расистских стереотипов в этом вопросе. Том в этом своем выступлении подробно комментирует, как он подошел к этой проблеме и почему. Кроме того, он рассказывает о тактиках, которые применяет обычно, в том числе и в деле Майкла Джексона, и объясняет, за счет чего ему удалось столь блестяще выиграть дело.

Речь довольно длинная (даже в двух частях) и не только о Майкле, но Том умница, и читать его легко и интересно.

Том Мезеро: Для меня большая честь выступить в школе юриспруденции. Я хочу поблагодарить профессора Оглетри, Институт, школу и всех, кто принимал участие в организации этого мероприятия. Я действительно тронут приглашением, и очень ждал сегодняшнего дня.

Институт, как я понимаю, занимается вопросами расы и правосудия, поэтому я хочу начать с рассказа о том, какую роль эти два фактора сыграли в деле Майкла Джексона и что они означают для адвоката вообще.

Когда дело касается расы в уголовном процессе, адвокат должен задать себе два вопроса. Первый: “Какова роль расы, если она вообще есть, в этом деле?” И второй вопрос: “Как с этим поступить?” В ряде случаев вы придете к выводу, что в деле, очевидно, замешана расовая несправедливость: расизм, нетерпимость, фаворитизм и т.п., основанные на цвете кожи или этнической принадлежности. Или на религиозных взглядах, не важно. И если вы идентифицировали эту проблему как присутствующую в деле, следующим вопросом будет: что с нею делать, чтобы как следует защитить вашего клиента и обеспечить его свободу? Стоит ли вообще поднимать расовый вопрос? Стоит ли поднимать его до суда? Стоит ли поднимать его во время суда? Как конкретно с ним поступить, чтобы оправдать вашего клиента? Потому что защита клиента – это ваша первейшая ответственность. Если посмотреть на американскую историю, особенно на роль расы в нашей системе правосудия, то известны случаи, когда адвокат и клиент решали, что дело является главным образом политическим и его основная цель – обнаружить расизм. Обнаружить нетерпимость. И если адвокат и клиент совместно принимают такое решение, эта цель может стать для защиты первичной. Но я говорю о случаях, где главная цель – это свобода вашего клиента, его репутация, спасение его жизни. Я кратко расскажу о трех делах, в которых имелась потенциальная расистская составляющая, и о том, как по-разному я поступил в каждом из случаев.

В начале 90-х я согласился на общественных началах выступить защитником в деле, рассматривавшемся в федеральном суде Лос-Анджелеса. Это был процесс «США против Патриции Мур». Патриция Мур была афро-американкой из Комптона, Калифорнии, и состояла в городском совете Комптона. В Лос-Анджелесе у нее была неоднозначная репутация из-за того, что она открыто выражала свои взгляды на расовые вопросы, особенно на расизм по отношению к черным со стороны белого населения. После проблем, вызванных случаем Родни Кинга, который многие из вас, должно быть, помнят, в Лос-Анджелесе был еще один инцидент, когда афроамериканская девушка зашла в винный магазин, вступила в ссору с владелицей магазина, американкой корейского происхождения, и была застрелена в голову, в затылок. Ее звали ЛаТаша Харлинс. Хозяйку магазина судили, и у нее был известный адвокат, афроамериканец. Ее признали виновной, но срок дали условный. Черное население Лос-Анджелеса негодовало по поводу столь мягкого наказания: они чувствовали, что будь жертва не афроамериканкой, приговор был бы гораздо более суровым. И Патриция Мур выражала свое мнение по этому вопросу очень недвусмысленно. К сожалению, она стала мишенью ФБР в расследовании коррупции в Комптоне. ФБР подготовило там очень сложную и запутанную секретную операцию. У них был человек, который выдавал себя за застройщика, способного принести этому району огромную экономическую выгоду. Это все было фальшивкой, выдумкой. Он обращался к членам городского совета и другим влиятельным лицам в Комптоне с проектом постройки завода по переработке отходов, который должен был обеспечить Комптон рабочими местами, повысить базу налогообложения, доходы и сулил множество других преимуществ. В рамках проекта обсуждалось открытие центра дневного ухода за детьми, практика для студентов, рабочие места для людей пожилого возраста. Иными словами, проект был призван помочь этому очень бедному городу и повысить его экономическое положение. Но все это было фальсификацией, подставной операцией. ФБР в течение трех или четырех лет прослушивали разговоры всех влиятельных лиц в городе – от министров и политиков до бизнесменов – и, к сожалению, у них имелись записи того, как миссис Мур в течение года брала деньги, которые не должна была брать. Большинство людей моей профессии, да и обычная публика понимает, что такое дело не захочет вести ни один адвокат. Тем более, вести его без оплаты. Но помимо этих компрометирующих Патрицию Мур записей, в том деле были и другие улики. ФБР целый год работало над тем, чтобы получить этот компромат на нее. Они наняли человека из Лас-Вегаса, афроамериканца, имевшего судимость и пытавшегося шантажировать правительство, и свели их вместе, подтолкнув к роману. Он приезжал к ней в офис с цветами и рассказывал, что он – президент компании по развитию бизнеса и может сильно помочь ее карьере. Он стал руководителем ее политической кампании. Они несколько раз ездили в Мексику. По сути дела ФБР решили сделать все, что потребуется, чтобы поставить Патрицию в компрометирующее положение. И даже свидетель, которого они пытались спрятать в другом штате и которого судья приказал вызвать, признал, что ему потребовался год, чтобы заставить ее взять деньги. Но, к сожалению, в итоге она их взяла и брала долгое время, делая при этом довольно компрометирующие заявления. Она была осуждена по некоторым обвинениям и оправдана по другим.

Остается вопрос: зачем было брать это дело? Я взял его, потому что считал, что действия правительства абсолютно возмутительны. Я никогда не слышал, чтобы что-либо подобное они позволяли себе в преимущественно белом районе. Я настаивал, что они использовали такие методы только потому, что это был бедный афроамериканский район. Они думали, что это сойдет им с рук, потому что ни во что не ставили людей в этом районе по расовому признаку. Моя стратегия защиты была основана на изобличении провокации, и я подал ходатайство о закрытии дела по причине избирательного обвинения по расовому признаку. В середине этого расследования, в ходе которого я прослушал около 600 кассет с записями разговоров и разобрал 50 коробок документов, мне попалась одна плёнка, которую я никогда не забуду. Однажды субботним вечером я сидел в своем офисе с затуманенным взором, потому что мне было уже плохо от прослушивания этих записей (я действительно прослушал все 600), и тут одна из них показалась мне довольно странной. В конце концов я понял, что двое агентов ФБР – оба белые – и старший осведомитель правительства, армянин, не заметили, что записывающее устройство включено. Они ожидали, когда моя клиентка придет за своим первым платежом. И эта пленка кардинально отличалась от всех остальных, что я слышал. В какой-то момент информатор-армянин сказал двум белым агентам: “У нас шикарное дело: они жадные, эти чёрные – сползаются отовсюду! Мы прищучим ее и мэра (тоже черного), а затем возьмемся за следующих”. Это было записано на пленке! Было ли этой записи достаточно, чтобы оправдать миссис Мур перед присяжными федерального суда? Нет. Но ее, несомненно, было достаточно для обличения расизма в правительственном расследовании. Расизма в том, как было заведено это уголовное дело. Ее было достаточно, чтобы пристыдить правительство: «Если будете использовать такие методы, вас выведут на чистую воду!» Таким образом, Патриция была осуждена лишь по некоторым обвинениям и получила минимальный тюремный срок – я убеждён, во многом благодаря тому, что мы вскрыли в этом деле. Мы также обнаружили письмо начальнику ФБР от осведомителя, который жаловался на то, что в Комптоне черным все сходит с рук. С моей точки зрения это было однозначно расистское письмо, подтверждавшее расистский мотив его работы – помочь правительству свергнуть черных политиков в Комптоне. В этом случае я нашёл расистские улики и с самого начала и до конца дела заявлял о расизме в правительстве. Я считал, что этот вопрос действительно необходимо поднять, этот мотив необходимо обнаружить.

Пару лет спустя я вел громкое уголовное дело в Лос-Анджелесе уже не в рамках общественной работы. Я представлял мужчину по имени Ларри Кэрол, известного диктора новостей в Лос-Анджелесе, с 30-летним стажем. Он афроамериканец. Он и двое других афроамериканцев были обвинены большим жюри штата в городе Сан-Бернардино, Калифорния, который находится вне округа Лос-Анджелес, в мошенничестве с ценными бумагами. По сути, было проведено несколько довольно сложных афер. Белый прокурор решил предъявить обвинение троим афроамериканцам, которые, как я выяснил в процессе своего расследования, были на самом деле жертвами аферы, а не правонарушителями. На самом деле мой клиент вложил в то предприятие свои собственные деньги, и у меня были доказательства, что ему обещали хороший возврат инвестиций. Всем троим обвиняемым были обещаны комиссии. Если послушать записи, добытые в ходе расследования, из них видно, что люди, стоявшие за этой аферой, белые. Было ясно, что белые люди задумали представить аферу таким образом, чтобы почти каждый им поверил, во всяком случае, на первый взгляд, не вникая в детали дела. Я узнал, что годом ранее в Гонконге состоялось собрание Международной торговой палаты, на котором банкиры и представители крупных финансовых учреждений всего мира обсуждали как раз подобного рода мошенничества, направленные на банки. У меня возник вопрос: почему трем чернокожим людям предъявлены обвинения, а белым, которые организовали это мошенничество, ничего не предъявлено? В деле, очевидно, была расовая составляющая. Но я решил не поднимать ее вообще. Чернокожие активисты в Южном Лос-Анджелесе уже хотели нагнать автобусы людей на ранчо Cuco Mongo в Сан-Бернардино, где проходил суд, но я сказал “нет”. Я сказал: “Мне известно, из кого будут выбирать присяжных: это преимущественно белые люди, и я не хочу ничего, что может повредить нашей защите. Мы выиграем это дело, не поднимая расовый вопрос, даже хотя он имеет место”. И после 11-недельных слушаний судья, который был председательствующим судьёй в том суде, сказал, что сделает нечто, чего никогда не делал за всю свою карьеру: не станет доводить дело до суда присяжных, а закроет его в интересах правосудия. И так он и делал. Вот пример случая, где есть явное свидетельство расизма, но вы не поднимаете этот вопрос, потому что ваша главная цель – спасти жизнь клиента.

Теперь о деле Майкла Джексона. Его дело рассматривалось в городе Санта-Мария, округа Санта-Барбара, который находится к северу от Лос-Анджелеса, между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Послушав СМИ, можно было прийти к выводу, что жюри присяжных состояло из белых деревенщин, готовых вздернуть Майкла Джексона без суда. Такой вывод напрашивался. И это было абсолютно неверно! Этот округ Майкл Джексон выбрал своим домом. Там очень мало афроамериканцев. Население в основном состоит из белых и латиноамериканцев. И население этого района известно своей консервативностью. Там живут белые воротнички, консерваторы, но эти люди также имеют склонность к свободомыслию. Даже обвинители перед началом суда подали ходатайство о том, чтобы нам в выступлениях защиты запретили называть их «правительством». Это ходатайство отклонили, и, как вы догадываетесь, в своих речах я частенько указывал на тот факт, что обвинителем в этом деле выступает правительство.

Я никогда до этого не вел дел в округе Санта-Барбара, поэтому днем я надевал джинсы и отправлялся в местные бары и рестораны – в самые демократичные места – в одиночестве, чтобы посмотреть, что там происходит. И неизменно кто-нибудь узнавал меня (потому что это было громкое дело в округе) и заговаривал со мной. И я обнаружил – во всяком случае, в ходе своих скромных экспериментов, которые обычно проходили после полудня – что Майкл Джексон на самом деле очень популярен среди местного населения. Белые и латиноамериканцы, молодые и старые, дети и люди средних лет – они любили Майкла Джексона. Он был их знаменитостью. Он мог бы жить где угодно в мире, но выбрал их соседство. Он сделал много хорошего для людей этого района. Когда военно-воздушные войска хотели использовать Неверлэнд для съемок фильма, он сказал им: “Заходите!” У него были списки ожидающих детей, главным образом бедных детей, которые хотели приехать в Неверлэнд на день, в парк развлечений и зоопарк. И хотя Майкл Джексон нравился не всем, но он нравился многим.

У меня была консультант по присяжным, которая делала то, что должны делать консультанты: проводила опросы, собирала фокус-группы и соотносила данные. Она спрашивала у людей возраст, профессию, политические и религиозные воззрения, расу и устанавливала зависимость этих характеристик с их взглядами и отношением. Она вывела типичный профиль присяжного, сочувствующего обвинению, и типичный профиль присяжного, сочувствующего защите. И если бы я прислушался к этим данным (которыми обвинение также располагало), возможно, я не достиг бы такого успеха. Среди прочего те данные говорили, что женщины с детьми – для нас самые худшие присяжные. Это дело о совращении ребенка, и матери захотят защитить своих детей, что наихудшим образом отразится на исходе дела. Но я-то как раз хотел именно женщин с детьми! (В составе жюри в итоге было восемь женщин и четверо мужчин - прим. пер.) Потому что опросы среди потенциальных присяжных, цифры и подобного рода анализ никогда не заменят вам интуицию, чутье на людей, понимание того, кто ваш клиент и кто будет готов понять вашего клиента. Они не заменят вам инстинкт, подсказывающий, кто сможет увидеть свидетелей обвинения насквозь – если вы на самом деле считаете, что правда на вашей стороне, а я убежден, что в нашем случае это было так.

И тогда я сказал себе: “Раса не будет играть роли в этом случае”. Майкл и его семья были обеспокоены тем, что среди присяжных нет афроамериканцев. (У нас был один афроамериканец в альтернативном составе, но он так и не попал в действующий список присяжных.) Я же не волновался совсем. Чем дольше я изучал население, чем больше разбирался в этом деле, чем лучше узнавал своего клиента, чем больше узнавал об этом здании суда и о том, что происходило там в прошлом, тем больше я уверялся: игра будет честной.

Упомяну еще кое-что: как я уже говорил, я никогда до этого не вел дел в округе Санта-Барбара, но я заметил, что между Серверным и Южным округом существует некая разница в менталитете. Санта-Мария находится в Северном округе, где преобладают в основном работники производства – рабочий класс, и это население весьма консервативно. Южный округ считается более богатым и либеральным. Там находится Калифорнийский Университет, управление окружного прокурора. Я обнаружил, что в законодательные органы штата было подано два билля в попытке отделить Север от Юга. И я сказал себе: “Сыграем на этом. Это – сообщество Майкла. Он выбрал его. Людям он нравится. Давайте окружим Майкла его сообществом и противопоставим их этому мстительному окружному прокурору с юга”. И я думаю, это сработало, потому что, как я узнал, большинство людей в этом сообществе считали, что окружной прокурор лично мстит Майклу Джексону. В начале 90-х он созвал большое жюри в попытке выдвинуть обвинение, но ничего не вышло. Большое жюри встречалось около шести месяцев и ничего не предъявило Майклу Джексону! Недавно я разговаривал с женщиной, которая участвовала в созыве того большого жюри Лос-Анджелеса, - она сказала, что у них были серьезные вопросы к обвинениям. Похоже было, что люди пытаются получить деньги с Майкла Джексона, выдумывая эти обвинения. Так что в начале 90-х прокурор не смог ничего ему предъявить. Тогда в середине 90-х он полетел в Австралию и Канаду – это единственные страны, о которых мне известно, но возможно, он ездил и в другие – в поисках «жертв» Майкла Джексона. И снова остался ни с чем! Ему ответили: «Исчезни! Он ничего нам не сделал!» Тогда прокурор создал веб-сайт в департаменте шерифа для сбора информации на Майкла Джексона. И в конце концов он получил дело, о котором вы знаете, которое слушалось в этом году. И окончилось вердиктом “невиновен” по десяти обвинениям в тяжких преступлениях и таким же “невиновен” по четырем обвинениям в меньших правонарушениях. Он не доказал даже правонарушений! Дело, по моему мнению, было полнейшим обманом. Это была попытка беспринципных обвинителей и полиции любыми средствами и убеждениями получить обвинительный приговор хотя бы по одному пункту. И это совершенно не справедливо – то, что сделали с Майклом Джексоном в этом году. Но, тем не менее, мое заключение по расовому вопросу было таково. Я сказал людям, с кем имел возможность переговорить об этом, что для афроамериканцев Майкл Джексон - чёрный. Он чёрный. Если вы спросите у него, какой он расы, он ответит: чёрный. Но для многих белых людей Майкл Джексон превосходит расу. Он объединяет людей. Мы проиграли присяжным записи, где он рассказывает о том, почему любит людей всех континентов и всех рас. В какой-то момент он говорит: «Я бы хотел усыновить ребенка с каждого континента». Он говорит о том, как ненавидит расизм, ненавидит нетерпимость. И я совершенно убеждён, что присяжные увидели в Майкле Джексоне человека, который объединяет людей, а не разобщает их. Я никогда не волновался о том, что они вынесут несправедливое решение. Просто не волновался. Я никогда не думал, что эти присяжные встанут на сторону окружного прокурора, потому что «это их округ». Я никогда не думал, что эти присяжные накажут Майкла Джексона за то, что у него длинные волосы. У него серьёзная болезнь кожи, которую я видел, она называется витилиго. Он показывал мне симптомы. У него на спине видны коричневые пятна и белые пятна – болезнь прогрессирует и поглощает кожный пигмент. Он очень стесняется этого и предпочитает носить макияж вместо того, чтобы иметь пятна по всему лицу. Это его выбор. Я не думаю, что это преступление. СМИ изображали его таким странным и эксцентричным! Я говорил людям: «Включите телевизор вечером, и увидите людей, которые страннее Майкла Джексона». Он – творческая личность. Он живет в своем ритме жизни. В записи, которую мы проиграли для присяжных, он говорит: «Тебе нравится ходить на футбол, а мне нравится сидеть на своем дереве и сочинять музыку». Да, он другой. Да, он музыкальный гений. Да, у него есть свои проблемы. Да, он человек. И нет, он не преступник!

Том Мезеро: Итак, вот три примера, в которых сначала требовалось определить, есть ли расистский компонент, и определить объективно, а затем задать себе, как адвокату, вопрос: “Что я буду с ним делать?” И нельзя никого слушать в таких вопросах. Нельзя слушать СМИ. Нельзя слушать торговцев скандалами! Нужно понять самому, исходя из фактов, улик, того, что вы знаете о своем клиенте, свидетелях, о происходящем. Я не стал поднимать расовый вопрос. Я не думал, что Майкла Джексона обвинили из-за его расы, я думал, что его обвинили, потому что он - гигантская знаменитость!

Вот вам случай: последним свидетелем, которого я вызвал, был актёр-комедиант Крис Такер. И Крис Такер показал, что эта семья, которая обвиняла Майкла Джексона, пыталась добиться денег и от него тоже. Эти люди хотели получить его автомобиль. Они сказали ему, что у ребенка рак, как сказали и Майклу Джексону. Мальчика пригласили на день в Лас-Вегас, где Крис Такер снимал фильм "Rush Hour", и они жили там три недели, после выставив ему счет за всё. Они продолжили просить у него деньги, и тогда он полетел в Майами, встретился с Майклом Джексоном и предупредил его: “Осторожнее! Что-то не так!” Он предупредил Майкла Джексона об этом мальчике и его семье. Перекрёстный допрос вел окружной прокурор Том Снеддон. В какой-то момент он показал Крису Такеру увеличенный фотоснимок Криса с обвинителем и его семьей на свадьбе. Крис с юмором заметил: «Мне нравится фото. Где бы мне такое взять?» Все в зале усмехнулись, а окружной прокурор сказал: «Я достану его для тебя, если будешь хорошим мальчиком». (Обращение «boy» - «мальчик» было принято по отношению к чернокожим рабам, поэтому сейчас считается расистским. – прим. пер.) Насколько я могу судить (я тогда не следил пристально за СМИ, так как был занят работой и телерепортажи ухватывал только в перерывах), афроамериканское сообщество не очень обратило на это внимание. И я был этому рад. Потому что, опять же, возвращаясь к целям защиты и моим убеждениям о том, что эффективно: я не хотел поднимать вопрос расизма в этом деле. Я видел присяжных – я чувствовал присяжных – и я не думал, что это может нам помочь.

В день, когда присяжные удалились для вынесения решения, я чувствовал себя очень хорошо и считал, что наше дело прошло замечательно. И я сказал ряду людей, что не хочу примешивать сюда расовый вопрос. Я не хочу, чтобы меня ассоциировали с поднятием расовой проблемы в этом сообществе. Я не думаю, что это нам поможет. В начале разбирательств разные люди, связанные с Майклом Джексоном, спрашивали меня, как, по моему мнению, идет дело. Тогда я был весьма обеспокоен, и позвольте мне объяснить, почему. В ноябре 2003 года в Неверлэнде был совершен обыск 70-ю шерифами. Я получил звонок, будучи в дороге, когда возвращался в Лос-Анджелес из отпуска в Биг-Сэре, Калифорния. Меня спросили, не прилечу ли я в Лас-Вегас на встречу с Майклом Джексоном, потому что он хочет, чтобы я представлял его интересы. Я долго и серьезно обдумывал это, но в конце концов отклонил предложение, так как готовился защищать актера Роберта Блейка в деле об убийстве, назначенном на февраль 2004 года. Я подумал, что не смогу эффективно вести два дела сразу. Это только свело бы обоих клиентов с ума, если бы я был недоступен, когда они во мне нуждались. И люди Майкла были весьма удивлены, что кто-то отважился отказаться, но я отказался. Потом, дней за 10 до суда, в феврале 2004 года, у нас с Блейком случился разлад и я вышел из дела, и примерно через полтора месяца мне позвонил Рэнди Джексон, брат Майкла, с которым мы дружны многие годы. Он спросил, не передумал ли я и не прилечу ли во Флориду для встречи с ними. Я согласился. Я слетал туда, встретился с Майклом, вернулся, спустя пять или шесть дней меня спросили, возьму ли я дело, я ответил утвердительно и был нанят. Но то, что я видел по ТВ до того, как был нанят, вызывало у меня сильное беспокойство. Вы, вероятно, помните день предъявления обвинения. Я тогда еще не был его адвокатом. Во-первых, безопасность Майкла обеспечивала Нация Ислама, и их поведение в Санта-Марии в тот день очень бросалось в глаза. Не поймите меня неправильно, я работал с Нацией Ислама многие годы, и работаю до сих пор. Я даже согласился защищать их западного регионального лидера, в случае если ему предъявят обвинение в нападении на полицейского (что власти грозились сделать, но пока не сделали). Я прекрасно знаю, какую работу Нация Ислама проводит в Лос-Анджелесе. Знаю, как они борются с организованной преступностью. Знаю, как они борются с наркотиками. Знаю, как они стараются учить людей ответственности и духовности и как много делают, чтобы остановить насилие в городе, являющемся криминальной столицей Америки. Я работал с Нацией Ислама в деле Патриции Мур – они ее очень поддерживали. И, тем не менее, я считал, что выступление Нации Ислама в качестве охраны Майкла в Санта-Марии не пойдет на пользу его защите. Я чувствовал, что это отдаляет его от сообщества, в котором он живет и которое должно его судить, вместо того, чтобы делать его частью этого сообщества. И я выразил свою позицию очень ясно. Нельзя с этого начинать!

Я также видел его адвокатов и советников на собрании в отеле Беверли-Хиллс - шикарном отеле Лос-Анджелеса. У них прошла встреча, и об этом трубили все новости – о том, что эти жирные коты, которые советуют Майклу Джексону, собрались в отеле для выработки линии защиты. Они называли себя “командой мечты”. И, смотря новости, я сказал себе: «Это неправильно. Это не помогает Майклу в этом сообществе. Это отдаляет Майкла от сообщества». Подчеркните лучше, что он – такой же, как и люди, собравшиеся вокруг здания суда. Не подчёркивайте, что он – особенный, важнее этих людей или сильно отличается от них, потому что это не так. И я озвучил свои чувства по этому поводу. Я смотрел на это исключительно с позиции того, что ему поможет. Не с позиции того, что будет правильно выглядеть с политической или моральной точки зрения. Я отвечал на вопрос: “Как мне спасти жизнь Майкла Джексона?” Как вы, наверное, помните, если следили за процессом, во время второго вызова в суд, когда я уже был его адвокатом, Нации Ислама в центре картины не было. Да, мусульманская охрана в некотором составе присутствовала, но ее не было видно. И больше не было ни приемов в Неверлэнде, ни саммитов в Беверли-Хиллс и подобного рода вещей. Они не шли на пользу защите Майкла.

Но в конце дела – и, буду откровенен, к сожалению, это получило огласку на ТВ – появился Преподобный Джесси Джексон. Я очень уважаю его, в особенности за то, что он сделал для движения в защиту Гражданских Прав. Но тогда его появление огорчило меня. Я выпустил пресс-релиз о том, что никто не говорит от имени Майкла Джексона и его семьи, что суд запретил участникам процесса обсуждать подробности дела и мы будем уважать это решение. У меня состоялся разговор с Преподобным Джексоном, в котором я объяснил ему то же, что сейчас объясняю вам: это не дает нам никаких преимуществ. «Большинство белых людей при виде вас думают, что есть какая-то расовая проблема, расовая несправедливость, которую вы собираетесь разоблачить и с которой собираетесь бороться, – сказал я ему. – Это прекрасно, но в моей работе сейчас мне это не поможет». И он отступил. Он провел там пару дней, но он понял мои цели, мои мотивы. Я по-прежнему уважаю его, но в тот момент его присутствие было для меня нежелательно по причинам, которые я вам объяснил. Также меня спрашивали, хочу ли я, чтобы приехал Аль Шарптоно. Я ответил, что это тоже не лучшая идея, и он меня прекрасно понял. Он тоже думал, что ему не стоит там находиться. Но, в конечном счете, это задача адвоката – сформулировать эти вопросы и ответить на них. Посмотреть на них объективно. Не стоит от них отворачиваться, не стоит притворяться, что наше общество подчиняется каким-то выдуманным стереотипам. Отдавайте себе отчет в том, каково оно на самом деле, и выстраивайте стратегию защиты соответственно. Именно это я пытался сделать. К счастью, мы преуспели, и я абсолютно уверен, что решение суда было справедливым.

Я знаю, что среди вас много студентов, изучающих тактику судопроизводства. Позвольте мне сказать пару слов о тактике, потому что я использовал некоторые неортодоксальные тактики, за которые меня критиковали вплоть до вердикта. Я просто кратко их резюмирую. Суд – это упражнение на знание людей. Если вы не понимаете людей, значит вы не готовы вести дело так хорошо, как возможно. Людей не изучают в школах юриспруденции. Правда, не изучают. На самом деле, по-моему, в школах вас учат, что судебная практика – это сплошь интеллектуальные упражнения. А это не так. Лучшие юристы и адвокаты понимают то, что происходит в сердцах и душах людей, так же хорошо, как то, что происходит в их умах. Вам придется работать с людьми, которые не учились в школах юриспруденции, не ходили в колледж. С людьми из самых разных слоев общества. Некоторые из них образованны, некоторые нет. Но кем бы они ни были, вы должны понимать, что человеческая природа – гораздо шире и многограннее, чем только интеллект. Вы должны научиться видеть мотивы поступков людей. Вы должны понять, какой тип людей обычно прислушивается к вам, как к юристу, в суде, а это можно познать только на опыте. Вы должны научиться чувствовать инстинкты людей, их интуицию, их стиль мышления. Не все поддается логике, поверьте мне. И я искренне считаю, что юридические академии вредят будущим юристам в том, что не учат их быть хорошими людьми.

Я часто говорю о важности благотворительной работы, потому что очень верю в неё и сам занимаюсь ею. Но многие студенты смотрят на меня вопросительно: «О чем он говорит? Я в долгу! Я еле свожу концы с концами. Я не могу платить за квартиру. Я хочу новую машину. Мне предложили хорошую работу. Ты с ума сошел?» Конечно, я никому не могу указывать, как им прожить свою жизнь. Только вы сами можете определить, что подходит лично вам. Всего нам в жизни все равно не успеть, и нужно выбирать то, что кажется лучшим. Но скажу вам вот что: с тех пор, как я окончил юридическую академию, все исследования на тему удовлетворенности юристов своей работой, что я видел, были печальными. Все исследования указывают, что подавляющее большинство юристов не счастливы на своей работе. И, кажется, они принимают это как данность. А на деле я видел следующее. Я видел как юристы – особенно умные, из хороших институтов, с хорошим академическим образованием, – получают очень престижные работы. После того, как флер новизны сходит, они понимают, что несчастны, и уходят на другую престижную работу. А потом на следующую. И им даже не приходит в голову, что, меняя работы, они не меняют работу совсем. Многие из них в конце концов оседают где-то в престижных организациях, на огромных деньгах, но удовлетворения так и нет. Кто-то делает более радикальные шаги. Некоторые юристы уходят в федеральную прокуратуру, где все считают себя элитой. И вот, они перепрыгивают из престижной фирмы в прокуратуру, а потом обратно в престижную фирму, и наконец однажды вечером вы встречаете их в баре за третьей или четвертой рюмкой и признанием: «Мне не нравится моя работа!» Но они все равно не сменят ее – это для них рутина.

Был такой юрист по имени Уильям Канслер – он скончался десять лет назад. Уильям написал прекрасную книгу под названием “My Life As A Radical Lawyer”, которую опубликовал за год до смерти в 1994 году. Я бы всем советовал ее прочитать. Это захватывающая книга. Правда, как соавтор признается во введении, Уильяму нравилось рассказывать красивый миф о себе и свойственно было немного приукрашивать. Но тем не менее. Это был человек, который все делал “правильно”. Он выпускник Йельского Университета, специализировался во французском языке и позже преподавал в Йеле. У него был замечательный послужной список во Вторую мировую войну. Он учился в Юридической Школе Колумбии и вместе с братом основал фирму в центре Манхэттена. Он купил хороший дом в Вестчестере и жизнь его шла как по маслу, вот только все это не приносила ему никакого удовлетворения. И однажды ему позвонил кто-то из Американского союза защиты гражданских свобод: “У нас есть дело по гражданским правам на крайнем Юге. Не поможете нам?” Он согласился и начал работать на Юге с Мартином Лютером Кингом-младшим. Эта работа для движения в защиту гражданских прав его затянула. Он прославился на всю страну после процесса “Чикагской Семерки” в конце 60-х, где решалось, спровоцировали ли подсудимые беспорядки перед Демократической Национальной Конвенцией 68-го года. Уильям решил посвятить свою дальнейшую карьеру защите париев - людей, к которым никто и близко подходить не хотел. Он получал удовольствие от идеи защищать людей, которые казались беззащитными. Под конец жизни он больше сосредоточился на арабо-американцах, которые в свете взрывов в Нью-Йорке в 1993 году становились главной целью расизма, несправедливости и нетерпимости. И все сходятся во мнении, что он прожил очень красочную, интересную, полноценную профессиональную жизнь. Через пару лет после его смерти профессор правоведения в Алабаме написал книгу “Уильямом Канслер: самый ненавистный юрист Америки”. Он проанализировал жизнь Канслера со своей точки зрения и пришел к выводу, что это был действительно счастливый в своей работе человек. Это было юрист, который что-то изменил в мире, повлиял на общество, нашёл удовлетворение в своей деятельности. Юрист, который чувствовал, что не зря получил свою степень. Он заставил юридическую систему работать там, где иначе она бы ни за что не сработала.

Сегодня я говорил с профессором Оглетри о другом знаменитом юристе из Чикаго, который жил гораздо раньше Уильяма Канслера, - человеке по имени Кларенс Дарроу, о котором многие из вас, наверное, слышали. Кларенс Дарроу тоже до какого-то момента своей карьеры делал все правильно. Он был юрисконсультом муниципалитета Чикаго, а эта должность тогда считалась отличным стартом на пути к славе и состоянию. Потом он стал главным юрисконсультом по железным дорогам в Иллинойсе, что также считалось очень перспективной должностью. Но ему этого просто не хватало. И он начал представлять профсоюзы, а в те времена люди, связанные с профсоюзами, считались преступниками. Профсоюзы считались преступными организациями, почти как мафия в более поздние годы. И он нашел желаемое удовлетворение в благотворительной работе, оказал огромное влияние на общество, и, безусловно, считается теперь очень деятельным и успешным юристом.

Жизнь по правилам не всегда приносит счастье и удовлетворение. Она может его принести, на время. Может даже и навсегда. Если это так, цените такую жизнь, но если нет, не бойтесь попробовать что-то иное. Я мог бы говорить об этом часами, поскольку сам выбрал для себя этот путь. В какой-то момент мне пришлось признать, что я, в общем-то, неприспособленный к нашей системе ренегат: я чужой в этих прекрасных местах, куда все так стремятся. Я был там, но они мне просто не подходят. И я люблю благотворительную работу. Я люблю на что-то влиять. Когда вы добиваетесь оправдательного приговора в деле об убийстве для кого-то, у кого иначе никогда не было бы шанса, для невиновного человека, не имеющего средств, нет ничего приятнее, чем видеть, что это означает для него и его семьи. И даже если вы представляете кого-то, кто виноват, просто заставить систему работать, заставить этих высокомерных обвинителей не злоупотреблять законом, не злоупотреблять фактами, и не использовать людей, которые кажутся беззащитными – это прекрасное чувство! Я не говорю, что все обвинители такие. Но такие есть! И полиция тоже, бывает, злоупотребляет своей властью и обязанностями. Выводить их на чистую воду и делать эту систему самой лучшей системой в мире – это работа, приносящая огромное удовлетворение.

Наконец, – возвращаясь к тактикам – нас, юристов, учат традиционно. Традиции передаются из поколения в поколение, и у большинства юристов нет ни времени, ни желания посмотреть на эти традиции под микроскопом и задать себе вопрос: “Сработает ли этот подход в данном случае?” Люди просто делают то, чему научены. Приведу пример: в своей вступительной речи в деле Майкла Джексона я сказал то, что многие специалисты по уголовному праву сочли бы ересью. Как мы все знаем, в деле всегда есть презумпция невиновности. Бремя доказательства преступления до такой степени, чтобы у жюри не осталось обоснованного сомнения, ложится на сторону обвинения, а защита не обязана ничего доказывать. Это всё звучит восхитительно. Но что это, по сути, означает в зале суда? Мне кажется, это означает вот что, и вот что это означало в деле Майкла Джексона. Во-первых, как правило, присяжные уверены, что юристы знают правду, независимо от того, так это на самом деле или нет. Во-вторых, они сами хотят знать, где правда. И когда адвокат, глядя на присяжных, во вступительной речи произносит: “У моего клиента есть презумпция невиновности и это обвинение должно вам что-то доказывать, а я сделаю так, что у вас в конце будет повод для сомнения”, я думаю, типичный присяжный посмотрит на такого адвоката и скажет: “Его клиент виноват! Он просто думает, что сможет помешать обвинению доказать это!” Мне так кажется. Идя на суд Джексона, я горячо верил, что правда на нашей стороне, улики на нашей стороне. И я не видел, почему бы не заявить об этом, почему бы не бросить это обвинению в лицо. Поэтому в своей вступительной речи я сказал: «Я дам вам обещания. Я заключу с вами договор. Я докажу, что этот человек невиновен». Я никогда не упоминал, на ком из нас лежит бремя доказательства. Я никогда не упоминал обоснованное сомнение. У меня была причина этого не делать, и причина эта в том, что я хотел быть носителем правды, а не уступать эту роль оппоненту. Мне не хотелось создавать впечатление, что я играю формальностями. Пусть их выступление выглядит так! И я чувствовал, что вступительная речь дала нам хороший импульс. Мне кажется, после этого так и не потеряли его и именно поэтому Майкл Джексон был оправдан в полной мере.

В юридической академии вы изучаете перекрестный допрос. Вас учат: «Не задавайте открытых вопросов, не задавайте вопросов, начинающихся с «как», не задавайте вопросов, начинающихся с «почему». Этим вы открываете дверь для потока ужасов». Ну, наверное, начинать действительно нужно с этого принципа. Но если вы будете следовать ему на протяжении всей карьеры, то никогда не станете асом перекрестных допросов. Если в какой-то момент вы не начнете идти на эти риски, то вам не добиться профессионализма. Вы должны достичь такого уровня мастерства, когда инстинкты подсказывают вам: «вот здесь это можно делать, а вот здесь нельзя». После предварительного слушания Роберта Блейка, которое три недели транслировалось по ТВ, какой-то репортер с Court TV сказал мне: «Мы еще не видели, чтобы кто-нибудь задавал столько открытых вопросов! Но вам всегда удается оборачивать их в свою пользу!» И это непросто! Мне пришлось долго работать над этим умением, потому что в академии меня учили тому же, чему и вас. Но нельзя бояться своего дела, особенно, если на вашей стороне правда. Не бойтесь своего дела. Не стоит чрезмерно осторожничать, как делают многие адвокаты. Эксперты говорили, что мне следовало прекратить допрос, когда обвинение закончило вызов свидетелей в деле Майкла Джексона, потому что наши перекрёстные допросы и так были эффективными. Но скажу вам, что если бы я не вызвал своих свидетелей, мы бы получили по крайней мере патовую ситуацию у присяжных. Не думаю, что мы непременно получили бы вердикт “невиновен”. Я знал, что даже если мы придем к патовой ситуации, я все равно прославлюсь, потому что считалось, что дело заведомо проигрышное. Сказали бы: «Он молодец: подвесил жюри в таком большом деле, прямо как Лесли Абрахмсон в том первом деле Менендез». Для меня это, наверное, было бы неплохо. Но что это означало бы для моего клиента? Прежде всего, прокуроры довели бы дело до суда повторно и исправили множество своих ошибок. Судья мог бы изменить некоторые из своих решений, которые были нам на пользу. Не думаю, что жизнь Майкла Джексона была бы спасена, если бы мы завершили допрос свидетелей тогда, когда его решило завершить обвинение. Конечно, применяя этот принцип к своему делу, вы рискуете, так как ваш свидетель будет подвергнут перекрестному допросу. Но опять же повторю: я чувствовал, что правда на нашей стороне. Я чувствовал, что улики на нашей стороне. Поэтому я не останавливался. Мы вызвали пятьдесят свидетелей, обвинение вызвало девяносто. И мы получили тот результат, который получили.

На все, чему вас учат, в какой-то момент нужно посмотреть под микроскопом. Я помню, в юридической академии – и я не могу поверить, что нас действительно этому учили, – нам говорили: «Просто изложите свою точку зрения в конце и резюмируйте ее». Это безумие! Присяжные принимают решение не только в конце! И они выбирают сторону быстро! Многие люди упрямы и цепляются за те выводы, к которым уже пришли. Поэтому нужно продвигать свою версию с первого дня. И нужно делать это убедительно. Свою историю нужно рассказывать уже в вопросах. Нельзя дожидаться конца, чтобы свести все воедино. И не стоит полагать, что присяжные рассуждают так же, как вы: нужно буквально вдолбить им вашу точку зрения. По сути, вы должны произносить вступительную речь во время вступительной речи, прямого допроса, перекрестного допроса и заключения. У вас есть четыре этапа, чтобы рассказать свою историю. Не думайте, что перекрёстный допрос нужен лишь для того, чтобы дискредитировать свидетеля: он нужен вам, чтобы рассказать вашу историю! И то, как вы дискредитируете свидетеля, очень зависит от того, что вы думаете об этом свидетеле. По некоторым свидетелям видно, что это хорошие актёры, социопаты, психопаты, и вы понимаете, что чем дольше они будут давать показания, тем больше выставят напоказ свою истинную суть. Они могут оступиться лишь на долю секунды, но рано или поздно они оступятся. Иногда бывает полезно держать свидетеля под присягой несколько дней. Меня, например, критиковали за избыточные допросы. Однажды вечером я переключал каналы, и попал на кого-то, кажется, из Бостона, кто заявил: «Мне кажется, он слишком детально рассматривает дело!» Этот товарищ за всю жизнь не был ни в одном зале суда и понятия не имел, о чем говорит, но, тем не менее, ему казалось, что я слишком детально рассматриваю дело! Полагаю, под этим имелось в виду: «Зачем он держит свидетеля так долго?» Про некоторых свидетелей, на которых полагалось обвинение, я заключил, что чем дольше они будут давать показания, тем хуже будут выглядеть. Даже если они говорят о мелочах, о вещах, которые не кажутся значительными, не важно. Важно позволить присяжным заглянуть этому свидетелю в душу и сердце. Покажите им, кто этот человек, покажите им, какой он лжец и мошенник. Держите его под присягой, держите его, держите его.

Здесь, очевидно, речь про мать Гэвина, Дженет Арвизо, которая на допросе выглядела почти ненормальной. Присяжные позже признались, что именно показания Дженет убедили их в том, что обвинения безосновательны. В интервью сразу после вынесения приговора они как раз говорят об этом:

http://www.youtube.com/watch?v=DUFehzZq … r_embedded

И в заключение скажу о средствах массовой информации. Я атакую СМИ с самого вынесения вердикта. Я очень уважаю профессиональных журналистов, следующих этическому кодексу. Журналистов, имеющих профессиональные ценности. Журналистов, которые, сообщая о том, что происходит в зале суда, не показывают своей заинтересованности в конкретном исходе дела. Если они сообщают о вердикте, вы никогда не узнаете, каково их личное мнение, потому что они профессионалы. И у нас были такие журналисты. У нас была Линда Дойтч из Associated Press, Марк Тиабби от NBC. Вот это профессионалы. Дон Хоббс из Santa Barbara News Press. Но помимо них у нас была и толпа клоунов! Я называю их желтыми репортёрами. Я не называю их журналистами, они недостойны этого звания. Люди с Court TV, люди с некоторых кабельных телеканалов. Люди, которые вопили и кричали о своем мнении, хотя сами в жизни не были в зале суда. Люди, которые пытались делать вид, будто знают, что происходит, – бывшие прокуроры и адвокаты в Нью-Йорке, которые ни разу в жизни не вели настоящего дела, но пылко рассуждали о важности или неважности того или иного свидетеля или улики, только чтобы попасть в камеру. И освещение дела было чудовищным. В общем и целом – чудовищным.

Всегда помните о том, что приоритеты СМИ отличаются от приоритетов тех, кто участвует в процессе. СМИ не находятся под присягой. Они не ответственны за то, что случится с ответчиком или жертвой – если есть жертва, – или с семьей жертвы и семьей ответчика. Они никогда не будут винить себя в исходе дела, каков бы он ни был. К ним практически не относятся распоряжения суда. Судья может велеть им сидеть в определенном месте или парковаться в определенном месте, но не более того. И единственное, что их волнует, это рейтинг и деньги. Это может быть самый скучный день в суде, но потом вы включите телевизор и услышите о том, какой захватывающий и драматичный это был день. Потому что они пытаются завоевать аудиторию и удержать аудиторию – это их бизнес. И обычно, предсказывая исход громких процессов, они ошибаются! В деле Менендез они предсказали, что вердикт будет “виновен”, но дело было подвешено. Про О. Джея Симпсона говорили, что он будет признан виновным, но приговор был оправдательным. В деле Роберта Блейка они предсказали обвинительный приговор, но подсудимого оправдали. Скотту Питерсону предсказывали оправдание или подвешенный вердикт, но его признали виновным и приговорили к смерти. И в деле Майкла Джексона все СМИ сходились во мнении, что его осудят, но мы получили четырнадцать вердиктов “невиновен”. Дела выигрываются в зале суда, а не за его дверями. Конечно, на средства массовой информации нужно обращать внимание. Положительные репортажи о вашем клиенте не повредят, но если вы уделяете слишком много времени происходящему в СМИ и отвлекаетесь от подготовки к тому, чтобы выиграть дело перед двенадцатью присяжными, то в конце вы, вероятно, будете сильно разочарованы. Дела выигрываются внутри зала суда.

По моим наблюдениям американские присяжные в массе своей очень почтенные, трудолюбивые, серьезно относящиеся к своим обязанностям люди, не подверженные влиянию СМИ. Некоторые юристы позиционируют себя как специалисты по отбору жюри или эксперты по средствам массовой информации, но я на это не покупаюсь. Хороший юрист должен знать, как вести дело, и уметь сосредоточиться на ведении дела. И ничего больше. Да, можно нанять кого-то, кто попытается сгладить эффект от негативных репортажей – ради бога. Лучше иметь положительную информацию о вашем клиенте, чем отрицательную. Но не стоит заблуждаться, думая, что таким образом вы выиграете дело. Мне кажется, в деле Скотта Питерсона, защита выиграла PR-битву, но проиграла битву в зале суда. Мы видели совершенно изумительные репортажи о том, как блистает защита и как плохо выступает обвинение, как в деле об убийстве у них нет ни одного очевидца, нет судебных экспертов, и т.д. и т.п. А в итоге это оказалось очень мощное дело, выигранное в суде на основе косвенных доказательств. Сам я там не был, поэтому не могу сказать, кто выступал хорошо, а кто плохо. Все, что я знаю, это что я видел много прекрасных пресс-репортажей с предсказаниями оправдательного исхода, и все мы знаем результат. Я предпочту быть поджаренным в прессе, но выиграть при этом суд. Средства массовой информации обладают соблазном и притягательностью: вы начинаете думать, что дела выигрываются там. Юристы легко попадаются на эту удочку и забывают о том, что на самом деле важно. Важен не адвокат и не его репутация в СМИ. Благополучие клиента и вердикт присяжных – вот что важно.

morinen

[взломанный сайт]  \гугл

Томас Мезеро, объясняющий Франка Кассио (@fdcascio) свидетельствующий при испытании 2005 года, выходит в @posmike подкасте
. Всех остальных назвали unidicted cо-заговорщиком. Франк Кассио, Винни Амен, Дитер, Konitzer, Марк Шэффель. То, что я думаю, что он сделал, было, он хотел отпугнуть дневные светы от этих потенциальных свидетелей Майкла Джексона, потому что они были там, когда Арвизо был вокруг. И сделать это он вид вешает возможность зарядки их по их головам, он вынудил их всех получить адвокатов, и он испугал их. Давайте столкнемся с этим.

Как я сказал в других обсуждениях были другие технические причины, которые он предъявлял тому обвинению. Это позволило бы Арвизо свидетельствовать о Cascio, Shaffer, Аминь, Дитере и Коницере и в то же самое время отпугивать их так, Майкл не мог ввести их, чтобы противоречить или опровергнуть то, что сказал Арвизо. Это было очень очень зловещим, по моему мнению.

Таким образом, Франк Кассио и остальные весь получили адвокатов, Вы будете ожидать их к. Они смотрели на возможность обвинений в уголовном преступлении заговора и годы тюремного заключения. Мы были видом подготовки нашей защиты и попытки выяснить, кем все были и что они могут внести в нашу защиту и что они должны были сказать и что они сказали другим людям, говорите с ними Sneddon и компания. Вы знаете, что это - какова преступная защита. Это было огромным случаем, все было увеличено миллион раз.
Всех остальных назвали unidicted cо-заговорщиком. Франк Кассио, Винни Амен, Дитер, Konitzer, Марк Шэффель. То, что я думаю, что он сделал, было, он хотел отпугнуть дневные светы от этих потенциальных свидетелей Майкла Джексона, потому что они были там, когда Арвизо был вокруг. И сделать это он вид вешает возможность зарядки их по их головам, он вынудил их всех получить адвокатов, и он испугал их. Давайте столкнемся с этим.

Как я сказал в других обсуждениях были другие технические причины, которые он предъявлял тому обвинению. Это позволило бы Арвизо свидетельствовать о Cascio, Shaffer, Аминь, Дитере и Коницере и в то же самое время отпугивать их так, Майкл не мог ввести их, чтобы противоречить или опровергнуть то, что сказал Арвизо. Это было очень очень зловещим, по моему мнению.

Таким образом, Франк Кассио и остальные весь получили адвокатов, Вы будете ожидать их к. Они смотрели на возможность обвинений в уголовном преступлении заговора и годы тюремного заключения. Мы были видом подготовки нашей защиты и попытки выяснить, кем все были и что они могут внести в нашу защиту и что они должны были сказать и что они сказали другим людям, говорите с ними Sneddon и компания. Вы знаете, что это - какова преступная защита. Это было огромным случаем, все было увеличено миллион раз.
Таким образом, Франк Кассио получил адвоката, и я не хотел Майкла, говорящего с ним или им говорящий с Майклом, потому что это откроет дверь в типы экзамена ДЕСЯТЬЮ КУБОМЕТРОВ в испытании. Хотя я полагаю, что они говорили так или иначе, потому что они были друзьями много лет.

И адвокат Кассио Джо Такопина из Нью-Йорка начал называть меня и спрашивать меня, что продолжалось и что я думал. Я сказал бы ему, что я мог и я спросить его, что был готов Франк. Моим впечатлением был Франк, слушал его адвоката. Его адвокат шел очень тщательно, очень профессионально, очень изящно через доказательства и пытался узнать, как защитить его клиента. Какова его работа была. Таким образом, его адвокат сразу же не говорил, что "сделает то, что Вы хотите", он был осторожен относительно этого, и я думаю, что Франк слушал своего адвоката. Я не знаю то, что он сказал Майклу или что Майкл сказал ему. Я знаю, что его члены семьи говорили с Майклом, я не был посвящен в те беседы. Вы знаете, что они - все очень близкие друзья.

В некоторый момент восприятие, что Франк не был совместным, развилось. Я не настолько уверен, почему это, возможно, развилось. Это, возможно, был только его адвокат, являющийся осторожным и осторожным. Но я могу сказать это в конце, о котором он был готов свидетельствовать. Его адвокат сказал мне, что был готов свидетельствовать, у него было много бесед. То, что я думаю, произошло, был, он боялся, он слушал своего адвоката, его адвокат был осторожен, который, возможно, был рассмотрен как он не быть совместным, но я скажу это в конце, о котором он был готов войти и свидетельствовать. Это - то, что я думаю, действительно произошел с Франком Кассио.
Теперь Вы знаете, что я не могу обвинить его в том, что он был испуган. Он действительно говорит в своей книге, что я должен указать, что Sneddon предложил ему иммунитет от судебного преследования. То, что это означало, было то, если бы он выступал вперед и сотрудничал с Sneddon и офисом DA, то он не мог бы быть преследован по суду. Он также должен был быть готов свидетельствовать против Майкла, и он отказался от этого. Даже при том, что это было бы очень безопасным способом пойти, чтобы удостовериться, что Вы не обвинены. Вы должны дать ему кредит на это. Должен дать ему кредит, для которого, должен понять, насколько испуганный они были о том, чтобы быть обвиненным в заговоре уголовного преступления, идущем в тюрьму. Вы должны ценить, он слушал своего адвоката, который продолжал осторожно и тщательно выяснять, как лучше всего защитить его клиента. Таким образом, я не думаю, что любой должен обвинить Франка. Действительно не делайте.

Теперь другие люди не были столь испуганы, как он был. Например Крис Такер и Макулей Калкин не были unidicted cо-заговорщиками. Они никогда не сталкивались с обвинениями. Таким образом, они прибыли право и сказали их адвокатам и агентам и менеджерам и советникам, "мы свидетельствуем для Майкла всякий раз, когда он нуждается в нас. Вы знаете нет сомнения, что об этом". И они сделали это. Я сидел с Макулеем Калкиным и его адвокатом развлечения, и его адвокат развлечения боялся до смерти. Где, поскольку Maculay был прохладен, как может быть сказан, "когда Майкл нуждается во мне, я там". Я встретился с Крисом Такером и его адвокатом в его адвокатах домой, и его отношение было точно тем же самым, "Когда Майкл хочет меня, я не забочусь, что я делаю, я там". Но они также не сталкивались с возможностью обвинения в заговоре. Таким образом, я не строг с Франком, я понимаю целую ситуацию в конце, о котором он был готов свидетельствовать.
И поскольку он правильно сказал в своей книге, и я прочитал ее, и я наслаждался книгой, я решил, что не должен был назвать его. Я хотел получить этот случай жюри, я фактически сокращал наш список свидетеля, мы первоначально ожидали испытание к в последний раз еще нескольким месяцам. Но я хотел, чтобы это добралось до жюри, я думал, что мы действительно качали их мир так говорить, и я думал, что этот случай был готов к оправданию. Это - то, что произошло, к счастью.
http://www.twitlonger.com/show/ehs71k

Мушу, Катя, спасибо! 

MJ FANS PLEASE READ RE: Direct Message from Thomas Mesereau about his interview participation in the Randall Sullivan Book "Untouchable"

Mr. Mesereau was recently sent an email by a fan who was upset over his participation in this book citing extreme disappointment and a sense of betrayal over Mr. Mesereau's giving interviews to Mr. Sullivan.

Mr. Mesereau has asked me to (and given his permission), to post his response to this email as he feels this is very important for the fan community due to all that is going on in regards to the uproar over this book. He would like his position to be heard in the fan community and feels that there are people attempting to turn the fan base away from reading the book and getting the book stopped without knowing full details of what is in there and the very important aspect of further proof and details that will reach the general public about Michael NOT being a pedophile.

First, Mr. Mesereau's message to the fans: "Powerful people who are criticized in this book are attempting to manipulate the Michael Jackson fan base into not reading it." ~ Tom Mesereau

I myself have not read this book yet. I browsed it quickly at the bookstore today to get a glimpse, and I did notice that Mr. Sullivan used many resources, including Charles Thomson, myself and the ROTD website (via pulling info from the site), and others that some fans may not feel are in Michael's corner... I need to peronally read it in order to get a thorough feel for it. What I do know is, I have never known Mr. Mesereau to involve himself in anything that was not upright. He has always gone the extra mile to put truth out there about Michael.

Mr. Mesereau's response to the email he received:

"Thank you for your email. I respectfully disagree with your approach to Mr. Sullivan’s book.

First of all, I am less concerned with issues like Vitiligo, plastic surgery and sexuality than the hideous, false charges of pedophilia. The main question, for me, is how to restore Michael Jackson’s damaged reputation.

In my opinion, labeling one as a child molester is worse than being called a murderer. However, please remember, the authorities called Michael Jackson a particularly horrific form of child molester. They said that he took a cancer-stricken child and filled him with alcohol to “soften him up” for sexual abuse. They also claimed that Michael tried to tear children away from their families. They charged him with abducting children and falsely imprisoning them. Michael was also charged with conspiracy to extort the family of the child he allegedly abused.

There are three general groups of people that are relevant to this issue. They are:

Group One: The Michael Jackson fan community;

Group Two: People who enjoy Michael Jackson’s music and art but suspect him of being a pedophile;

Group Three: Individuals who either don’t like Michael Jackson’s music or are indifferent to him, yet believe he was a child molester.

The main question for me is “How to convince Groups Two and Three that Michael Jackson was not a pedophile?”

With all due respect to you and the Michael Jackson community, Group One has virtually no influence on Groups Two and Three. When supporters of Michael Jackson claim that he was not a child molester, people in Groups Two and Three give little credence to their position. The reaction is simply “Who cares what they have to say. They are Michael Jackson fans. What do you expect?”

Obviously, there is a similar reaction to my position. I know that Michael Jackson was not a pedophile. But, unfortunately, the general reaction from people in Groups Two and Three is “What do you expect? Mesereau was his lawyer.”

Randall Sullivan’s book will do more to dispel these horrific, false charges than anything that you or I have to say.

When Michael Jackson supporters state their beliefs in Michael Jackson’s innocence, they are usually “preaching to the choir.”

Mr. Sullivan’s book, with his conclusions that Michael Jackson was not a pedophile, has an enormous capacity to reach a large audience that continues to attack Michael’s reputation. This is because Mr. Sullivan did not approach his work as a Michael Jackson fan or supporter. His work clearly demonstrates that he is willing to address troubling, controversial issues in Michael Jackson’s life, as well as present relevant information that certain individuals don’t like. For this reason, his conclusions that Michael was not a child molester can have more persuasive weight.

On a personal note, I don’t like censorship or group boycotts. I believe that certain individuals who are criticized in this book are orchestrating a negative campaign. Some of the negative comments suggest that the critics did not even read the book. This is disturbing to me.

You say that questioning the sexuality of a “famous, talented, powerful black man is racism”. Do you think this is worse than calling a famous, talented black man a pedophile? If you do, we are in very strong disagreement.

I don’t judge people by their sexuality. Nor do I judge them by their race, religion or spiritual beliefs. Michael told me he was heterosexual and I believe him. But if he were not, it would make no difference to me.

Again, I believe we both share the same goals. We both want to restore Michael Jackson’s reputation because we know what a wonderful, kind and talented person he was. We simply have a different view of priorities.

Thank you for sharing your views with me.

Sincerely,

Tom Mesereau

via https://www.facebook.com/ReflectionsOnTheDance

Фаны Майкла Джексонадолжны это прочитать: Прямое сообщение от Томаса Мезеро о его участии интервью в "Неприкосновенной" Книге Рэндалла Салливана

Г-н Мезеро  недавно послал электронное письмо поклонникам, который был расстроен по его участию в этой книге, цитирующей чрезвычайное разочарование и ощущение предательства по предоставлению г-на Мезеро интервью г-ну Салливану.

Г-н Мезеро спросил меня к (и дал его разрешение), чтобы объявить о его ответе на эту электронную почту, поскольку он чувствует, что это очень важно для сообщества поклонника из-за всего, что продолжается в отношении шума по этой книге. Он хотел бы, чтобы его положение было услышано в сообществе поклонников, и чувствует, что есть люди, пытающиеся отклонять поклонников от чтения книги, и получение книги остановилось, не зная полное изложение того, что находится в там и очень важный аспект дополнительного доказательства и деталей, которые достигнут широкой публики о Майкле, НЕ являющемся педофилом.

Во-первых, сообщение г-на Мезеро поклонникам: "Влиятельные люди, которые раскритикованы в этой книге, пытаются управлять поклонниками Майкла Джексона в не чтение ее. " ~ Том Мезеро

Я сам еще не прочитал эту книгу. Я просмотрел его быстро в книжном магазине сегодня, чтобы получить проблеск, и я действительно замечал, что г-н Салливан использовал много ресурсов, включая Чарльза Томсона, сам и веб-сайт ROTD (через натяжение информации от места), и другие, которых могут не чувствовать некоторые поклонники, находятся в углу Майкла... Я должен к peronally прочитать его, чтобы получить полное ощущение его. То, что я знаю, я никогда не знал, что г-н Мезеро вовлекает себя во что-либо, что не было вертикальным. Он всегда шел дополнительная миля, чтобы поместить правду там о Майкле.

Ответ г-на Мезеро на электронную почту он получил:

"Спасибо за Вашу электронную почту. Я с уважением не соглашаюсь с Вашим подходом к книге г-на Салливана.

Прежде всего, я менее обеспокоен проблемами как Витилиго, пластическая хирургия и сексуальность, чем отвратительные, ложные обвинения педофилии. Главный вопрос, для меня, состоит в том, как восстановить поврежденную репутацию Майкла Джексона.

По моему мнению, маркируя один, поскольку детский хулиган хуже, чем быть названным убийцей. Однако, пожалуйста, помните, власти по имени Майкл Джексон особенно ужасающая форма детского хулигана. Они сказали, что он взял пораженного раком ребенка и наполнил его алкоголем, чтобы “смягчить его” для сексуального насилия. Они также утверждали, что Майкл попытался оторвать детей от их семей. Они обвинили его в похищении детей и ложно заключении в тюрьму их. Майкл был также обвинен в заговоре, чтобы вымогать семью ребенка, с которым он предположительно жестоко обращался.

Есть три общих группы людей, которые относятся к этой проблеме. Они:

Группа Один: Сообщество поклонника Майкла Джексона;

Группа Два: Люди, которые наслаждаются музыкой и искусством Майкла Джексона, но подозревают его в том, что он педофил;

Группа Три: Люди, которые или не любят музыку Майкла Джексона или безразличны ему, все же полагают, что он был детским хулиганом.

Главный вопрос для меня, “Как убедить Группы Два и Три, что Майкл Джексон не был педофилом?”

Со всем должным уважением к Вам и сообществу Майкла Джексона, Группе Каждый не имеет фактически никакого влияния на Группы Два и Три. Когда сторонники Майкла Джексона утверждают, что он не был детским хулиганом, люди в Группах Два и Три верят малому к своему положению. Реакция просто, “Кто заботится, что они должны сказать. Они - поклонники Майкла Джексона. Что Вы ожидаете?”

Очевидно, есть подобная реакция на мое положение. Я знаю, что Майкл Джексон не был педофилом. Но к сожалению общая реакция от людей в Группах Два и Три, “Что Вы ожидаете? Mesereau был его адвокатом.”

Книга Рэндалла Салливана сделает больше, чтобы рассеять эти ужасающие, ложные обвинения, чем что-нибудь, что Вы или я должны сказать.

Когда сторонники Майкла Джексона заявляют свои верования в невиновность Майкла Джексона, они обычно “проповедуют хору.”

У книги г-на Салливана, с его заключениями, что Майкл Джексон не был педофилом, есть огромная мощность достигнуть широкой аудитории, которая продолжает нападать на репутацию Майкла. Это - то, потому что г-н Салливан не приближался к своей работе как поклонник Майкла Джексона или сторонник. Его работа ясно демонстрирует, что он готов обратиться к беспокойству, спорным вопросам в жизни Майкла Джексона, так же как представить релевантную информацию, которую не любят определенные люди. Поэтому у его заключений, что Майкл не был детским хулиганом, может быть более убедительный вес.

На личном сообщении мне не нравятся бойкоты группы или цензура. Я полагаю, что определенные люди, которые раскритикованы в этой книге, организуют отрицательную кампанию. Некоторые отрицательные комментарии предполагают, что критики даже не читали книгу. Это тревожит  меня.

Вы говорите, что опрос сексуальности “известного, талантливого, влиятельного темнокожего мужчины является расизмом”. Вы думаете, что это хуже, чем запрос известного, талантливого темнокожего мужчины педофил? Если Вы делаете, мы находимся в очень сильном разногласии.

Я не сужу людей по их сексуальности. И при этом я не сужу их по их гонке, религии или приметам. Майкл сказал мне, что был гетеросексуален, и я верю ему. Но если бы он не был, то это не имело бы никакого значения мне.

Снова, я полагаю, что мы разделяем те же самые цели. Мы хотим восстановить репутацию Майкла Джексона, потому что мы знаем, каков замечательный, добрый и талантливый человек он был. У нас просто есть другое представление приоритетов.

Спасибо за то, чтобы разделить Ваши взгляды со мной.

С уважением,

Том Мезеро

TOM MESERAU DEFENDS MICHAEL JACKSON

ТОМ МЕЗЕРО ЗАЩИЩАЕТ МАЙКЛА ДЖЕКСОНА

Позвоните, чтобы говорить с хозяином

(347) 857-2950

THE kING Jordan Radio show is very happy  to annonce their next guest Defense Attorney Tom Meserau on Wednesday, May 15th at 10PM EST - 7PM PST to discuss the molestation charges made against Michael Jackson by Wade Robson after he testfied in the 2005 Molestation Trial of Michael Jackson that nothing happened. Mr. Meserau will explain why Wade Robson is now coming forward with these accusations.

You do not want to miss this incredible interview by one of the most respected and world renowned Defense Attorney's in the world today.

We will be taking your calls.

THE kING Jordan Radio очень счастлива к анонсу их следующий поверенный Защиты гостя Том Мезеро в среду, 15-ого мая в 22:00 EST - 19:00 PST, чтобы обсудить обвинения в назойливости, сделанные против Майкла Джексона Уэйдом Робсоном после того, как он testfied в Процессе по делу о сексуальных домогательствах 2005 года Майкла Джексона, что ничто не произошло. Г-н Мезеро объяснит, почему Уэйд Робсон теперь выступает вперед с этими обвинениями.

Вы не хотите пропускать это невероятное интервью одним из наиболее уважаемого и мирового известного Поверенного Защиты в мире сегодня.

Мы будем принимать Ваши звонки.

http://www.blogtalkradio.com/jordan-kin … el-jackson

Не знаю что там сказал Мезеро, но думаю что у Робсона нелегкое материальное положение, кредиты и все такое.
Обычно люди на слишком многое готовы и на слишком многое согласны  в таких  ситуациях. 
За примерами далеко ходить не надо. Майкл в такой ситуации согласился на "Вот И Все", Мюррей согласился "леичть" Майкла....

Не удивлюсь если выяснится что у Робсона например ипотека  и после рождения сына (а его именно в этот момент пробило) его расходы значительно выросли.  И тут ему кто-то совершенно случайно пообещал много денег 150 000 долларов в месяц за клевету, которую уже наверно нельзя ни доказать ни опровергнуть.

Отредактировано mama (23-05-2013 00:39:55)

Мезеро сказал шоубиз тунайт,  он думает, что Майкл одобрил бы чтобы его 15-летняя дочь пожила с ее матерью, Дэбби Роу. Это резко отличается от позиции семьи джексонов, которые по сообщеняим поклялись бороться с любой попыткой Роу взять опеку над Пэрис после недавней попытки самоубийства подростка (пока еще Роу не делала такой попытки)
Почему Мезеро думает что Майкл одобрил бы воссоединение матери с дочерью? примерно так по русски

Мне тоже интересно почему Том так думает...  
Наверно знает о чем говорит)
Почитать бы полный перевод что сказал Мезеро.... возможно речь идет о "пожить" с мамой а не передать опеку.

TOM MESEREAU & SOCIAL MEDIA [A CONFIRMATION]:

An hour ago, I spoke at some length with Tom Mesereau by phone. Tom confirmed that he has NEVER had a Facebook account or a Twitter account. Anyone who communicates via these social media using his name is an impostor.
Tom explained to me that he provided a written response to Showbiz Tonight a few weeks ago, but otherwise his comments and interviews about Michael Jackson and/or members of his family have been done verbally.

Please share this message with your friends. Thank you.

Karen Moriarty,
Author,
wwwdefendingaking.com

Please whoever you are, STOP posting as the real Tom, this will NOT help prove Michael's innocence and it'll only damage his legacy and honor even more, haters will have an excuse to try and prove he's guilty. Stop now.

ТОМ МЕЗЕРО & СОЦИАЛЬНЫЕ СМИ [ПОДТВЕРЖДЕНИЕ]:

Час назад я говорил довольно долго с Томом Мезеро по телефону. Том подтвердил, что у него никогда не было счета Facebook или аккаунта в Твиттере. Любой, кто общается через эти социальные СМИ, использующие его зовут самозванца.
Том объяснил мне, что обеспечил письменный ответ на Шоу-бизнес Сегодня вечером несколько недель назад, но иначе его комментарии и интервью о Майкле Джексоне и/или членах его семьи были сделаны устно.

Пожалуйста, разделите это сообщение со своими друзьями.Спасибо.

Карэн Мориарти,
Автор,
wwwdefendingaking.com

Пожалуйста, кто бы ни Вы, ПРЕКРАТИТЕ отправлять как настоящий Том, это НЕ будет помогать доказать невиновность Майкла, и она будет только повреждать его наследство и соблюдать еще больше, у ненавистников будет оправдание попытаться доказать, что он виновен. Остановитесь теперь.

http://www.twitlonger.com/show/n_1rl8gpo

http://www.youtube.com/watch?v=L14sa0WgVJQ